Лабиринт ужаса

[Lex Z]

Лабиринт ужаса

Передвижной парк аттракционов, сумевший втиснуться на узковатый каплеобразный пустырь меж-ду недавно возведённым спорткомплексом и самым большим «Магнитом» Железновичей, уникаль-ностью похвастать не мог. Бассейн с аквазорбами, железная дорога для карапузов, три карусели для них же – цепочная, с лошадками и колесо обозрения, разноцветные батуты – «Джунгли» и «Дис-ней», тир, вагончик с 5-D фильмами, павильон кривых зеркал, «Лабиринт ужаса» и «Парк Юрского периода». Завершающими штрихами незамысловатых радостей жизни были сахарная вата, попкорн, мороженое, прохладительные напитки, игрушки «мэйд ин Чайна» и фигурные надувные шары.
- Диснейленд уже не торт… - печально сказала Агата. – Даже не вафельный. От силы – корзиночка с повидлом.
Лариса насмешливо подняла тонкую бровь:
- Амаричева, не хочешь – не ешь. А реальный Диснейленд в нашу провинцию нагрянет, когда бен-зин в два раза подешевеет… Взяла бы и раскрутила своего Артёмчика на Францию или Испанию, где он там ещё есть? Пора бы уже, второй год в ячейку общества играетесь…
Агата помрачнела всерьёз:
- Раскрутишь его, как же. Вчера опять ползарплаты проиграл в чёртовом этом азино. Мне эти три топора уже вот здесь… - она провела ребром ладони под подбородком. – Карточку у него думала забрать, наивная. Такого наслушалась… Хорошо хоть, руки не распускает.
- Амаричева, послала бы ты его! Пусть ему техподдержка азино стирает, убирает и жрать готовит. И в койке с ним кувыркается.
- И что? Опять одной куковать? Кому такое сокровище нужно? Тридцатник скоро, нос картошкой, ноль-пятый размер и близорукость… Он хоть кредиты под это дело не берёт, как Пашка у Ольги. Может, оклемается… Да и люблю я его, обормота. Короче, послать всегда успею.
- Мисс Пессимизм, я с вас валяюсь! - фыркнула Лариса. – Вышка есть, голова есть, и принц нор-мальный, глядишь, прирулит. Ладно, пошли веселиться. В такой день унывать категорически вос-прещается! В тире хоть постреляем, да ваты полопаем… Я угощаю! Мне в конторе, тьфу-тьфу-тьфу – повышение светит, Роза Львовна на старости лет замуж собралась, а потом – к супругу на юга упорхнёт, у него там бизнес фруктово-овощной. Ну, а меня, как всесторонне положительного кадра – на её должность. Малицкая Лариса Павловна, начальник отдела персонала – звучит?
- Везучая ты, Лариска, как не знаю кто. Тётка квартиру оставила, мужиков - как перчатки…
- Ай-яй, Амаричева! Я же это не украла, и вообще, завидовать не есть гут. А везение тоже, тьфу-тьфу, когда-нибудь кончается.
- Прости… - Агата положила ладонь на плечо подруги. – Я не хотела, честно. Просто, копится вся-кая непруха, копится, и, кажется, что так и будет. Прости.
- Ладно, проехали с ветерком, - улыбнулась Лариса. – Но больше – никакого нытья, я к тебе не за этим приехала.
- Обещаю.
Подруги неторопливо пошли к лотку с ватой и попкорном.
- Повышение, говоришь? – вздохнула Агата. – Ты и так в Железновичи толком не приезжаешь, а те-перь вообще не выберешься…
- Выберусь, не закисай. А то давай и ты ко мне. Работу у нас найдём, правда, с низов начинать при-дётся, зато перспективы есть. Года через два-три вырастешь, с твоей-то соображалкой… Первое время у меня поживёшь, а потом найдём тебе что-нибудь. Подумай. Или в миллионнике расти, или в нашей тьмутаракани беспросветной. А в твоей шарашкиной бухгалтерии даже до главбуха вырасти не дадут. У нас зам генерального, кстати, западает на дам с маленькой грудью и в очках, а на блон-динок в моём стиле не клюёт. И сам он впа-а-алне… Это шанс, Амаричева!
Агата растерянно посмотрела на подругу.
- А как же я маму брошу? А бабушку? Артём тоже не согласится. Он сколько раз говорил, что от-сюда никуда…
- А как же соседи и котики из вашего подвала? – передразнила её Лариса. – А все фонарные столбы и урны в Железновичах? Амаричева, ты совсем ку-ку? Мама с бабушкой груднички, что ли? А Ар-тём если любит, то поедет. В крайнем случае, потом приедет, когда у тебя всё устроится, тут всего-то четыре часа на поезде.
- Я не знаю…
- А кто за тебя знать будет? Лошадка с карусели? – она игриво подмигнула продавцу. – Молодой человек, будьте любезны – две ваты и два «Липтона» с персиком. А ещё – подарите моей подруге ослепительный чи-и-из, и скажите ей, что жизнь прекрасна и чтобы она соглашалась на моё пред-ложение. Я доплачу, если надо.
Невысокий полноватый парень лет восемнадцати в оранжевой футболке и кепке с логотипом парка – радостным смайликом-солнышком – с готовностью улыбнулся:
- Я без денег скажу. Девушка, вы соглашайтесь. Такая красивая подруга плохого не предложит. И жизнь прекрасна. Вот честно!
- Слушай, Амаричева, и учись, - назидательно сказала Лариса, открывая сумочку. – И тебя на путь истинный наставил в меру своих способностей, и меня заклеить попытался, шустрик, правда, не-удачно. Ничего, молодой человек, тренируйтесь на ваших сверстницах, и всё будет как на шоколад-ной фабрике… Так, сколько с меня?
Забрав покупки, подруги сели на лавочку.
- В бассейн, тир, кривозеркалье или к динозаврам с жутиками? – деловито спросила Лариса. – Или – тьфу на увеселения, и сразу в наш любимый р-р-рэсторан? Напьюсь сегодня, Амаричева, и тебя в этот омут утащу. И только попробуй отказаться!
- А если откажусь?
- Эй, и чего это вдруг мы такие угрюмые стали? Случилось что?
- Да про Артёма всё думаю. Попробовала тут кое-что, не знаю, поможет ли…
Она замолчала, не договорив, смущённо вильнула взглядом. Лариса сощурилась, с интересом по-смотрела на неё:
- Та-а-ак, лучшая подруга, с этого момента поподробнее… Что попробовала?
- Да глупости это всё… - смущённо проворчала Агата. – В моём положении, за что только не ухва-тишься, лишь бы всё наладилось. Не буду рассказывать, самой теперь стыдно. Всё, забыли.
Лариса поставила бутылку на скамейку и успокаивающе подняла ладони:
- Проехали с ветерком. Хорошо?
Агата помедлила и кивнула:
- Ладно. Ты извини, нервничаю в последнее время сильно.
- Неврозу – бой! – Лариса сжала кулачки и смешно помахала ими. – Наш сегодняшний девиз – от-дых без границ! Выбирай аттракцион!
- В зеркала можно…
- Ясно! Идём на все, кроме детсадовских. По два раза!
Спустя час они подошли к последнему аттракциону: «Лабиринт ужаса».
- Амаричева, нет, ты глянь на эту рожу! – Лариса показала на изображение краснолицего клыкасто-го монстра со стрекозьими глазами и туловищем аллигатора-дистрофика. – Таким только дошколь-ников пугать, и то – спросонья. Чувствую я, это будут выброшенные деньги…
Агата хихикнула. За последний час старая подруга обрушила на неё лавину безобидных подначек, шуток и жизнерадостности, и бояться «Лабиринта ужаса» всерьёз казалось невозможным. Она с улыбкой разглядывала фасад аттракциона, слушая болтовню Ларисы.
