Конкурс - Предельная точка

[Lex Z]

Предельная точка

— Да ты сыкло! – Ираклий, сжав руки в кулаки, навис над сидящим на скамейке лохом.
— Нет, – съежившись, ответил лох.
— Хули нет то, когда да!?
— Я не сыкло, – тихо пробормотал лох.
— Ну, давай тогда, чё? Ударь меня!
— Я не хочу… – еле выдавил из себя лох.
— Ты меня настолько бесишь, тупое ты говно, что я готов удавить тебя прямо здесь!
Ираклий резким коротким размахом нанёс удар. Брызнула кровь и лох вписался в шкафчики. Не став цепляться ни за что руками, он просто провалился в щель между скамейкой и железной дверцей; закрыв глаза, шмыгнул окровавленным клювом.
Парни засмеялись.
— Вот лох! – сказал один.
В дверь раздевалки, с наружной стороны, прилетел удар. Она чуть приоткрылась.
Ираклий, смотря на лоха, колени которого уперлись в лицо, а ступни разъехались в разные стороны, как у семиабортной девственницы, сплюнул на пол. Картина напомнила пучок травы, растущий вверх, но под тяжестью собственно веса свесив стебли по кругу вниз.
— Внатуре лох! Даже ответить не может, гондон ушлёпанный! – он повернулся к корешам. – Пошли отсюда…

Сначала Климу захотелось заплакать, но не от боли, а от того унижения, которое испытывал: а уж если быть откровенным – испытывал с пятого класса, к боли-то привык. Но он сдержал малодушный порыв, лишь всхлипнул носом. Тёплая жидкость ворвалась в носоглотку. Вкус крови, протекающий по горлу, вновь напомнил ржавое железо. Это ненадолго. Скоро, очень скоро все издевательства закончатся, нужно только подождать.
— Я не лох, – тихо произнёс Клим, глядя на удаляющиеся спины. Так тихо, чтобы уроды не услышали.
Зато в ответ донеслись слова: «Сраный ботан», и что-то ещё, уже не так громко.
Несколько оскорблений и один удар назад завершился второй урок – физкультура. Ещё четыре урока и он вырвется из клетки, которую многие называли просто школой. Ещё два триместра и закончит 11 класс. И всё – свобода! Концлагерь для него и для таких же ребят и девчонок, останется позади. Всякие Ираклии по прозвищу «Гонщики» и остальные подобные гады канут в небытие…
Клим подождал пока парни выйдут, затем выбрался из щели и побрёл умываться. Наклоняясь над раковиной, услышал, как с силой хлопнула дверь раздевалки. Даже не вздрогнул. После пережитого, чувство страха и постоянного ожидания потеряли пугающую остроту.
Шуршание раздалось совсем близко, и Клим внутренне сжался, ожидая удара. Но его не последовало. Клим обернулся.
Он был в раздевалке один.
Время летело, прошло два урока, а ощущение безысходности оставалось. Оно грызло изнутри, вдавливало в полы школы, прижимало к стенам, заставляло отдёргиваться от проходящих мимо людей. Оно распахивало врата в мир теней, когда вокруг бушевала жизнь. Только бы проснуться, открыть глаза и, вздохнув с облегчением, понять, что эти ржавые цепи, сковывающие его долгие годы, всего лишь туман – морок, тающий при виде луча света.
Ираклий и дружки, сидя за своими партами, смотрели волками, даже не волками, а как шакалы глядят на беззащитную жертву. Они не трогали при учителях и когда вокруг шастал народ, только в неприметных углах и пустынных участках школы. Но Клим знал, что ждёт после последнего звонка. Пара издевательств, пара ударов и его отпустят домой… До завтра. До следующего кошмарного дня.
И тут, словно в подтверждение мыслям, Гонщик перебросил записку.
Клим медленно развернул скомканную бумажку, прочитал:
«Слышь лошара, после уроков тебя ждут мои яйца…»
Внутри всё сжалось. Тело захватил холод – мёртвый, безмолвный, собирающий все части в один большой комок. Мысли замерли, в голове громким эхом стучала только одна, – ЭТО КОНЕЦ!!!
