Зелёная цитадель (начало 1)

[Пелиас почти кофийский]

Шумные компании гверец и бабуинов наполнили лес весёлым ликованием, а внизу, далеко под переплетениями ветвей сквозь густые заросли тропического леса пробирались два человека. Здесь, в чаще тропического леса, они представляли собой довольно-таки странное явление. Гораздо легче было представить их на носу стремительного боевого корабля или посреди суровых полей севера, нежели пробирающимися среди запутанных зарослей коварных ветвей или переступающих через огромные стволы поваленных деревьев.
Огнистая грива девушки и её светло-золотистая кожа резко контрастировали с волшебным ароматом далёкого юга, где, казалось, существовало только три цвета: зелёный, чёрный и жёлтый – цвет зелени, цвет саванн и цвет кочевников-скотоводов, и она казалась богиней каких-то далёких, неведомых земель, случайно очутившейся среди стволов-великанов и зеленеющих зеркал глубоких озер. А голубые глаза её спутника казалось, сияли ярче глубоких озёр.
Их одежда была истрёпанной и перепачканной, и чувствовалось, что видала виды, но, похоже, удивительных спутников это волновало меньше всего. Они смеялись и перешучивались.
— Конан, — смеясь, сказала девушка, — хватит смешить меня своими историями из пиратской бытности. Я хохочу так громко, что чего доброго, сбегутся все дикари-людоеды со всех миль окрест.
Девушка была одета в морские бриджи, которые плотно облекали её тело и удивительно ей шли, подчёркивая стройную красоту ног и захватывающую крутизну бёдер, и просторную шёлковую блузу с глубоким вырезом. На её поясе висел длинный обоюдоострый меч, а роскошные золотые волосы солнечными зайчиками рассыпались по плечам. У неё были смеющиеся глаза цвета голубой волны, и открытое лицо смелой искательницы приключений, в настоящий момент сглаженное каким-то новым и неожиданным даже для неё самой чувством.
Её спутник лишь хмыкнул.
Он казался великаном даже посреди огромных, уходящих ввысь колонн титанического лесного храма, а на просторе, наверно, и вовсе вызывал благоговение. В нём было шесть футов роста, и стальные мышцы непрерывно играли под кожей цвета старой бронзы. Он был одет в потёртые кожаные штаны и потрепанную шёлковую рубаху, подпоясанную широким гханатанским поясом. Могучий меч на одном боку и тесак на втором завершали его наряд. Как ни странно, среди переплетения лиан и листьев он казался совершенно своим. С ловкостью древесной пантеры он подныривал под ветки, разрубал тесаком мохнатые зелёные плети и безошибочно находил дорогу в причудливом лабиринте тропического леса. Девушка с фигурой стигийской статуэтки, целиком доверившись, следовала за ним, весело смеясь и встряхивая волосами в ответ на его грубоватые шутки. За её плечами будто полыхал лесной пожар, ярко вспыхивая при каждом движении, и иногда, когда солнце окружало её голову ало-золотистым нимбом, она походила на странный цветок, внезапно распустившийся среди диких зелёных джунглей.
На юг они шли уже давно.
Иногда лес стихал, и тогда они пробирались в звенящей тишине, похожей на волшебную тишину священных храмов, среди зелёного сумрака возносящихся вверх колонн. Казалось, эта тишина царила здесь вечно; но в следующий момент с востока, севера или запада к ним приближались шумные компании гверец или бабуинов, и тогда лес наполнялся снова треском ветвей и их весёлым верещанием, гамом. На ветвях дремали птички, с возмущением, о котором они оповещали пронзительным писком, вспархивающие с насиженных мест, когда изящные руки девушки или её могучего спутника отгибали колючие ветви. Прямо из-под ног выбегали огромные глянцевые насекомые.
Девушка была из далёких, почти мифических для этих краёв долин Аквилонии, а спутник – родом из земель, которые считались мифом даже среди просвещённейших мужей южных земель. Красотку с ярким огнём волос, расплескавшимся за плечами, звали Валерией, а её спутника – Конаном из Киммерии. Некогда Валерия была одной из Красного Братства – пираткой; а Конан – дикарём, рождённым посреди холодных холмов севера. Что они делали так далеко на Юге – одним богам леса было ведомо. Киммериец порой подхватывал свою спутницу и легко, как пёрышко, переносил её через опасные места или высокие коряги. Валерия, казалось, воспринимала эти грубоватые знаки внимания с улыбкой. Иногда он сопровождал свою помощь крепким хлопком пониже спины, и тогда она смеялась, и в её глазах загорелись огненные искры.