Фон относительно плавно переходил из светло-серого сверху в тёмно-алый внизу. Наверху красова-лась рваная паутина с полудюжиной мохнатых пауков, а на остальном пространстве художник изобразил то, что считал подходящим для «Лабиринта». Гроб с Дракулой, похожего на бомжа зом-би, полуобнажённого толстяка в палаческой накидке и с окровавленным топором, шляпу и перчатку Фредди Крюгера, радостно оскалившегося скелета, кладбищенские кресты, человека с крабьими клешнями вместо рук и пучеглазой головой инопланетянина. Название аттракциона, по мнению Агаты, было нарисовано скучнее некуда – чёрными печатными буквами в кровавых потёках.
- Ути, какой няшка! – Лариса показала зомби «козу». – Короче так, Амаричева! Если я оттуда не выйду с чизом до серёжек, то студент на вате получит долгий и влажный поцелуй. Годится?
- Давай! – засмеялась Агата и подмигнула пучеглазику с клешнями. – Пошли!
На контроле скучала девушка, на вид - их ровесница. Стрижка «ёжиком», коренастая, с резким, по-чти мужским лицом. Если бы не острые небольшие холмики свободной от бюстгальтера груди под футболкой, Агата точно решила бы, что парень.
- Ой, а там – правда, страшно? – дурашливо пробормотала Лариса, протягивая ей билеты. – А то ме-ня от персонажей на вывеске на хи-хи пробивает…
- Персонажи там разные, - равнодушно проговорила контролёрша, не глядя на неё. – А страшно бу-дет, скорее всего. В основном, пугаются.
- А если не будет? Деньги за испорченное настроение вернут?
- Девушка, вы или идите, или не идите. Я гарантий никому не даю, все люди разные…
Лариса открыла рот, но сказать ничего не успела. За спиной раздался истошный женский визг. По-други одновременно обернулись, чувствуя, как глубоко и сноровисто царапает душу страх. От вы-хода в «Лабиринт» опрометью бежала худенькая темноволосая девушка, вжав голову в плечи и крепко обхватив её узкими ладошками.
- Это что за… - недоумённо начала Лариса. Её перебил мужской голос, долетевший всё от того же выхода из аттракциона.
- Ирка, да стой ты! Пошутил я!
Через секунду на небольшом крыльце показался блондин с фигурой борца. Он старался быть серь-ёзным, но судя по подрагивающим плечам и исчезающей и снова растягивающей губы улыбке, с трудом удерживался от хохота.
- Ирка, ну погоди ты! Прости, не удержался!
Девушка остановилась, словно налетев на невидимую преграду. Резко повернулась к блондину:
- Лимонцев, ты придурок! Я за тебя замуж не пойду! На своих шуточках женись, идиот!
И решительно пошла прочь. Блондин побежал за ней, выражение лица у него поменялось на озабо-ченно-виноватое.
- Я бы тоже за такого не пошла, - Лариса проводила парочку взглядом. – И шуточки убогие, и фами-лия кислая… Ладно, двинули бояться, Амаричева.
Они поднялись на низенькое металлическое крыльцо – близнец того, что было на выходе. Неширо-кий, чёрный с тёмно-серыми разводами коридорчик почти сразу же поворачивал влево. К потолку был прикреплён человеческий череп, а с него, вцепившись коготками в нижнюю челюсть, вниз го-ловой свисал расправивший крылья крупный нетопырь. Зверюга пугала до отказа открытой пастью, полной неестественно длинных, тонких клыков, и вытаращенными глазищами цвета венозной кро-ви.
Часть правой стены была разрисована под дверь, пробитую зелёной рукой в сетке алых, безобразно вспухших вен. Узкая трёхпалая кисть с бурыми обломанными ногтями застыла в сантиметре от го-ловки замка.
- Ишь, лыбится, морда вампирская, – хмыкнула Лариса, разглядывая нетопыря. – Интересно, мэйд ин Чайна или сами смастерили? Амаричева, страш-ш-шно?
Агата пожала плечами:
- Ну, так…
- Вот и мне – ну, так, - кивнула подруга. – Может, дальше чем порадуют… Шагаем.
За поворотом лабиринт погрузился в полумрак, разгоняемый слабым светом красного светильника на стене. В нише за стеклом щерилась вурдалачья голова: желтоватая пористая кожа, мощные че-люсти, клыки, окровавленные губы и подбородок. По бокам ниши были нарисованы два скелета, глазницы тускло светились.
- Фрагмент из жизни светлячков-экстремалов… - фыркнула Лариса. – Или эти гаврики рыбу при жизни любили? Как думаешь?
- Никак не думаю.
- Никак не думать иногда тоже полезно. М-да, пока всё уныло…
За следующим поворотом их ждала темнота. Агата схватила подругу за руку и пошла медленными шажками, держась чуть позади Ларисы, с замиранием сердца ожидая чего угодно.
- Амаричева, стоп! – неожиданно скомандовала Лариса. – Осторожно ступай. Потом будем гадать, по мужикам ходили или же нас в розовые дали занесло…
Агата ойкнула и ещё крепче сжала пальцы на предплечье Ларисы. В самом деле, следующий шаг пришёлся на что-то неровное, крупное, слегка проминающееся. Агата крепко зажмурилась и засе-менила следом за подругой, попискивая от страха.
- Это, как я понимаю, мы типа по трупам идём, - невозмутимо комментировала Лариса. – Креатив-щики. Навалили в темноте мешков с какой-нибудь фигнёй и думают, что все в обморок падать бу-дут. Амаричева, а вдруг и правда – падают? А мы сейчас по ним и топаем?
Агата взвизгнула и прижалась к подруге, подталкивая её вперёд, не сразу осознав, что под ногами снова твёрдый пол.
- А-а, страш-ш-шно?! – засмеялась Лариса. – Не бойся, я тебя не брошу.
В новой нише – просторной, метра полтора на два, находился оборотень, нависая окровавленной мордой над откушенной женской головой, белокурой и слегка объеденной.
- Амаричева, обрати внимание – классика жанра: красавица и чудовище, - сказала Лариса тоном экскурсовода. – Только свадьбой тут вряд ли кончится. Но почему-то никакого сожаления. Ой!
Похожий одновременно на стон и мычание звук доносился из-за противоположной с нишей стены. Глухой, полный страдания и, как показалось Агате, мольбы о помощи. Он длился довольно долго, секунд десять и пробрал до дрожи, испугав гораздо больше недавних «трупов». Агата со страхом ждала, что звук повторится, но время шло, а в лабиринте стояла тишина.
- Ф-фу, зараза… - пробормотала Лариса. – Эффектный нежданчик, признаю.
Агата подтолкнула её:
- П-пошли отсюда. Я чуть…
- …кирпичное производство не открыла? – перебила её подруга не без прежней насмешливости. – Я, каюсь, тоже была близка. Да не тащи ты меня, сама пойду…
Впереди их ждали хоккейный шлем и мачете Джейсона, шляпа и перчатка Крюгера, Садако, паути-на и сидящий в ней паук величиной с болонку, кукла Чаки с мясницким тесаком, совсем уж непо-нятная тварь – тут, по мнению Ларисы, создатели вдохновлялись фильмом «Нечто», тот самый зом-би с фасада, удостоившийся сэлфи с подругой Агаты, и ещё около дюжины совсем уж скучных экс-понатов и граффити. Вроде человеческого сердца величиной с ананас, насквозь проткнутого ржа-вым шампуром и облепленного жирными пластиковыми пиявками.