Лицо словно стянуло – ещё одна мысль прорезалась сквозь душащую хмарь, – оно, наверное, стало белее самого белого цвета. Как глупо…
Уроды захихикали за партами, только Ираклий смотрел без улыбки. Наблюдал спокойно, хладнокровно, точно также как царь созерцает извивающегося под ногами раба. Его глаза напоминали две дырки в ад.
Клим медленно отвернулся.
Они опускали его головой в унитаз, ссали в рюкзак, били и оскорбляли, унижали при девушках, отбирали талоны на еду в школьной столовой и деньги. Деньги – крохи, которые иногда давала мама, вкалывающая на двух работах, чтобы прокормить их обоих и оплатить счета. Но такого ещё не было. Чтобы гады применяли действия сексуального характера – такого ЕЩЁ НЕ БЫЛО! ЭТО КОНЕЦ…
Прошло минут десять. Шум в ушах спал. Послышался чей-то оборвавшийся шёпот, похожий на бульканье крови, текущей из разрезанной шеи: «сила прид…» В воздухе витал запах пирожков с капустой – Маркелов вновь проголодался. Училка что-то бубнила у доски, одноклассники занимались обычными делами – ковыряли в носу, писали друг другу СМС, тупо ржали над собственными плоскими шутками. Наконец, Клим смог отдышаться, страх, устав выедать сознание, слегка отступил. Мозг задвигал мысли со скоростью поршня, работающего на реактивном топливе.
Может Гонщик шутил, если это можно было назвать шуткой, чтобы напугать ещё больше – может, говорил правду. Этого Клим не знал. Но знал одно – нужно что-то делать. Лучше смерть, чем такое.
Это нужно предотвратить. Это можно предотвратить! Осталась только одна вещь, которую он мог сделать… Всего лишь подойти на перемене к Гонщику и, размахнувшись, ударить в лицо. Со всей дури, со всей мощи, какая есть в худом, нескладном теле. Нет, не так – тот сотрёт в порошок. Надо взять что-нибудь потяжелее и размазать лицо по школьному полу. И бить долго, очень долго, чтобы увидеть кровавое месиво под собой, чтобы Гонщик уже не смог встать и добраться до него.
Через двадцать минут прозвенел звонок и весь животрепещущий супнабор потянулся к выходу из класса. Ираклий и его команда, собравшись в группку, больше не обращая внимания, навеселе вышли со всеми. Учительница тоже. Класс опустел. Клим заметался по помещению в поисках тяжёлого предмета.
Ничего! Абсолютно ничего! Лишь в углу между шкафами со стеклянными дверцами притулились железное ведро и швабра, оставленные уборщицей.
Клим выдохнул и подошёл к окну. Руки тряслись. Все мысли затерялись в давящей тишине помещения. Небо с неторопливо плывущими плотными тучами нависло так низко, что казалось, ткни в эту иссиня-серую массу иголкой, и оно обрушится яростным кровавым поток…
За спиной что-то упало и зазвенело.
Клим резко обернулся.
По полу катилась стальная трубка. Прямо из угла.
Полсекунды хватило, чтобы осознать – он в классе один. Ещё миг, понять – у него появилось оружие. Блестящая трубка примерно в тридцать сантиметров длиной останови…
А ещё через мгновение – нет, не один. Там, в углу за шкафом кто-то есть.
Словно зачарованный, отошёл от окна, на автомате подхватил оружие – морозная сталь приятно легла во вспотевшую ладонь. Внутренний голос в панике подвывал: «Беги! Беги со всех ног!». Трубка в руке намекнула с ехидцей: «Ты сможешь. Покажи, кто есть кто…»
Двинулся вперёд, не отрывая взгляда от угла.
Чавканье. Запах гнили ударил в нос. Шуршание. Шлепок. Клёкот.