А лес жил своей жизнью.
Время от времени из лесной подстилки во все стороны прыскали мохнатые пятнистые крысы величиной с котёнка. Внезапно со всех сторон раздался треск и шорох, и на дереве словно распустились диковинные цветы – появились десятки мордашек чёрно-красных обезьянок. Они жадно жевали молодые побеги, пугливо оглядываясь по сторонам, а их глянцевая каштаново-красная и антрацитово-чёрная шерсть искристо переливалась в лучах восходящего солнца. Изумлённая Валерия нечаянно наступила на старую ломкую ветку, послышался оглушительный хруст, словно со звоном лопнуло что-то металлическое, и симпатичные мордашки тут же исчезли, растворившись среди ветвей.
В другой раз впереди что-то прошуршало, и среди листвы внезапно появилась компания чёрно-белых гверец. Их антрацитово-чёрные тела и ослепительной белизны хвосты мелькали в жадеитовой листве леса.
Деревья словно рвались ввысь могучими застывшими коричнево-зелёными фонтанами. Непривычной к джунглям пиратке то бросались в глаза благоухающие цветы, огромные и воздушные, то причудливо окрашенные мхи или лишайники, то ничуть не менее живописная древесная лягушка. Глянцевые кузнечики салатовыми фонтанчиками прыскали у них из-под ног.

Наконец, они забрели в какие-то и вовсе немыслимые дебри; всё тонуло в синевато сумраке; верхушки деревьев уходили так высоко, что, казалось, протыкали ветками небосвод. Кора лесных гигантов местами отставала, отслаиваясь причудливыми перекрученными полосами.
Внезапно Конан остановился.
Переход от движения к неподвижности оказался таким неожиданным, что пиратка невольно налетела на него, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. Но Конан, казалось, даже не заметил этого. Он напряжённо вглядывался куда-то в зелёную стену леса, ориентируясь по одному ему ведомым приметам. Валерия обратила на него озадаченный взгляд.
— Гм, — сказал Конан. — Может, меня путают здешние лесные боги, но мне кажется, мы здесь уже бывали. Вон то дерево мы уже, похоже, видели час назад.
Валерия посмотрела на исполина, пробившего зелёный полог и устремившегося намного выше своих собратьев. Яркие солнечные зайчики играли в опавшей листве у его подножия. Дерево было действительно приметным, но после трёхчасового блуждания по лесу, Валерия не сумела бы с уверенностью сказать, сумеет ли она опознать хотя бы одно место в этой бескрайней нефритовой круговерти. Конан подошел к зелёному великану и мощным движением тесака вырезал причудливую руну на грубой коре. При этом он снова что-то пробормотал, и Валерия поняла, что он просит прощения у своих варварских богов за кощунство.
Удовлетворённый делом своих рук, Конан отступил на шаг.
— Вот так, — сказал он, отправляя тесак обратно в ножны. — Теперь, в крайнем случае, мы сможем определить, плутаем мы или нет. Дерево приметное, если мы к нему вернёмся, мы сможем найти его даже среди леса. А теперь-ка, пожалуй, я заберусь на верхушку, посмотрю, куда мы вышли.
Дикарь вскарабкался на дерево с ловкостью большого кота.
Лес ему порядком ему осточертел; варвару хотелось, наконец, увидеть море, или хотя бы реку, текущую на Запад. На худой конец, сошла бы и саванна с деревушками чернокожих.
Однако взобравшись на верхушку громадного фикуса, он изумлённо присвистнул.

Прямо перед ним, утопая в густой зелени, стояло волшебное видение, словно возникшее из иной реальности. Высокие шпили из искрящегося зелёного камня вздымались над ярко-зелёными шапками тропического леса. Воздушные арки парили над лесом, дразня своей недосягаемостью. Было в этом городе, ничуть не похожем ни на строения чернокожих, ни на города гиборийцев, какое-то странное ощущение иллюзорности. Где он существовал? В этом мире, в воображении, в ином ли времени или иной реальности?
Когда дикарь смотрел прямо на здания, они словно покрывались голубоватой дымкой, ускользали от взора. Но стоило отвести взгляд – и вот, краем глаза можно было уловить громадные минареты, маковками пробивающие лесной свод и тянущиеся к небу; громадные купола, лазурно-синего цвета.
Варвар чертыхнулся.
У города была изящная, соразмерная пропорциональность черт, но совершенно непохожая ни на что, виденное им ранее. Строения, поблёскивая, возносились над лесом, как призраки.
Немало озадаченный, Конан спустился вниз.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила у него аквилонка.
— Ума не приложу, — честно сказал Конан.
— Во имя Митры, — изумилась пиратка. — Как это понимать?
— Моря нет, если ты об этом, — крякнул варвар. — Пожалуй, мы слишком сильно уклонились к югу. Зато перед нами – ни дать, ни взять, город!