Лабиринт сделал очередной поворот, и Лариса разочарованно подняла брови:
- Что, всё-ё-ё?
В коридорчике стало заметно светлее. Агата облегчённо вздохнула: «Выход».
- Если бы не это «мы-ы-ы», – подруга очень похоже скопировала стон-мычание, и Агата поёжилась, - было бы уныло до беспросветности… А так – разок сходить можно. Теперь – улыбочку, и – рэ-э-эсторан ждёт!
Она широко улыбнулась и неторопливо зашагала на свет. Агата не отставала.
Коридорчик был коротенький – шагов пять. С его стенок недобро ухмылялся десяток чертей: низко-рослых, жилистых, криворогих, под широкими копытами алела россыпь углей. На дальней стене был нарисован Буратино с длиннющим носом, на котором, как на вертеле, торчали отрубленные го-ловы Карабаса-Барабаса, Дуремара, кота Базилио и лисы Алисы. Под указывающим вправо носом виднелась сложенная из косточек надпись: «Выход».
- Чао, мальчики! – Лариса, не останавливаясь, послала рогатым два воздушных поцелуя. Агата то-пала следом, почти дыша ей в затылок.
Три шага, пять, поворот направо.
Лариса прошла ещё немного и вдруг резко остановилась. Не ожидавшая этого Агата налетела на подругу, та сделала ещё шаг, удерживая равновесие, снова замерла.
- Амаричева, ты чего-нибудь понимаешь?
Агата поправила съехавшие очки и выглянула из-за плеча Ларисы. Вместо цепочной карусели, находившейся напротив выхода из «Лабиринта ужаса», она увидела зал – шириной с холл поликли-ники Железновичей, правда, потолок был ниже – метра два с половиной или чуть больше. Там, где они стояли, было довольно светло, но через полтора десятка шагов начинался сумрак, неторопливо переходящий в темноту.
- Ва-а-апще не ку-ку… - озадаченно протянула подруга. – Это что – бонус-уровень для выходящих с улыбкой? Что-то я…
Короткий звучный скрежет за спиной заставил Агату шарахнуться вбок и вперёд, едва не сбив Ла-рису с ног. Та сделала два шага вперёд, испуганно охнула:
- Амаричева, сдурела?!
Агата ничего не ответила. Появившаяся в теле слабость не позволила обернуться, и всё, что она смогла – кинуть взгляд через плечо, полный ожидания чего-то непонятного, но – непременно ужас-ного.
- А-а-а… А где выход?
На этот раз к бесконечному удивлению в голосе Ларисы примешивался страх.
- Эй, пошутили, и хватит… - она огляделась вокруг, а потом обогнула Агату и поспешила к тому месту, где должен был быть выход из «Лабиринта». – Открывайте, кому говорю!
Агата всё же нашла в себе силы сделать пол-оборота и смотрела на подругу, растерянно топчущую-ся возле абсолютно глухой стены.
- Открывайте, гады! – Лариса впечатала тыльную сторону кулачка в стену, и ещё раз, и снова. – По-целую я студента, хрен с вами!
При каждом ударе Агата вздрагивала, словно били её саму. Спустя несколько секунд подруга оста-вила свои попытки и повернулась к ней.
- Амаричева, фигли встала?! Делай что-нибудь!
- Что? – растерянно пискнула Агата.
- Не знаю! Что-нибудь! Придумай! Или…
Внезапно она осеклась и вжалась спиной в стену, со страхом глядя чуть левее того места, где стояла Агата.
- А-а-а… - и вдруг взвизгнула. – Вы кто?!
Агата начала поворачивать голову, как показалось ей – медленно, словно во сне, когда любое дви-жение даётся с трудом.
Две фигуры в сумраке шли без особой спешки, с уверенностью коренных обитателей окружающего мирка.
- Уйдите, уроды! – снова взвизгнула подруга. – Амаричева, сделай что-нибудь!
Агата ничего не ответила, продолжая смотреть на приближающуюся пару, чувствуя, что вот-вот за-кричит на пределе сил или упадёт в обморок.
Человекоподобной была одна - ростом под самый потолок, худая, четырёхрукая. Одетая в подобие мешковатого длиннополого плаща, пыльно-чёрного, застёгнутого на все пуговицы. Такой же цвет имели и грубые тупоносые штиблеты и бандана на веретенообразной голове.
Второе существо доходило обладателю плаща до пояса и выглядело помесью клеща с рысью. Пол-ная острейших клыков пасть наискось пересекала его морду – плоскую, покрытую редкой рыжева-той шерстью, а россыпь жёлтых глазок на коротких стебельках по обе её стороны неотрывно следи-ла за подругами. Тварь была тучной, но её движения – лёгкими, вкрадчивыми. В них отчётливо сквозила готовность в любой миг сорваться с места и броситься вдогонку.
Самым пугающим было то, что пара ничуть не выглядела ряжеными, нежданным дополнением к «Лабиринту». Агата отчаянно пыталась найти в четырёхруком и монстре хоть что-нибудь бутафор-ское и не находила.
- Я буду стрелять! – Лариса трясущимися руками дёрнула застёжку сумочки, раз, другой. – Уйдите, а-а-а-а!
Агата всё-таки сумела вырваться из оцепенения и мелкими шажками попятилась к подруге, не от-водя взгляда от кошмарной пары.
Истеричная возня Ларисы не произвела на монстра и его спутника никакого впечатления. Они при-ближались с прежней невозмутимостью, словно знали, что никакой опасности нет.
- Стреля-я-яй… - проскулила Агата, вжимаясь в стену рядом с Ларисой. Но та в последний раз цап-нула застёжку, обессилено опустила руки и вытолкнула сквозь зарождающийся стук зубов:
- Н-неч-чем… Дум-мала, исп-пугают-тся…
Пара была уже шагах в десяти. Теперь можно было рассмотреть лицо четырёхрукого: крючковатый нос нависал над тонкими губами, скорбно изогнувшими уголки книзу. Впалые, испещрённые кро-хотными рубцами щёки, косые скулы и острый подбородок с такими же отметинами и без призна-ков щетины придавали ему отдалённое сходство с Фредди Крюгером. Лоб был высоким, без единой морщины и чуть скошенным влево, это не могла скрыть даже бандана.
Лицо четырёхрукого оставалось невозмутимым, даже скучным. Взгляд бледно-серых глаза без рес-ниц и бровей был лишён всякого интереса, словно спутник монстра знал, кто ждёт его у пропавшего выхода из «Лабиринта». Лариса всё так же стучала зубами, Агата молчала, мелко и часто вздраги-вая, стараясь не смотреть на приближающиеся фигуры.
- Б-бежим? – выдохнула Лариса.
Агата тихонько хныкнула в ответ. Чувство бессмысленности любого сопротивления появилось у неё сразу же, как она увидела лицо четырёхрукого. Догонит, не он – так монстр.
Она не ошиблась. Когда до подруг осталось около трёх метров, человек в чёрном плаще щёлкнул пальцами, и тварь послушно остановилась, настороженно замерла. Как гончая, которой, возможно, вот-вот придётся рвануть за убегающей добычей.
Четырёхрукий шага не замедлил и скоро оказался рядом с подругами. Лариса зажмурилась и вски-нула кулачок в неуверенном замахе, Агата втянула голову в плечи, желая лишь одного – отмотать время минут на пятнадцать назад и близко не подходить к серо-алому фасаду аттракциона…
Она не различила движения четырёхрукого. Лишь поняла, что оно было, когда почувствовала на за-пястьях крепкую хватку тонких, мертвенно-холодных пальцев. Человек в чёрном плаще развернулся и пошёл обратно в сумрак, бесцеремонно волоча подруг за собой. Без малейшей жалости, как меш-ки с мусором или что-то схожее.