— Клим…
Вскинув трубку, ринулся к шкафам… Пусто! Лишь только тень всосалась в стену. Нет! Не-ет! Игра воображения. Показалось.
Чушь!
Но там кто-то стоял. И он позвал по имени.
Но полминуты назад там не было ничего, ни палки, ни кого-либо… Нет, нет, нет! Не имеет значения! Теперь у него есть подарок Гонщику, а с разбушевавшейся фантазией разберётся позже. Сейчас дело. Именно так!
Тело заливал холодный пот, мысли выводили пьяный хоровод. Клим отступил от угла, зацепил рюкзак и выбежал из класса.
До конца длинной перемены оставалось не больше четырёх минут, когда Клим, засунув довольно тяжёлую трубку в задний карман штанов, вышел из туалета. Только Господь знал, сколько сил понадобилось, чтобы собраться с духом, только Он знал, как это – трястись от толпы разнообразных чувств. Только Господь был свидетелем того, что он идёт убивать гада.
Клим нашёл их в коридоре на втором этаже школы. Левой рукой, придерживая лямку рюкзака, а правую убрав за спину и касаясь холодной стали, подошёл к группе, остановившись в метре от Гонщика и его корешей. Чувства, оскалив пасти, раздирали сознание на куски, рвали в разные стороны. Одни кричали бежать – другие бить, бить до самой смерти! Тело сотрясала немыслимая дрожь.
— Цените чувачки, девочка сама пришла, – обернулся Ираклий.
Клим чуть продвинулся вперёд.
— Ну чё, подходи не ссы… – сказал кто-то.
Клим сделал ещё пару маленьких шагов. Теперь до Гонщика оставалось совсем чуть-чуть, и этого расстояния хватит, чтобы снести мерзкую рожу. Во рту появился сладковатый привкус – только заметил, что прокусил губу.
Последний глубокий вдох, чуть не захлебнулся им, рука скользнула по стали, лёгкий туман в глазах, обхват, безмолвный крик внутри, отвод назад… Удар…
Толпа грохнула от смеха! Смотря на его слёзы, она тыкала, кривлялась, что-то кричала…
Гонщик с лёгкостью перехватил руку. Трубка выпала из ослабевших пальцев и, звякнув при ударе, покатилась по полу, унося с собой надежду…
— Ты чё ёп, поднялся? – Ираклий со злобой, исказившей лицо, наклонился над Климом.
— Поднялся до педрилы… – со смешком вякнул кто-то.
— Я могу! – с внезапно накатившей ненавистью выкрикнул Клим прямо в морду Гонщику.
— Чё ты можешь-то, ёп? – вдруг спокойно спросил тот. – Отсосать ты можешь?
— Да я много чё могу! Башку тебе сука проломить могу!!!
Ираклий резко вскинул открытую ладонь вверх. Клим, зажмурившись, отшатнулся назад. Но Гонщик не ударил. Возможно, потому что вокруг уже собралось слишком много народа. Многие снимали происходящее на мобильные телефоны.
— Гонщик, Гонщик, тормозни! – вперёд протиснулся один из прихвостней. – Есть маза! Пусть докажет, что он мужик…
Ираклий удивлённо оглянулся через плечо.
— Кто? Он?! – сказал и засмеялся, всё ещё с силой сжимая запястье Клима. – Да он даже толком всечь не может. Какой ёп, из него мужик?
— Да ты послушай! – выступил второй. – Чел тему трёт.
Гонщик, брезгливо поморщился и отпустил руку. Клим, едва не упав, отступил назад, схватившись за запястье.
— Чё за тема? – Гонщик обвёл приятелей взором.