- Отпусти, урод!
Лариса попыталась вырваться, лягнуть четырёхрукого в голень. Тот остановился, а поджидающий хозяина монстр вмиг оказался возле девушки. Мощные челюсти сомкнулись на сумочке, слегка ше-вельнулись, раздался приглушённый хруст. Монстр коротко харкнул.
Агата почувствовала, как резко и болезненно сдавило низ живота. А секунду спустя в трусиках ста-ло горячо и мокро, по внутренней стороне бёдер поползли шустрые струйки. Тварь перекусила су-мочку, как будто гильотиной распластала, натуральная кожа почти не лохматилась на срезах. Из валяющейся части сумочки на пол высыпались осколки косметички, мобильного телефона, ещё что-то…
Монстр снова щёлкнул зубами, совсем близко от бедра Ларисы. Словно предостерегая в последний раз: «Не дёргайся!».
Подруга Агаты отшатнулась от пасти, насколько позволяла хватка четырёхрукого. И тут же сникла, видимо, поняв, что бороться бесполезно.
Человек в чёрном плаще потащил их дальше. Вокруг уже сомкнулась темнота, и Агата сосредото-чилась на одном: не упасть. Ей упорно мнилось – если это случится, тварь не будет пугать, а сразу вцепится в ногу. Слева изредка то ли всхлипывала, то ли стонала Лариса. Чувство времени сгинуло бесследно, Агата не соображала, сколько они идут - минуту, десять или полчаса.
Темнота исчезла внезапно, словно где-то перекинули рубильник в положение «выкл.», и Агата не-вольно зажмурилась: заливший всё вокруг свет показался невыносимо ярким. Четырёхрукий не за-медлил шага, он как будто знал, что это должно произойти.
Несколько секунд прошло в том же молчании. А потом Лариса оглушительно завизжала.
Агата ни разу не слышала от неё похожего визга, и это могло означать лишь одно. Лариса увидела что-то ещё более ужасное, чем монстр и человек в чёрном.
Она заставила себя открыть глаза и завизжала сама. Стены и потолок неширокого сводчатого про-хода были почти сплошь «выложены» кровоточащей человеческой плотью. Взгляд прыгал с раз-дробленного позвоночника на обглоданную кисть, с сизой гирлянды кишечника – на искромсанную печень, с половины головного мозга – на стопу, маленькую, явно детскую. Фрагменты перемежа-лись с конечностями, головами, и целыми, но страшно изуродованные телами, в разрывах и разре-зах копошились пауки, опарыши, черви…
Узор кошмарной «мозаики» не повторялся. Под подошвами кроссовок звучно хлюпала кровь, её за-пах был густым, тяжёлым, но без малейшей примеси тухлятины, забивающим все остальные запахи. Увесистые красные капли пачкали одежду, волосы, лицо. Одна попала Агате на нижнюю губу, и де-вушка торопливо начала отплёвываться, сдерживая рвотные позывы.
На человека в чёрном плаще визг никак не подействовал. Полное впечатление, что для него это бы-ла самая настоящая обыденность, рутина…
Совсем скоро проход начал расширяться, впереди замаячила тройная развилка. Когда до неё остава-лось метров пятнадцать, из среднего коридора шарахнул вой: жуткий, многоголосый, утробный, без труда заглушивший визг Ларисы. Через секунду замолчала и она.
Агата с ужасом смотрела на приближающуюся развилку. «Не надо прямо, ну, пожа-а-алуйста… Не надо, не надо, не хочу…».
Человек в чёрном плаще свернул налево. Агата облегчённо всхлипнула и посмотрела на Ларису. Та была без сознания. Четырёхрукий тащил её с прежней невозмутимостью, словно куль, почему-то имеющий очертания женского тела.
Почти сразу же они зашли в туман – серый, плотный. Он сильно глушил все звуки и – полное впе-чатление – впитывал в себя капли крови. По крайней мере, Агата не чувствовала их, хотя запах ни-куда не делся, пусть и стал слабее. Из-за этого туман представлялся живой хищной субстанцией, пока что сосущей кровь, но при надобности способной одолеть добычу и покрупнее…
Путь в тумане не затянулся. Скоро они вынырнули в сумрачную, пыльную прохладу. Теперь шагам вторил недовольный скрип досок, Агата затравленно озиралась по сторонам, гадая, куда они попали в этот раз…
В новом месте было что-то смутно знакомое. Неподвижные, гигантские черви свисающих тросов, на полу – куски толстой, с мизинец Агаты, ломаной фанеры и разнокалиберных брусков с торчащи-ми из них гвоздями. Чуть дальше – перекошенная, висящая на одной петле дверь, за которой выжи-дала темнота. Четырёхрукий волок Агату мимо искорёженных металлических лесов, местами объ-еденных ржавчиной, мимо россыпи разноцветных осколков и треснувшей пластиковой вешалки в них и чего-то совсем уж непонятного, давным-давно заброшенного…
Справа показалась багровая, тяжёлая, в еле заметных складках ткань. Она уходила ввысь на не-сколько метров и пряталась в сумраке, передний край маячил шагах в десяти. Опять что-то неуло-вимо знакомое, штора, занавес…
Впереди вспыхнул свет – яркое пятно диаметром с большой пляжный зонт. Человек в чёрном сразу остановился, словно идти дальше было опасно. Их и свет разделяло метров шесть-семь.
«Театр! – наконец-то поняла Агата. – А это – кулисы, сцена… Зачем мы здесь?»
Хлопок в ладоши, расколовший тишину зрительного зала заставил её вздрогнуть. Кулисы не давали увидеть зрителя, и Агата почему-то решила, что его вот-вот поддержат другие, зал взорвётся апло-дисментами, которые призывают непонятно к чему…
Вместо этого с другой стороны сцены послышалось натужное кряхтение и прерывистый, перетасо-ванный со скрипом шорох, как будто по полу волокли что-то тяжёлое. Четырёхрукий стоял истука-ном, словно поджидая того, кто двигался ему навстречу.
Агата испуганно сощурилась, высматривая, что там происходит. Скоро на освещённом куске сцены появилась низкорослая фигура. Человек был полностью голым, только на шее виднелся чёрный шнурок или узкая лента. Или петля.
Агата невольно скривилась от отвращения. Торс человека был худым, почти дистрофичным, не-естественно резко переходящим в широкий выпуклый таз, усеянный фиолетово-багровыми растяж-ками. Толстые, слоновьи ноги бугрились целлюлитом и оплывали складками. Туловище выглядело жутковатым растением, посаженным в уродливый горшок – творение безумного гончара.
Человек-контраст пятился, сгорбившись, что-то вытаскивая на свет короткими частыми рывками. Под сероватой кожей попеременно каменели и расплывались жгутики мышц.
Наконец, он замер, медленно выпрямился и тяжело шагнул в сторону, давая рассмотреть то, что притащил с собой. Это был крепко завязанный и туго набитый мешок, длиною метра полтора. Даже лёжа он доходил ему до пояса и еле заметно шевелился.
Человек повернулся лицом к залу. Ужас Агаты стал ещё сильней. У человека не было губ и куска правой щеки, редкие изъеденные кариесом зубы торчали напоказ. Шнурок оказался петелькой, про-детой в длинную ручку молотка.
Он снял её с шеи, развёл руки в стороны и сделал неуклюжий поклон. Края раны слегка приподня-лись - безгубый улыбнулся. В ответ из зала прозвучало скупое, нетерпеливое бульканье…
Человек всплеснул руками, как будто за что-то извиняясь, и с небольшого замаха ударил молотком в середину мешка.
Мешок беззвучно колыхнулся, и безгубый ударил снова, ближе к горловине. Мешок изгибался и пе-рекручивался по всей длине, словно в нём лежал громадный червь, из которого делали отбивную. Безгубый суетился вокруг него, молоток опускался куда попало, без разбора. Звуки ударов были по-чти неслышными, из мешка тоже не доносилось ни криков, ни хруста, ничего…
Агата вскрикнула, на коричневатой мешковине неторопливо проступала кровь. Её вид будто под-стегнул безгубого, и молоток замелькал в воздухе с удвоенной частотой, с лица человека не сходила жуткая гримаса – то ли оскал, то ли улыбка…
Из зала снова донеслось бульканье. Только теперь в нём преобладало раздражение. Безгубый взвыл, на изуродованном лице читалась мольба, и ударил с особой злостью, как будто хотел пробить ме-шок насквозь. Но бульканье повторилось, а следом раздался глухой щелчок.
Безгубый нелепо взмахнул руками, как будто хотел удержать равновесие. В следующий миг, прямо-угольный кусок сцены под его ногами исчез, открыв чёрный провал, и человек вместе с мешком по-летел вниз.
Прозвучал второй щелчок. Сцена приняла прежний вид.
Новый хлопок. Четырёхрукий тут же зашагал вперёд, Агата едва успела за ним. Монстр дошёл до края кулис и сел, не сводя настороженного взгляда с троицы.
Человек в чёрном втащил подруг в пятно света. Владевший Агатой ужас потеснило омерзение: она увидела, кто сидит метрах в пяти от сцены, целиком занимая единственное кресло, напоминающее диван средних размеров. Рядом с этим «зрителем» уродство всех, с кем Агата столкнулась по ту сторону «Лабиринта ужасов», выглядело пустяковым, почти смешным…
Левая половина головы выглядела желтоватым, безволосым, тягуче пульсирующим волдырём: ткни пальцем, и брызнет мозгами, как гноем. Под распухшими веками без ресниц что-то беспокойно ёр-зало, узкая щель пугала предвкушающим блеском.
Толстое, словно воспалённое ухо напоминало сыр. Из крупных пор, густо усеявших ушную ракови-ну, змеились чёрные то ли волоски, то ли щупальца, толщиной со стержень для шариковой ручки. Большинство из них лениво копошились в струйке мутно-серой жидкости, медленно текущей из уголка покрытых белёсыми язвочками губ. Чуть выше них топорщилась помесь вороньего клюва и чертячьего пятачка.
С правой стороны голова была сплошным отёком, с кожей, потрескавшейся, как земля от зноя. Глаз – оранжевый зрачок, радужка цвета гнилого яблока – выпирал так, как будто его выдавливали из-нутри. На месте уха торчало что-то багровое, похожее на пожёванный кусок сырой говядины, без единого намёка на волоски-щупальца. Из-за этого казалось, что голову существа собрали из двух разных, как-то совместив совершенно непохожие половины.
Шеи не было, голова выпирала из плеч булыжником, положенным в холодец. Туша, почти целиком скрывшая под собой кресло, выглядела громадным Колобком, усеянным жировыми складками. Ног у «зрителя» Агата не разглядела, зато в глаза бросилось множество короткопалых пухлых кистей. Они торчали парами, с боков, из груди, ближе к паху. Вместо ногтей хищно изгибались длинные, иссиня-чёрные когти.
Четырёхрукий неожиданно разжал пальцы. Агата машинально сделала шажок в сторону, и сбоку тут же раздалось тихое рычание монстра.
Она остановилась. Бежать было некуда.
Ларису четырёхрукий не отпустил. Освободившиеся конечности ловко начали расстёгивать пугови-цы плаща. Затравленный взгляд Агаты перепрыгивал с него на «зрителя» и обратно.
Плащ повис на руках, удерживавших Ларису, и затянувший Агату кошмар показал новую грань.
Четырёхрукий был женщиной. Плоская грудь с маленькими коричневыми сосками, густо заросший лобок, но страшным оказалось совсем не это.
Её живот, бока и бёдра напоминали фартук с многочисленными карманами. Агата увидела кольца портновских ножниц, ручку штопора, связку коротких спиц или длинных игл, «г»-образную руко-ятку и часть полотна узкой, недлинной ножовки, хромированное тельце скальпеля, пассатижи и со-всем уж незнакомые предметы. Они торчали из аккуратных, давно заживших разрезов в коже, а ни-же она плотно облегала их, нисколько не скрадывая очертания…
Женщина перехватила Ларису свободными руками, бросила плащ за спину, оставшись в штиблетах и бандане. В очередном бульканье «зрителя» отчётливо улавливался восторг.
Подруга Агаты по-прежнему была без сознания. Женщина перехватила её запястья верхними рука-ми и вынула из «кармана» ножницы. Легко вздёрнула Ларису в воздух, и та повисла, будто распятая на невидимом кресте. Мелкозубчатые, напоминающие крокодилью пасть лезвия чикнули – звучно, напоказ. Широко открылись снова и замерли, словно делая выбор…
Отрезанный под самое основание мизинец левой руки упал на сцену, и Лариса пришла в себя. Её крик сопроводил падение второго пальца, безымянного.
Ножницы вернулись на место. Пришла очередь скальпеля. Уверенный взмах оставил Ларису без кончика носа.
Ещё одно движение, и распяленный в крике рот стал в полтора раза длиннее. Четырёхрукая по-спешно убрала скальпель, развернула Ларису лицом к залу, как будто демонстрируя итог своих ста-раний.
Восторженное бульканье стало громче, к нему добавились аплодисменты. Губы женщины обозна-чили улыбку, и в ход снова пошли ножницы. На этот раз она избавила Ларису от одежды и кроссо-вок, а напоследок обстригла ей волосы, открывая шею и уши.
Подруга Агаты бестолково дёргалась в захвате и уже не кричала, выла - надсадно, хрипло. Острие штопора ткнулось ей в сосок левой груди, и женщина неспешно принялась вращать ручку, загоняя витое жало в беззащитную плоть…
Агата закрыла глаза, чтобы хоть как-то отгородиться от кошмара, творящегося в шаге от неё. Заты-кать уши она не стала, испугавшись, что «зрителя» или женщину это разозлит, и место Ларисы придётся занять ей…
Время двигалось рывками. Их начало совпадало с очередным приступом воя, реже – с тихим стуком или шлепком, дающим понять, что на сцене оказался ещё один кусочек тела подруги. Всё чаще булькал и аплодировал «зритель», и это, пожалуй, было страшнее всего…
Наконец, Лариса замолчала. Агата закусила губу, чувствуя, как внутри всё обмирает, скукоживается в ожидании скорой боли. «Зритель» перестал булькать и зашёлся в настоящей овации, судя по зву-ку, пустив в ход все ладони.
Он хлопал довольно долго. Агата даже не пробовала представить, что четырёхрукая сделала с Лари-сой, если заслужила такой восторг.
Аплодисменты оборвались резко, теперь тишину нарушало лишь частое, возбуждённое дыхание «зрителя». Как будто он только что пережил оргазм – жгучий, всепоглощающий…