— У нас же сегодня в клубе…
Ираклий, его кореша и ещё десятков шесть парней из разных районов города, с разных школ, ходили в молодёжный кружок – «Молодые и сильные». Руководил кружком спецназовец в отставке, а ныне член муниципального комитета, кандидат в депутаты – Михаил Лукьянович Арновский. Здесь собирались детишки «элиты». Занимались в частности ерундой, но никто не курил, не употреблял наркотики – это был закон. Могли выпить алкоголя, и даже вместе с руководителем, но в меру. Спорт, боевые искусства, поездки на разные соревнования – это в числе прочего. Кружок был создан при поддержке местной администрации, и денег на содержание выделялось очень даже не мало. Они могли позволить себе найм полицейского вертолёта. Один из парней, ходивших в клуб, являлся членом прокурорской семейки. Не удивительно, что многие завидовали золотым ребятам из бриллиантового кружка…
Вся собранная информация всплыла в уме Клима за долю мгновения, вытеснив предположения о том, что задумали уроды. Пахло апельсинами и нежным ароматом духов. Какая-то размалёванная девка приблизилась почти вплотную, пожирая Клима наглыми горящими глазами, словно собралась поцеловать, высосав при этом душу.
— …прыжки с парашютом. Пусть прыгнет, – произнёс длинноволосый тип в бейсболке.
Гонщик пожевал губу. Что-то прикинул в уме, и вдруг щёлкнул пальцами. На его лице заиграла зловещая ухмылка:
— Без пизды тема! – кивнул и, обернувшись к Климу, спросил, – ну, чё лошок, потянешь прыжок с парашютом… Или после школы встретимся…?
Выбора не было. Клим решился бы на что угодно, только бы не попасть в ту мясорубку человеческого извращения и злобы, которая растаптывала душу и уничтожала сознание. Он мотнул головой – «Согласен».
— Тогда подойдёшь к трём часам к нашему клубу, – Гонщик скрестил руки на груди. – С дядькой Арно… с нашим старшим, – снисходительно пояснил он, – мы всё перетрём, и он против не будет. Будешь прыгать под присмотром.
Клим попятился назад и, расталкивая столпившихся людей, бросился прочь…

Собравшись в клубе «Молодые и сильные», парни как всегда разбились на группы, каждая на своей волне. Ираклий огляделся. Они являлись единым целым, но внутри круга делились на команды и во всех был собственный лидер. В его группе сегодня царило оживление.
— Так Гонщик, ты сегодня за старшего, – распорядился руководитель. – Мне надо покинуть клуб по делам, буду вечером. У вас сегодня прыжки – ты знаешь, что делать. Смотри, чтоб всё было чётко и без косяков!
Вновь накатила гордость, сердце ускорило бег.
Не, ну в масть прёт!
Ираклий шутливо отдал честь. Попытался сдержаться, но уголки губ поползли вверх. Когда начинался общий сбор – во главе их движения, разумеется, после дядьки Арно, вставал он. А это не могло не радовать. Великолепный денёк!
— Да как всегда, всё будет в лучшем виде, – произнёс, снизу вверх хитро глядя на дядьку Арно.

15:00 неумолимо приближались. Часы отстукивали время, били по нему маленьким серебряным молоточком, толкали вперёд. Это время черты. Время перехода из разряда лохов в разряд настоящих мужиков. Это точка, где пересечётся нож с животом Гонщика. Клим, сидя у себя в комнате и поигрывая небольшим зазубренным кухонным инструментом для резки…
Для резки живой плоти.
…усмехнулся – время не остановить, так же как теперь не остановить и его.

Арновский не раз оставлял их без присмотра и даже на такие ответственные дела, как прыжки с парашютом отправлял одних. «Инструктор вам в помощь!» – изредка добавлял заезженную фразу. Он всецело доверял им, ведь ни разу не подвели. И не собирались этого делать – Ираклий посмотрел вслед руководителю: они были командой – одной большой, молодой и сильной командой, подающей серьёзные виды на будущее.
Когда дядька Арно ушёл, парни, в девять лиц, собрались за столом, и Гонщик выложил план. Он довольно долго думал, как лучше вконец добить, начавшего выступать лошкаря. Так глядишь – тот дёрнулся – и за ним остальные лохи и лохушки, подтянувшись, начнут качать права. Это было бы крайне неприятно и недопустимо.