«Чтоб ты сдох… - от этого звука Агату стало подташнивать. – Заткнись или сдохни, тварь».
«Зритель» умолк.
«Он мысли читает?! – ужас захлестнул Агату с новой силой. – Нет, пожалуйста, я больше не буду! Пожалуйста, нет…»
Бульканье, раздавшееся спустя секунду, было расслабленным и довольным. Агата тихонько выдох-нула, и подкрадывающееся безумие разочарованно замерло, не дойдя до неё совсем чуть-чуть.
Звук упавшего тела. Агата открыла глаза, ожидая увидеть идущую к ней женщину. Но та тянулась к плащу, на её губах застыла улыбка человека, который вот-вот получит что-то заветное. Кошмарное представление явно подошло к концу. Лариса лежала на сцене, искромсанной спиной кверху и, ка-жется, ещё дышала.
Четырёхрукая проворно оделась, обозначила лёгкий поклон в сторону зала. Равнодушно перешаг-нула Ларису и легонько подтолкнула Агату к кулисам. Та послушно сделала шаг, другой… За спи-ной знакомо щёлкнуло, и она поняла – подруги на сцене больше нет.
Обратный путь Агата проделала будто в полусне. Она шла сама, в цепочке между четырёхрукой и монстром, и у неё никак не получалось поверить, что всё обойдётся, и она выживет. На развилке Агата ждала, что женщина затащит её в другой коридор, в конце которого дожидается ещё один «зритель». Или что-нибудь похуже.
Но они миновали развилку, проход с адской «мозаикой», снова нырнули в темноту…
Пришли.
В глухой стене, отделявшей привычный мир Агаты от фрагмента преисподней, виднелась дверь. Обычная, серая, пластиковая. Женщина взялась за ручку-скобу и потянула на себя. Посторонилась, пропуская Агату вперёд. Та замешкалась, ожидая подвоха…
Четырёхрукая нетерпеливо мотнула головой, позади глухо рыкнул монстр. Агата вздрогнула, а по-том метнулась к выходу. Изо всех сил, словно впереди лежала пропасть, в которую нельзя было со-рваться…
И выскочила на крылечко «Лабиринта», перепрыгнула через ступеньки, отбежала на несколько ша-гов.
В десяти метрах крутилась цепочная карусель, девушка на контроле даже не подняла головы от смартфона, никто не обратил на Агату внимания. Миру было наплевать, откуда она пришла, что пе-режила…
Агата повернулась к «Лабиринту», рыскнула взглядом по выходу. Никаких следов двери, ничего, намекающего на чудовищную изнанку аттракциона. Лихорадочно осмотрела свой наряд: кровь ис-парилась бесследно, вся, до капли…
- Светка, ну, фигня же! – в конце коридорчика возникла компания из двух парней, и девушки чуть моложе Агаты. – Школоту такой подборкой пугать только. Креатив тухлый, особенно сердце с шампуром…
Они вышли из «Лабиринта». Парень говорил что-то ещё, вид у троицы был насквозь беззаботный, они явно видели лишь одну сторону аттракциона, по-настоящему кошмарная осталась для них скрытой, как и для блондина с подругой. Агата проводила их взглядом, пытаясь хоть немного унять сумбур в душе и решить, что делать дальше. Звонить «112»? Трясти контролёршу? Просто орать, требуя помощи?
- Бла-бла-бла, эсэмэсочка пришла! – дурашливо пропищал мобильный. Агата машинально вытащила его из заднего кармана джинсов, открыла сообщение от отправителя с именем «Повезло». В нём было всего три слова.
«Ваше желание сбылось».
Агата непонимающе перечитала его, ещё раз… Первые четыре буквы в имени отправителя вдруг заметно потускнели, а последние три – напротив – стали чётче, ярче. Это продолжалось меньше се-кунды, а потом слово обрело прежний вид.
Агата судорожно разжала пальцы, телефон выскользнул, ударился о мысок кроссовка и упал на ас-фальт. Агата шагнула назад, неотрывно глядя на белый прямоугольник «Huawei», а потом закрыла рот ладонью, не понимая, чего ей хочется больше – рыдать или смеяться.
Вчера утром она в очередной раз поссорилась с Артёмом, едва не поставив точку в их отношениях. А спустя час пришло сообщение от «Повезло». «Бесплатно выполним любое желание!» Требовалось кратко сформулировать его и написать – кто поможет осуществить желаемое. Агата ответила: «Хо-чу, чтобы Артём перестал играть и всегда был со мной». В помощники она выбрала Ларису. Навер-ное, потому, что как раз перед этим та сообщила о грядущем приезде.
Само собой, Агата не верила, что её желание ***дется. Ответную эсэмэску отправила на эмоциях, как отдушину, даже не подозревая, чем это обернётся. Да и сейчас это выглядело нелепейшим, ди-чайшим совпадением… но другого объяснения случившемуся Агата подобрать не могла.
- Тётя, вы телефон уронили!
Щекастая веснушчатая девочка лет семи остановилась рядом с Агатой, выжидающе уставилась на неё. Агата медлила, и девочка хитро сощурилась, перевела взгляд на «Huawei»:
- Или это не ваш?
- Мой.
Девочка разочарованно вздохнула и потопала прочь. Агата подобрала телефон и направилась к вы-ходу из парка.
«Что ни делается, всё к лучшему».
Ларису она ненавидела с тех пор, как та уехала из Железновичей и начала самозабвенно делиться фрагментами из новой жизни: хорошая работа, череда поклонников, отличная машина, квартира в наследство, поездки за границу – всем, чего не было у неё самой. Ненавидела, но продолжала «дру-жить», потому что Лариса являлась, пожалуй, единственной, кому можно было излить душу, не скрывая ничего.
Но сейчас, когда пазл сложился, и ничего нельзя было исправить, Агата не испытывала никакой ви-ны. Если бы знала, что плата за исполнение желания будет выглядеть так, то… всё равно написала бы Ларису. Пожила красиво сама, помоги пожить другим. «Тем более, что машину-квартиру и про-чее не прошу, не в них счастье…».
Артёма дома не было. Агата не стала звонить ему, ей хотелось, чтобы он сделал это сам. В душе крепло предчувствие перемен, чуда…
Она включила ноутбук, наугад выбрала одну из последних комедий и начала смотреть. Фильм за-кончился, и Агата перешла к следующему.
Звонок раздался, когда по экрану поползли титры.
«Артём».
- Я слушаю, - Агата постаралась, чтобы голос звучал спокойно.
- Агатка, ты?! – смутно знакомый женский голос вибрировал тревожным возбуждением. – Это Настасья Степановна, из тридцать девятой! Артёмка просил позвонить!
Сердце Агаты ухнуло в бездну. Соседка снизу работала в городской больнице, медсестрой или са-нитаркой, точно Агата не помнила.
- Что… что случилось?
- Ты, это, не переживай только! Артёмку машина сбила!
Горло закупорил спазм, и следующее слово выдавилось сиплым шёпотом:
- Живой?
- Да живой! С позвоночником только беда, вроде как ходить не сможет. Он просил, чтобы ты к нему пришла, у него ж кроме тебя – никого. Мать умерла, брат в тюрьме ещё лет пять будет… Ты прихо-ди, он очень просил. Не бросай его, слышишь, Агатка?! На тебя вся надежда…
Соседка говорила что-то ещё, но Агата не разбирала слов. Перед глазами стояли строчки сегодняш-ней эсэмэс.