— Вы знаете, что современные, правильно собранные! парашюты оснащаются датчиками высоты. При отказе основного парашюта и в случае обморожении всего мозга прыгуна, – парни хохотнули, – на определённой высоте датчик срабатывает и выпускает запасной парашют. Так?
Ираклий мысленно улыбнулся, смотря, как парни послушно кивают, впитывая пафосное начало речи. Затем продолжил: чтобы отбить у лоха раз и навсегда охоту залупаться на правильных пацанов, он немного подсуетился и вручную поколдовал над парашютом, предназначенный несчастному.
— …ему будет очень страшно, когда поймёт, что куском говна падает вниз! – очень тихо проговорил Гонщик, чтобы остальные группы даже не догадывались, что они замыслили. После его слов парни рассмеялись. – А когда долетит до предельной точки, сработает датчик и парашют раскроется. Ну как, удачно я придумал? – он обвёл собравшихся гордым взглядом.
Приятели радостно закачали головами в ответ – «Гонщик ты просто гений!», как бы признавались они…

Клим шёл в клуб «Мерзкие и скверные», как про себя называл это место, в приподнятом расположении духа. Нож спрятал в рюкзак. Он всё рассчитал – и не думая прыгать, решил просто завалить ублюдка у всех на глазах. Теперь уже без страха, перешагнув через это гнилое чувство, направлялся в клуб, где жило зло, которое нужно стереть с лица земли.
Клим подоспел к кружку вовремя – без пяти минут три. Девятиэтажный дом отталкивал – напоминал склеп с выеденными червями провалами окон. Прямо над входом выступающего первого этажа болталась вывеска:
«Молодые и сильные –
Если ты не с нами, ты не в теме»
На невысоком крыльце стояли двое, ни дать ни взять – два цербера. При их взглядах – злобных, насмехающихся – ноги сами по себе попытались повернуть в обратную сторону. Сердце учащённо забилось.
— Смари, подошёл… – как-то разочарованно процедил один.
Клим не обращая внимания на подростков, поднялся по ступеням, прошёл мимо и взялся за ручку двери.
— Какой шустрый, – донеслось в спину, и сзади раздались шаги.
— Поднялся, хули!
— Дерьмоглот…
Перешагнув порог, Клим услышал, как за ним зашли и те оба. Нашёл глазами Ираклия. Он мог напасть сразу, но нож лежал в рюкзаке. Поэтому решил немного повременить и подготовиться. Пахло каким-то пережжённым маслом и безмозглыми тварями.
— Это чё за голытьба привалила? – громко, на весь зал, спросил один из лидеров групп – здоровый, с грудой мышц парень в зелёной майке, стоящий в нескольких метрах от входа. Клим встречал его в школе и при встрече сразу уходил в сторону, впрочем, как и другие – круглоголовый «Груда мышц» пёр как танк и в случае чего сразу бил. От удара «встречка» молча разбегалась, а помеха волшебным образом растворялась где-то около пола.
— Это со мной, – усмехнулся Гонщик. – Не лезь.
Клим перехватил взгляд. «Груда мышц» покачал башкой, мол: они чё, совсем свихнулись, тащить всякие отбросы в их святая святых!? Чё опять задумали эти безбашенные парни?
Что опять задумали эти безбашенные выродки?
Ираклий повернулся и, цвыркнув, произнёс:
— Перенос планов, мы выдвинемся ближе к пяти. А ты можешь пока осмотреться. Типа попривыкать, – он раззявил рот в подобие улыбки. И этот оскал мог означать всё что угодно, но вряд ли что-то хорошее. – Вон твой парашют – можешь потрогать, только смотри не испачкай…
Парни подобострастно захихикали.
— А где дядька Арно? – спросил Клим.
— Для тебя, Михаил Лукьянович, – Ираклий поморщился и отвернулся. – Подойдёт к птичке, не ссы.
— А сортир где?
— Там! – махнул Гонщик рукой и заржал, ему вторили кореша. С презрением глянул через плечо.
Но Клим не ссал. Больше нет. Перестал это делать, как только нанёс удар стальной трубой. И в тот момент что-то заговорило внутри, или кто-то. Это было немного странно, словно какой-то чужеродный организм поселился в голове и расползся по всему телу. Теперь его властный, клокочущий яростью голос, указывал путь.
Клим огляделся. Большой зал: кругом шкафы, в углу, смирившись с положением, обвисла груша, там же кривой кучкой застыли маты, в центре приткнулось друг к другу множество столов. На некоторых рядками мирно покоились собранные парашюты.
Словно Ленины в мавзолеях…
В помещении находилось довольно много народа – но ни один женский голос не пробивался сквозь гул. Наверно, здесь больше пятидесяти человек. По телу пробежал гаденький холодок. Придётся подождать, а потом надо лишь выбрать момент и ударить – одним мощным и чётким движением – прямо в живот. Или лучше в спину. Главное не облажаться, как в прошлый раз. Потому что, если этот гад опять перехватит руку, то… Клим сглотнул. Прощения не будет. Скорее всего, просто разорвут на куски. Нет, нужно завалить ублюдка, иначе никак. Ну а что будет дальше, после того как прикончит… О том, что будет дальше, он старался не думать.
Наверно отправят в тюрьму. Если повезёт добраться до выхода.
Клим направился к столам… И вдруг резко остановился. В голову пришла идея. Не идея, а ИДЕЯ! Он не будет убивать Гонщика – он прыгнет, мать их так! Прыгнет с парашютом! Прыгнет так, что мало не покажется!!
Усмехнулся. И чувствуя прожигающие насквозь взгляды, похожие на лазерную сеточку, прокатившуюся катком по подельникам Милы Йовович, затесался в толпу. Не впервой.
Время снова ускорило ход: пока парни занимались своими делами, он, весь как на иголках, старался не отсвечивать, сходил в туалет, облегчился, попил воды, осмотрелся.
Мерзкоскверновцы постоянно двигались словно заводные. Одни занимались парашютами, другие болтались туда-сюда, «Груда мышц» выбивал из груши всю дурь…
Наверно, это его девушка…
…из угла доносились звуки гитары. Над шкафчиками безмолвно болтал телевизор: на экране красовалась ведущая новостей, под ней неспешно текла инфополоска.
Раздался громкий смех – с десяток парней решили погонять в футбол волейбольным мячом. Клим сделал вид, что этот бред офигенски как интересен! Внимание со стороны Гонщика и его безгласных провожатых поутихло.
После того как мяч со звучным шлепком прилетел в телик, пошли ставки: кто, сколько раз, с какого расстояния сотрёт с экрана ведущую. Тотализатор резко набрал обороты, когда затеянная кем-то шутливая драка переросла в потасовку… Клим от греха подальше исчез в туалете и ещё раз и ещё… А в перерывах без суеты и спешки, передвигаясь тенью между столами – пристально наблюдал за Гонщиком, посматривал на остальных, думал, прислушивался к разговорам:
— Помнишь Анюту, которая прыгала в туфлях на высоком каблуке? Да, да, я тоже уссался, когда она обе ноги сломала при приземлении…
— Очнулся уже в больнице…
— На поле в кучу навоза шлёпнулся, ему повезло, рядом вилы стояли…
— Чем отличается прыжок с девятки на асфальт с парашютом и без? Ничем. Станешь яйцом. Всмятку…
— А она у меня спрашивает: а парашют надевается до посадки в самолёт или после прыжка…?
— Парашют не раскрылся…
— А Леху на винт намотало, всем отрядом потом куски собирали…
— А помнишь глаза того выпендрёжника? Когда пацаны с района манекен с пакетами томатного сока из вертолёта выбросили? Он же потом отказался прыгать, подумал, что человек упал…
Пять часов наступили внезапно. Вот их ещё нет, а вот уже и раз! – часы пробили ровно пять. Парни засуетились. Но делали всё быстро, чётко, без давки и толкотни.