*****

Лариса не поняла, что привело её в себя: боль, холод, или что-то ещё. Она лежала на спине, на чём-то неровном и довольно плотном.
Лариса открыла левый глаз, но увидела лишь темноту. С правым произошло что-то странное – под веками теперь жила пустота, смешанная с тупой резью. Большинство пальцев на руках и ногах не чувствовалось, с губами тоже что-то произошло: Лариса не ощущала их целиком, только левую треть или даже меньше. Боль была почти вездесущей, разная по силе, но одинаково цепкая.
Воспоминания не заставили себя долго ждать, и Лариса колыхнулась всем телом в слепом ужасе, желая лишь одного – оказаться подальше отсюда. Вспышка боли отбила всё желание шевелиться. Лариса застонала сквозь зубы, распугивая тишину, и со стоном пришло понимание, что у неё нет языка.
Справа, совсем рядом что-то зашуршало, нетерпеливо чавкнуло…
Лариса замерла, как-то сразу осознав, что жить ей осталось считанные минуты.
- Могли бы морду побольше краской испачкать, - спереди неожиданно долетел насмешливый муж-ской басок. – У – уныние, а не ужас. Халтура ведь, скажи, Маринка?
Голос звучал в отдалении, как будто из-за стены, но был вполне различим.
- А мне страшно, - нервно возразила женщина. – Смотри, какие зубищи…
- Иди поближе, трусиха, защищать тебя буду…
Лариса повернула голову, пытаясь увидеть говорящих, но бесполезно. Вокруг не было ничего, кро-ме темноты.
Тогда она застонала – исступленно, вложив в стон остатки сил, всё желание жить…
Женщина громко взвизгнула.
- Тьфу, чёрт… - испуганно выдохнул баритон. – А это уже что-то. Пробирает…
- Пойдём отсюда, я боюсь!
- А ты думала, что здесь тебя смешить будут? Ладно, идём.
Вместо нового стона из горла Ларисы вырвался лишь слабый хрип. Еле слышные звуки шагов быст-ро стихли.
Шуршание было уже совсем рядом. Через несколько секунд правое бедро ощутило прикосновение чего-то похожего на раздвоенный язык - холодный, узкий…

[Тусек]

Мне как читателю в начале не хватило зацепки. Чтобы внимание привлекало. Имхо, но я бы часть финала переставил в начало.
"Лариса не поняла, что привело её в себя..." до "нетерпеливо чавкнуло…"
тогда за диалогом подружек и их похождениями следить было бы интереснее.

Никак с данным произведением не связанный, но вспомнился жуткий рассказ из Фата-морганы. Вот этот https://fantlab.ru/work77127
Чарльз Браунстоун "Подходящая претендентка".
Там в самом начале подруга пропадает, и сразу есть интерес: как? куда? жива ли она?
Примерно та же структура, но вместо нытья и проходных диалогов, там читательский интерес постоянно поддерживается. Почитайте при случае. Я текст легко нашёл в сети просто по имени автора.

[Monk]

Все бы ничего, но лично для меня все происходящее слишком фантастично, а в настоящем ужасе должно быть много реализма, близкого, знакомого. У Кинга все построено на узнаваемости мест и предметов, и это пугает по-настоящему.
Написано хорошо, но из-за мутных и неясных мотиваций градус хоррора стремится к нулю. Лично для меня.

[Разумный Я]

Уф, одолел многа-многа букафф...
В принципе, понравилось. Начало, как по мне - подзатянуто, многовато болтовни, но потом рассказ выравнивается. Написано приемлемо, концовка тоже зашла.
По крайней мере, хоррор тут видно невооружённым глазом, в отличие от некоторых, ранее прочитанных. А это уже плюс.

[Ґрун]

Автор, хорошо пишешь. Не бросай.

[Ґрун]

Цитата: Автор: Lex Z Ларису она ненавидела с тех пор, как та уехала из Железновичей и начала самозабвенно делиться фрагментами из новой жизни: хорошая работа, череда поклонников, отличная машина, квартира в наследство, поездки за границу – всем, чего не было у неё самой. Ненавидела, но продолжала «дружить», потому что Лариса являлась, пожалуй, единственной, кому можно было излить душу, не скрывая ничего. Но сейчас, когда пазл сложился, и ничего нельзя было исправить, Агата не испытывала никакой вины. Если бы знала, что плата за исполнение желания будет выглядеть так, то… всё равно написала бы Ларису. Пожила красиво сама, помоги пожить другим.

Бр-р-р… Если автор рассказа — женщина, то тогда самая жуткая часть — вот эта.

[Джек]

Давать советы автору - скверное дело: он пишет так, как видит.
Поэтому я просто поделюсь впечатлением от прочитанного.

1. Первую треть рассказа - женскую болтовню - фтопку. Признаюсь, что читал это через силу, только лишь с одной целью: понять, включать ли этот рассказ в ТОП-6, или нет. Экспозицию можно и нужно было дать одним абзацем - этого вполне было достаточно для завязки истории.

2. Средняя часть рассказа - слешер - хорош. На мой взгляд, надо было добавить ещё больше сюра. Ещё один недостаток - описание внешности монстров. Несмотря на то, что они были даны достаточно подробно, в картинку не сложились. Я не видел цельный образ каждого, так как они растворились в мелочах.

3. Не надо читателям объяснять, в каком месте пугаться и, главное, отчего.
Вы пишете картину, мы смотрим на неё и у нас появляются эмоции. Свои эмоции от увиденного/прочитанного.
Иначе получится, как на съёмках в телестудии, когда статист поднимает табличку "Аплодисменты" или "Смеяться здесь".

А вы на протяжении всего текста навставляли авторских ремарок, почему должно быть героям страшно в этот момент, и чего они испугались.

4. Финал не достаточно ясно прописан в отношении местонахождения Ларисы. Я бы вмуровал её в стену с ошмётками, или положил на пол коридора, по которому шли очередные посетители Лабиринта. Вы же, насколько я понял, поместили Ларису в некую тёмную пустоту, и она воздействовала на проходящих криком - так же, как и предыдущая жертва в момент посещения лабиринта самой Ларисой с подругой.

5. Из рассказа я бы выкинул всё, связанное с исполнением желаний, смсками, и прочими калеками-мужьями. Ни к чему это всё: только размывает состояние холодного ужаса, которое проклюнулось в эпизоде с демонстрацией на сцене.


У Вас, уважаемый автор, есть вкус и способности писать хоррор. Надеюсь, мои заметки помогут делать это ещё лучше.
Рассказ вполне достоин внимания. Спасибо автору!

[Разумный Я]

Маски снимать можно, как я понимаю...
Рассказ мой. Я понимаю, что он не без огрехов, на затянутое начало мне указывал Саша Матюхин (судьи его знают, и некоторые из читателей - тоже. Для непосвящённых - это не последний человек в хорроре), но сокращать времени уже не было. Остальные бета-ридеры, пять человек - всё одобрили. А на конкурсе всё вышло совсем иначе...
Я ни на кого зла не держу, это ведь просто конкурс, а на них всякое бывает. Хотя гипотетические победители, лично у меня, ничего кроме недоумения не вызывают.
З.Ы. Возможно, приду ещё раз, в следующем году, попробую учесть замечания судей. Хотя, всё равно считаю Очередь и Осенние напасти - лучшими рассказами на конкурсе.
Да, и напоследок. Меня зовут Вадим Громов. Знакомым лицам - привет, остальным - приятно познакомиться

[Ґрун]

Цитата: Автор: Разумный Я Остальные бета-ридеры, пять человек - всё одобрили.

Заглядываем в кухню писателя.

Немало людей, включая меня, внесли этот рассказ в свой топ-6. Так что, если и расстраиваться, то только чуть. Да и оценок ещё не было, рано прощаться.