— Хватай парашют, – вынырнул из толпы Гонщик. – Вон тот. Рюкзак оставь, не пригодится.
Клим рюкзак оставлять не стал. Сгрёб в охапку парашют и выскочил из зала. Небо расчистилось, выглянуло солнце. Возле входа уже ждали несколько газелей с водителями. Парни расселись по машинам. Ему досталось место рядом с Ираклием.
— Ну чё, очко уже играет? – с ухмылкой поинтересовался тот.
— Нет.
— А ты застрахован?
— Нет, – спокойно ответил Клим и посмотрел хихикающему Гонщику прямо в глаза.
Остаток дороги проехали молча. Как он и предполагал, на аэродроме уже ждал чёрный вертолёт с золотой надписью на боку: «ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДЕПАРТАМЕНТ ГОРОДА ЯЛ…У», готовый подняться в воздух в любую минуту. Вся толпа повылазила из машин и, разбившись на группы, принялась экипироваться.
— Мы первые! – отрывисто бросил кореш Ираклия в бейсболке. Клим поёжился от его странного взгляда. А возле винтокрылой птички Гонщик докинул дровишек в разгорающееся костром предчувствие опасности – вдруг схватив за руку, остановил и быстро заговорил:
— Слушай сюда ботан! Дядька Арно не придёт, так что запоминай. Упаковка, в лямку которой ты щас вцепился своей корявкой, это парашют. При прыжке отлетаешь от вертолёта и через три секунды дёргаешь вот эту херню. Вот эту, понял?! Если вдруг, чего не может быть, парашют не раскроется, дёргаешь резервное кольцо – вот это!
— Что?
— Два кольца дебил! Вот это и это. Это первое, это второе…
— Я ж не умею… – Клим развёл руки в стороны.
— Да мне глубоко насрать! Выбор бля за тобой! Или остаёшься на земле, и мы пересечёмся позже – и твоя башка окажется в твоём очке! Или лезешь в вертолёт. Всё, свободен… – Ираклий развернулся и исчез в тёмном проёме.
Клим раздумывал недолго. Из двух вариантов не существовало выбора. Пропустив остальных, забрался в вертолёт последним. Через минуту уже поднимались в воздух.
Он не знал, сколько прошло времени, все его существо собралось в грудной клетке, сжалось до размеров булавочной головки, жалобно попискивая и просясь обратно вниз. Но какая-то часть осталась там, на земле, и, подняв голову вверх, с комичной улыбкой махала вслед. То, что нервничал, легко сказано – всего трясло. Хотя дышал быстро, заглатывая воздух целыми килограммами, пытаясь этим сбросить адреналин, долбящий изнутри кувалдой.
— Блевать туда! – выкрикнул один из парней, указав на металлическое ведро с целлофановым мешком внутри, закреплённое в углу возле низкого длинного сиденья.
— Не ссы чертила, я прыгну сразу за тобой, – Гонщик заржал и, скрестив кисти перед собой, помахал ладонями, изображая птичку. – Это всего лишь полёт. Ты его не забудешь никогда – я тебе отвечаю!
Дверь распахнулась внезапно, внутрь ворвался вихрь холодного воздуха. Клим не помнил, как надел очки, и почему вдруг крепко прижатый к груди рюкзак оказался на сидении.
— Прыгай Клим! Прыгай! – пытаясь перекричать шум вертолёта, воскликнул кто-то позади, подталкивая к выходу.
Надо же, первый раз меня назвали по имени, – появилась отстранённая мысль и отвалилась в сторону, – наверно я что-то всё же доказал, а значит осталось только…
— А-а-а… – зажмурившись и распластав руки, Клим…
Порхаю как бабочка, жалю как пчела…
…прыгнул в зияющую пустотой бездну. Крик потонул в шуме ветра, а он чуть не задохнулся от морозного воздуха, хлеставшего в лёгкие через открытый рот. Уши заложило. Едва не обгадился, когда перестал ощущать твёрдую почву под ногами. Но так только показалось – проверил рукой – на самом деле штаны оставались сухими и чистыми.
Надо открыть глаза, – приказал Клим, – надо обязательно открыть глаза, надо увидеть Гонщика…
Какая-то мысль наползла, сокрушая, подминая под себя первую:
Время! Время, чёрт побери! Три секунды уже прошло! Дёрнуть кольцо!!!
Клим, открыв глаза, увидел раскинувшийся, ошеломляющий, поражающий свободой пейзаж и, нащупав, потянул главное кольцо…

Парашют не раскрылся. Тугая стрела страха воткнулась в грудь, дыхание перехватило. Во рту появился горький привкус. Клим с отчаянием дёрнул резервное кольцо. Ничего не произошло. НИЧЕГО – НИ-ЧЕ-ГО! Страх сменился ужасом. Парашют за спиной стал теперь не более чем мешком картошки, а земля приближалась всё быстрее. Он дёргал и дёргал за кольца, словно сумасшедший, но ничего не происходило. Почувствовав, как вместе с внезапно накатившей яростью наружу рвётся то, что поселилось в голове, повернул голову и зацепился взглядом за Гонщика, летящего в трёх метрах правее. Тот демонически хохотал. Каким-то чудом уши уловили смех, доносящийся из поганой пасти.
Этот гад убил его, убил ещё при жизни, мерзкая тварь! Прощай сучий ублюдок!!!
Клим закричал.
Гонщик перестал смеяться. Лишь задёргался, словно бы пытался отлететь подальше, но забыл, как это делать. А через пару мгновений начал приближаться.
Сработал датчик высоты. Резко тряхнуло, лямки до боли врезались в плечи, над головой раскрылся прекрасной, невиданной красоты купол. Голубого цвета купол – купол Надежды и Покоя. Клим посмотрел вниз на быстро удаляющегося от него грёбаного ублюдка…
Как пчела…

Ираклий, заливаясь ржачем, глядел, как лох нелепо извивается в панике. Особо порадовали расширенные от ужаса глаза. Он уделал лоха! Уделал так, что тот всю оставшуюся жизнь будет ссать под себя. Это лучшая шутка, таких шуток ещё не было во всей Вселен…
Лох, широко разинув рот, закричал настолько громко и жутко, что неистовый свист ветра показался колыбельной. Ираклий вздрогнул: это был не крик, а вой какого-то чужеродного существа. Лицо лоха треснуло и начало удлиняться, ветер сорвал очки, растрепал лоскуты кожи. Бешено разрубая воздух, взметнулись лапы с когтями.
Ираклий моргнул.
Нос лоха отвалился. Два рта с множеством клыков передвигались по кругу. Вывалившиеся из орбит глаза раздулись и налились красным. Противостоя сопротивлению ветра, они вытягивались вперёд на багровых спиралевидных жилах; как змеи подползали всё ближе. Три метра… два… полметра… Зрачки лопнули – красно-зелёная слизь унеслась ввысь – на кончиках жил раскрылись маленькие пасти. Раздался клёкот.
Ираклий закричал.
Парашют раскрылся, и Клим исчез из поля зрения. Гонщик, несмотря на захлёстывающий ужас, вспомнил о времени. С силой дёрнул кольцо, и тут же, словно игла, в мозг воткнулась мысль:
Я ведь уже пролетел отметку в триста метров, датчик…
Он вскинул голову. Оба парашюта – основной и запасной – болтались за спиной тряпками, купола не раскрылись, оборванные стропы тянулись к солнцу. Сдутые шарики были мертвы, а чуть выше удалялась тварь с пастями, развёрзнутыми в злобных улыбках…

Клим когтями подцепил из кармана штанов обёрнутый тряпкой нож и отбросил в сторону.
Оружие ему больше не понадобится, так же как и накопленные знания о парашютах.

* Текст выложен полностью.

Оценки судей: