Толуэлл: Продолжение

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Brian Tolwell не думаю, что их так легко отпугнуть.

апосля потока СЗ, разумеется!

[Brian Tolwell]

Цитата: Автор: Vlad lev апосля потока СЗ, разумеется!

Собственно, не вижу для себя такой проблемы. Вот уж чего не делал никогда - не боялся кого-то отпугнуть, не подлаживался под вкусы читателей или издателей. Если бы боялся и подлаживался, тексты Толуэлла были бы неотличимы от этого самого потока. "Не хотите - не читайте".

[Амир]

Brian Tolwell, Всё верно для книги нужна динамика, нужно использовать новое. И поэтому мне нравится такое развитие сюжета. Потому что за главного героя нужно переживать, а не быть уверенным, что с ним ничего не случиться.

[Brian Tolwell]

Начал новый рассказ из цикла "Изгои", пока - без названия.

Место действия - Стигия, время действия - сразу после "Изумрудного лотоса" Джона Хокинга, или через полгода-год после моего "Чёрного солнца". Конану здесь примерно 26 лет, Джосеру - 17, Камии - 16.

Первая часть, для затравки:

Цитата: 1. Стигиец и атлайка День разгорался, наливаясь удушающим зноем. Ветра не было. О буре, что прошла минувшей ночью над стигийской пустыней, напоминали лишь начёсы песка на зубчатых отрогах Гребня Дракона. На крыше горной цитадели древнего волшебника Ситрисса сидели двое, юноша и девушка. Одетые в глухие бурнусы песочного цвета, они прятались за невысокой каменной оградой. Их взгляды были устремлены вниз, в ущелье, по дну которого неспешно удалялись от дворца четверо путников на верблюдах: впереди черноволосый гигант, за ним женщина средних лет и её спутница лет двадцати, замыкал шествие огромный и толстый, полностью лысый кхитаец. Приложив к глазу миниатюрную зрительную трубку, девушка воскликнула: – Наш киммерийский друг достоин восхищения! Он в одиночку одолел злобного мага Этрам-Фала и всех его наёмников. А теперь увозит с собой шкатулку с бесценным чародейским эликсиром. Что это, как не чистая победа? Его отряд даже не понёс потерь! Глаза у девушки были большие, кошачьи, цвета безлунной стигийской ночи, а голос приятный, негромкий и мягкий, как будто журчащий, с нотками надменной иронии, которую она и не пыталась скрывать. Очень изящная, стройная, с утончёнными чертами лица и кожей золотисто-медового цвета, она напоминала стремительную, гибкую пантеру, от которой никогда не знаешь, чего ждать. Её спутник был высок, мускулист, с богатой гривой иссиня-чёрных волос, бронзовой кожей, ястребиными чертами лица и глубоко посаженными глазами металлического отлива, весь похожий на молодого пустынного льва. Услышав слова своей спутницы, он недобро ощерился: – Это ненадолго, клянусь чешуёй и щупальцами Сета! Никому не позволено без спросу заявляться в мою страну и забирать жизни моих подданных. А тем более – ему! Это всего лишь грязный варвар, которому иногда везёт. Девушка насмешливо переспросила: – Твою страну? Твоих подданных? Открой же мне, любимый, что я пропустила? Наверное, пока шла буря и пока наш киммерийский друг сражался с колдуном, ты каким-то образом перелетел в Луксур, там исправил свою прежнюю оплошность, низверг своего жалкого братца Ктесфона, а сам воссел на трон отца? О! Только не говори мне, что это тоже сделал Конан. С него и так достаточно побед! Мрачная тень легла на лицо юноши, он сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Он отвернулся, но взял себя в руки, спокойно заметил: – Это всего лишь вопрос времени, любовь моя. Я буду править Стигией. И ты - вместе со мной! Она презрительно передёрнула плечами. – Вот ещё! Я с большей радостью бы согласилась править горами Киммерии, чем этой пустыней. Там хотя бы воздух свеж и обитают люди, никогда не знающие страха! В одном мы схожи с Конаном: я, как и он, всем сердцем ненавижу эту проклятую страну! Эту жару, иссушающую разум, эти пески, съедающие душу, этих людей без капли доблести и достоинства в сердце! Этих трусливых и пустоголовых нобилей и чародеев! Меня ничто не связывает со Стигией... кроме тебя, любимый мой супруг. Юноша молчал, удивлённый её внезапной откровенностью. Достал из сумки бурдюк с вином, приложился ненадолго, затем протянул бурдюк ей. Она взяла и отхлебнула. – Но наша бабка Нехтесси правила этой страной до моего отца Ментуфера. А если б он погиб до появления на свет Ктесфона, на трон взошёл бы его брат и твой отец Хеврен. Любовь моя, ты рождена стигийкой, ты стигийская принцесса, я стигийский принц, мы с тобой стигийцы, здесь наша судьба! Нам надлежит чтить Сета... – Нет! Нет!! – резко оборвала его она. – Сет не мой бог и никогда им не был. Стигия мне не родина. Хеврен мне не отец! Мой отец Паксимен, человек, сделавший меня тем, кто я есть. Это ты стигиец, а я – атлайка! Я наследница могущества великой Атлантиды! Я кровь от крови павших владык моря, они правили миром ещё в те времена, когда твои стигийцы были варварами, как нынче киммерийцы! И ты надеешься, что я когда-нибудь это забуду? Забуду, кто я и откуда, и чего я стою? Нет, ни за что и никогда! – Ну, ты свою корону слишком быстро забрала и тут же потеряла, наследница могущества атлантов, – улыбнулся он. – Теперь корона Стигии – это всё, что у нас есть. И её ещё нужно отвоевать! Я не намерен предаваться грёзам о былом величии и отрекаться от своих законных прав. А ты как хочешь, дорогая. Он расправил могучие плечи, сделал в воздухе знак Змея, достал и-за спины небольшой лук и прицелился. – Отличная позиция. Клянусь Сетом, отсюда я легко продырявлю башку киммерийскому псу! Собака варвар даже не успеет осознать, откуда пришла его смерть. Она вздохнула. – Печально, если так... Тогда нам придётся убить и Зеландру. Кто знает, на что теперь способна шемитская ведьма, лишившись своего поводыря? Ты видел сам, мой грозный лев, как Конан передал ей шкатулку с изумрудным лотосом. Молодой стигиец с удивлением посмотрел на жену. – Разве ты думала оставлять её в живых? Эти шемиты ни на что не годны, кроме как служить рабами нашего народа! Когда я стану королём, у каждого преданного мне стигийца будет раб-шемит. И не один! – Конечно, в самом деле, раб-шемит, и не один, только и мечтающий зарезать своего господина, – тонко усмехнулась девушка. – Или ты уже забыл неукротимую шемитку Белит? Он криво усмехнулся и бросил: – Тогда чего ты ждёшь, моя прекрасная пантера? Она кивнула, заглянула в свою походную сумку и достала оттуда миниатюрный арбалет. Её супруг скептически оглядел это оружие, взглядом измерил расстояние до путников и негромко промолвил: – Если бы я не видел его в деле, я бы не поверил, что эта детская игрушка может отнять чью-то жизнь! Потом он отвернулся, пробормотал молитву Сету, вновь нацелил лук и выпустил стрелу. В то самое мгновение, когда она сорвалась с тетивы, невесть откуда взявшийся порыв ветра бросил её наземь. Стигиец с изумлением проследил, как стрела падает на песок. Не раздумывая, он тут же схватил другую стрелу, но та сломалась у него в руках. – Что за шутки? Или сам Митра – будь он проклят! – пришёл на помощь киммерийцу? Великий Сет, помоги мне уничтожить твоего смертельного врага! Третья стрела улетела вдогонку, прошла над головой Конана и упала в трёх шагах впереди. В то же мгновение огромный варвар обернулся, что-то бросил своим спутникам. Они тут же пустили своих верблюдов вскачь. Киммериец спрыгнул и поднял упавшую стрелу. Потом бросил взгляд туда, откуда она прилетела. Стигиец изощрённо выругался, прячась за оградой. – Попробуй ты, – нехотя предложил он жене. – Не сейчас, – ответила она. – Пускай сперва решит, что это кто-то из оставшихся во дворце наёмников Этрам-Фала. Или те двое, кого он отпустил. – А мы их встретили, – зло ухмыльнулся юноша. Конан стоял на месте и смотрел на дворец, готовый к атаке нового и неизвестного ему врага. Но атаки не было, и киммериец, очевидно, решив не возвращаться в проклятый дворец ради выяснения, чья была эта шальная стрела, спрятал её в свой колчан, запрыгнул на верблюда и поспешил вперёд. Девушка подняла арбалет, прицелилась, положила палец на спуск. Так прошли несколько минут. Её спутник с нарастающим недовольством наблюдал то за нею, то за Конаном, который быстро удалялся, ещё немного – и исчезнет насовсем. – Ну, чего же ты ждёшь?! – наконец, воскликнул стигиец. – Прикончи его! Она опустила арбалет. – Слишком легко! Наш доблестный друг с Севера не заслуживает такой пустой и лёгкой смерти. Конан тем временем скрылся в ущелье. – Во имя Сета! Что за чепуха? Ты обманула меня! Или просто боишься промазать! Тут её огромные кошачьи глаза полыхнули огнём. Девушка вскинула арбалет и, почти не целясь, выпустила чуть заметную стрелу вверх, в небо. Несколько мгновений спустя рядом на крышу свалилась птица – пустынный ястреб-канюк. Стрела пробила ему горло. Юноша застыл с открытым ртом. – Ты смеешь сомневаться во мне? Тогда иди, ступай туда, где только что был Конан, проверишь на себе, промажу я иль нет! Она сказала это тихо, но с холодной яростью и царственным достоинством, утраченным в этой стране. Он покраснел и поднял руки в знак примирения. – Прости меня, Ка, я и не думал в тебе усомниться! Но объясни мне, любовь моя, почему ты снова отпускаешь этого ублюдочного варвара? Мы с тобой условились прикончить Конана при первой же возможности! Девушка вздохнула, покачала головой. – А разве ты не видишь, Джосси, что властительные боги не желают его гибели? Я не хочу гневить богов. Я здесь, чтобы развлечь их! – Но каждый миг, пока он ходит по земле, наполняет гневом моё сердце! Она подошла к мужу. Он нагнулся, и их губы встретились, чтобы слиться в страстном поцелуе. – Умерь свой гнев, любимый, – прошептала она. – Если тебе будет угодно, считай, что нанял киммерийца исполнять работу, для которой он рождён. – Нанял?! – Как видишь, у него неплохо получается избавлять мир от демонов и чародеев, – задумчиво проговорила девушка. – Ты сам мне объяснял: здесь Стигия, а не Атлая, здесь невозможно сесть на трон, если даже вся знать и вся армия стоят горою за тебя. Ктесфон правит в Луксуре только потому, что Чёрный Круг и сам великий Тот-Амон, верховный жрец Сета, служат опорой его трону. – И что с того? Не думаешь ли ты, что киммерийский пёс способен уничтожить самого владыку Тот-Амона, как он прикончил Этрам-Фала и ещё десяток мелких колдунов? Верховному жрецу, который пользуется милостью Отца Сета, достаточно чуть повести бровями, и варвар обратится в пыль! То же касается и нас. Мы теперь изгои, но если мы хотим добиться своего, нам нужно как-то привлечь Чёрный Круг на свою сторону. А не пытаться уничтожить! Молю тебя именем Сета, оставь эти опасные мысли! – Только лишь, чтобы тебя не огорчать, мой осторожный лев, – лукаво усмехнулась она. – А теперь займёмся тем, ради чего мы прибыли сюда! Если древние манускрипты, прочитанные моим отцом, правдивы, самое ценное сокровище здесь, во дворце Ситрисса, никто его до сих пор не нашёл. Невежды и не знают, что искать! Глаза юноши тут загорелись, и он нехотя кивнул. – Если догадки Паксимена верны, оно поможет нам добыть не только трон... – Так поспешим же! Грациозная, как пантера, и гибкая, словно змея, она скользнула через ограду, съехала вниз по стене. Он проводил её восхищённым взглядом, потом схватил подстреленного ею ястреба, сунул в походный мешок и полез следом.

Прошу делать ставки, что будет дальше. Понравится - так и напишу. А кто отгадает сюжет, получит от автора подарок.

[Brian Tolwell]

Продолжаем.

Цитата: 2. Кровь древней Стигии Кромешная тьма нависала над дерзкими сплошным мглистым куполом. Ни капли света не проникало извне в эти огромные и душные чертоги. Под ногами шуршал пепел только что минувшего пожара, и в этом тихом, заупокойном шуршании Джосеру слышались стоны загубленных душ. Ему было страшно. Тошнотворные ощущения подкатывали к горлу, кружилась голова и закладывало уши, приступы паники следовали один за другим, по всему телу струился липкий пот, и холод сковывал члены, словно на пороге смерти. Но молодой принц держался, ничем не выдавая своего состояния. Он считал себя храбрецом и на самом деле был им. Но он также был стигийцем, а в глазах стигийцев тьма неизменно воплощала их чудовищного бога – Сета, Великого Змея, и его бесчисленных кровожадных тварей. Нет большего ужаса для стигийца, чем быть съеденным во тьме одной из этих тварей. И Джосер на каждом шагу среди этой кромешной тьмы взывал к Сету, молил Князя Тьмы сохранить ему жизнь: ибо никто так не прославит имя Сета, как он, как только станет повелителем державы Змея – а, может быть, и целого мира, где с его помощью будет властвовать Сет. Он следовал за женой, не видя её, но ориентируясь по аромату её духов. Камия настояла, чтобы они не зажигали факелов и не использовали светящиеся шары Этрам-Фала, которые встречались им на пути. Почему, он так до конца и не уяснил. Она опять сослалась на древние манускрипты, расшифрованные Паксименом, её названным отцом, и их строгие требования к ритуалу. Но какой ритуал предстоит среди девственной тьмы, не сказала. Он понятия не имел, что творится у неё в голове. Её бесшабашная отвага часто казалась безумной даже ему, Джосеру. Ещё в детстве, в их короткие свидания в Стигии и Атлае, ей каким-то удивительным образом удавалось вовлекать его в опасные, отчаянные авантюры, чреватые риском для жизни. Но всегда же после этих авантюр ей, и ему вместе с ней, удавалось выглядеть в своих глазах настоящими триумфаторами. Никто не умел с таким поистине королевским достоинством переносить провалы, испытания и тяготы, как умела она. Глядя на это, он поневоле соглашался с ней: среди стигийцев все рабы, от нищего погонщика верблюдов до могущественного повелителя в Луксуре, и только дух погибшей Атлантиды даёт свободу, о которой можно лишь мечтать. Всякий раз после таких совместных авантюр его чувства к ней росли и укреплялись, пока не стали тем, что люди низкого звания, поэты и мошенники зовут любовью. Он также чувствовал: любовь взаимна. Его потряс до глубины души её отчаянный поступок на борту «Тигрицы». Какая ещё женщина – тем более, стигийка! – рискнёт поставить свою жизнь за его жизнь, в буквальном смысле заслонить собой от копий, кинжалов и стрел разгневанных чёрных корсаров и их свирепой предводительницы Белит? В одно мгновение всё потерять, чтобы его спасти – нет, даже не спасти, она ведь не могла знать наперёд, спасутся ли они или Белит прикажет умертвить их – но лишь затем, чтобы отсрочить смертный приговор и выиграть время. Положа руку на сердце, он и без трепетных взываний к Сету сумел бы обуздать свой суеверный страх. Джосер следовал за Камией в кромешной тьме по древнему дворцу Ситрисса уже хотя бы потому, что пуще этой тьмы и прячущихся в ней исчадий Сета страшился пасть в глазах жены. Любая пытка, что угодно, но не это! Призвав всю свою волю и решимость, он молча следовал за ней, втайне даже радуясь, что среди этой тьмы она не видит его страха. А может, видит, понимает, но молчит? Джосер ничуть не удивился бы, если б узнал, что никакой особый ритуал не требует идти по древним катакомбам в полной тьме, что это только её новая уловка, чтоб испытать его, в который уже раз... С неё станется. Джосер мысленно вздохнул. «Родители дают мужчине имя, судьбу определяет Сет, и лишь жену он выбирает сам», – сказал ему отец, король-воин Ментуфер, незадолго до своей гибели. Так что он выбрал: жену, а с нею и судьбу. Или она его выбрала, это уж как посмотреть... – Здесь! – тихо воскликнула Камия и остановилась. Джосер встал рядом. Внезапно обострившиеся чувства принца ощутили впереди присутствие чего-то неизбывно древнего, могучего, того, чтобы было и темнее, и страшнее всей этой окружающей их тьмы. Раскрытыми от ужаса глазами, немного привыкшими к тьме, он наблюдал впереди застывшее пятно мрака. Или, вернее, очертания застывшего в мраке чудовища. – Это Ньярлатхотеп, – чуть слышно, как будто опасаясь потревожить каменного истукана, прошептала девушка. – Ситрисс и прочие невежды полагали его богом. Но он только страж. Страж Гробницы. Не бойся его. – Я не боюсь, – хрипло произнёс Джосер и сам удивился, как слабо и неуверенно прозвучали здесь его слова. Он нащупал у пояса рукоятки мечей и добавил твёрдым голосом: – Если нужно, я сражусь с ним... с этим, как его? С Нарьянхотепом. Кем бы он ни был! Камия обернулась, её большие кошачьи глаза светились словно изнутри, как магические светлячки. – Ньярлатхотеп! Паксимен нашёл его имя в манускриптах. Нет, нам не нужно драться с ним! Он должен нам повиноваться. Страж откроет нам проход... Она обнажила перстень с острым навершием, провела им по тыльной стороне запястья. Джосер увидел кровь и затаил дыхание. Камия объяснила: – Он поставлен здесь древними владыками Стигии и повинуется лишь им... и их прямым потомкам. – Вот, стало быть, тебе тут пригодится кровь Хеврена, отца, которого ты презираешь, но от которого ты рождена, – осклабился Джосер и заметил, что она слегка кивнула. – Глупец Ситрисс создал здесь изумрудный лотос, чудовищный гибрид растения, гриба и зверя, дающий магу увидительные силы. Ты спросишь, Джосси, почему глупец? Да потому, что его лотос питался кровью! Не различая, чья это кровь... Невозможно было пройти к Гробнице, пока путь преграждал вечно голодный до крови изумрудный лотос! В то время как могущество, сокрытое в ней, неизмеримо превышает силу всяких чародейских эликсиров. Но сам Ситрисс не знал об этом! А тем более, такое жалкое ничтожество, как Этрам-Фал. Внезапная догадка, словно молния, пронзила мысли Джосера. – Но изумрудный лотос нынче мёртв, и мы можем пройти! – Вот видишь, – усмехнулась Камия, – наш киммерийский друг, прикончив злобное растение, невольно расчистил нам путь! Она оторвала от своего бурнуса клок материи, обильно смочила его в крови, вытекающей из запястья. Потом достала из сумки свой миниатюрный арбалет и обмотала этот клок вокруг стрелы. После этого закрыла глаза, подняла арбалет и вслепую прицелилась. Джосер удивлённо заморгал. То, что он видел, граничило с магией, если не прямо было ею. Но магией его супруга не владела, и магия в её стране была запрещена. – Великий Сет! И этому тебя тоже твой медикус научил?! Камия не ответила. Она застыла подобно изваянию, её глаза были закрыты, дыхание как будто остановилось. И лишь миниатюрный арбалет в её руках чуть-чуть подрагивал, возможно, выбирая верную позицию. Окровавленная стрела сорвалась и улетела вперёд, навстречу застывшему во мраке чудовищу. Мгновением спустя она чиркнула о древний камень, затем Джосер услышал глухой звук, не то стон, не то выдох, и у молодого принца зашевелились волосы на голове. – Теперь ты! Стражу Гробницы нужна твоя кровь, сын древней Стигии! Не давая ему времени опомниться, она порезала его запястье перстнем, смочила в крови клок материи и точно так же обмотала вокруг второй стрелы. Потом отправила её вслед первой. Принц лишь успел заметить: не совсем туда, слегка правее... Она стреляет в глаза чудовища, понял Джосер. Сначала в один глаз, потом во второй! А в следующий миг Ньярлатхотеп ожил. Раздался глухой рёв. Глаза чудовища вспыхнули алым, точно посланная в них древняя стигийская кровь подожгла их как факелы. Колоссальный чертог осветился мрачным красноватым сиянием. Теперь Джосер мог лучше рассмотреть монстра. Это был огромный сфинкс, искусно вытесанный из чёрного камня, но начисто лишённый индивидуальных черт. У него были глаза, был человеческий нос, другие черты лица смутно выглядели человеческими, однако лица человека у сфинкса не была. Это невозможное сочетание человеческого и нечеловеческого выглядело жутко. Страж Гробницы внушал трепет даже отважной Камии. Девушка охнула, попятилась и спряталась за спиной мужа. Он шумно вдохнул воздух, обнажил меч, встал в боевую стойку. Но древний страж не стал атаковать двух дерзких, посмевших нарушить его тысячелетний покой. Ньярлатхотеп разверз беззубую пасть. В ней появился огненный язык. Потом язык высунулся из пасти, опустился до пола и сложился подобно лестнице. Огонь потух. Из пасти пошёл пар. – У нас всё получилось, Джосси! – с восторгом вскрикнула Камия. – Он открывает нам проход к Гробнице! Так поспешим, пока проход открыт! Он схватил её за руку, силой развернул к себе. – Постой! Ты хочешь, чтобы мы полезли в его пасть? Уверена, что демон не сожрёт нас? А как мы будем возвращаться? Скажи мне, наконец: что за гробница, чья она и что ты хочешь там найти? Я должен знать, ради чего рискую нашими жизнями! Её глаза полыхнули яростным огнём и ужалили его, как два остро отточенных клинка. – Как много лишних вопросов! Есть лишь один верный способ получить на них ответы. Она изящным, но решительным движением высвободилась из его хватки и быстро пошла вперёд, к разверстой пасти каменного монстра. Джосер почувствовал, как в нём закипает злость, которую он изо всех сил сдерживал до сей поры. Одним прыжком принц догнал жену. Но тут же ему пришлось отпрянуть: остро отточенный кинжал вдруг оказался у его горла. – Не смей, – с холодной яростью проговорила Камия. – Не смей удерживать меня. Я верую в свою судьбу и следую за ней. Ты вправе следовать за мной или остаться. Но если ты останешься, я буду знать, что мой любимый, мой избранник – трус и слабак, недостойный меня! И всё, ради чего живу я, чем дышу, утратит для меня последний смысл. Он отступил на шаг, потрясённый этими словами. – Ты ненормальная... – пробормотал Джосер. – И ты только теперь это понял? – с издёвкой усмехнулась она. – Ну, так беги, беги прочь от меня, спеши в Луксур, пади там на колени и моли Ктесфона с Тот-Амоном о пощаде! Они-то нормальные, и если ты будешь каяться и унижаться перед ними убедительно, они, наверное, в великой своей милости заменят казнь изменника столбом позора! Сказав это и гордо подняв голову, она вступила на «лестницу», что вела в пасть каменного монстра.

В следующей части получим все ответы на вопросы Джосера. Наводок, кстати, уже достаточно, они в других рассказах цикла "Изгои".

[Brian Tolwell]

Третья часть. Рабочее название рассказа - "Гробница".

Цитата: 3. Урей Джосер и Камия продвигались по странному ходу. Он был нисколько не похож на коридор, проложенный в земле или камне. Нет, этот коридор напоминал пищевод гигантского доисторического зверя. Как будто, войдя через пасть Нарьятхотепа, они, точно живая пища каменного сфинкса, сами двигались дальше и вниз – прямо в желудок чудовища. Твёрдой почвы под ногами не было. Эта поверхность больше походила на вязкую глину, ступни затягивало в неё, и люди прикладывали усилия, чтобы не застрять. Камия потеряла сандалию, её сразу засосало, другую сандалию девушка бросила сама и шла теперь босиком. Здесь безраздельно властвовала тьма, отовсюду пахло смертью, воздух насыщали ядовитые испарения, было трудно дышать и ещё труднее сохранять рассудок. Джосер шёл впереди, расчищая себе дорогу обоими мечами. Принц не видел, что рубят его мечи, но ясно ощущал сопротивление. Может быть, то были дивные животные, которым нет названия на языке людей. Или магические твари, поставленные, подобно Ньярлатхопету, стеречь путь в таинственную гробницу. А может быть, незваным пришельцам сопротивлялся сам воздух, такой же вязкий, как «земля» под ногами. Не однажды Джосеру чудилось, будто его мечи режут по живому, и слышались тихие стоны, вопли и даже проклятия. Не мёртвые ли души охраняют этот путь, невольно спрашивал себя отважный принц, но он не знал ответа. Ему отчаянно хотелось остановиться, оглянуться и коснуться жены, узнать, как там она, идёт ли вслед за ним и всё ли с ней порядке. Но он шёл вперёд, не оглядываясь, потому что знал: она там, она ни за что не отступит, а если он вдруг остановится, она посчитает это слабостью и трусостью. Он снова подумал о том, что сам избрал свою судьбу, а значит, ничего не остаётся, как идти вперёд. И вот, едва он стал терять надежду, что этот путь когда-нибудь придёт к концу, впереди показалось бледное свечение. Камия подтолкнула его сзади: скорее же, скорей! Джосер ускорил шаг, не уставая работать мечами. Свечение приближалось, из бледного сделалось золотистым, стало как свет на закате. Впереди была пещера, свет шёл из неё. У самого входа в пещеру, возникнув как будто из ниоткуда, навстречу Джосеру бросился огромный воин. Это был человек в два роста принца высотой, облачённый в древнюю кольчугу из панцирей морских черепах, такие Джосер видел лишь однажды, среди настенных рисунков в заброшенных катакомбах Атлы... Человеком, впрочем, этот воин был до головы, а голова у него была не человеческая – бычья. В одной руке он держал морской трезубец, а в другой – здоровенную булаву. Эту булаву он воздел, чтобы обрушить её на дерзких. Джосер на долю мгновения обомлел. Но тут же пришла мысль о Камии. В следующий миг он рубанул мечом по ноге гиганта, а другой меч, подпрыгнув, всадил в самое сердце великана. То есть, туда, где у всякого живого существа должно быть сердце. Древний воин даже не пошатнулся. Мечи прошли сквозь призрачную плоть, как они проходили через вязкий воздух этого странного места. Падая, Джосер заметил несущийся к его груди здоровенный и совсем не призрачный трезубец. Камия закричала. Но этот крик не был криком страха или отчаяния. Джосер не знал языка, на котором она кричала, но сразу понял: это был язык, слова звучали осмысленно. Трезубец вдруг остановился. Джосер упал на спину и сразу вскочил, принял боевую стойку, краем глаза взглянул на жену. Она общалась с древним великаном, человеком с бычьей головой. Тот опустил булаву и трезубец, коротко кивнул, а потом исчез. Джосер перевёл дух. – Во имя Сета, Ка! Что это было?! Камия посмотрела ему в глаза тяжёлым, задумчивым взглядом. – Это напоминание о том, что погубило Атлантиду... Но почему теперь и здесь? Ах, если бы я знала! Его не устраивал такой ответ. Он ещё больше всё запутывал. Джосер хотел знать правду. Кто этот древний гигант? Почему напал на них? А главное, чем остановила его Камия и откуда ей известен этот язык? Он не поверит, если она скажет, что и этому её научил мудрый медикус Паксимен, заменивший ей отца. Он не такой легковерный, чтобы всё, вся и всегда списывать на одного Паксимена. Он, Джосер, знает её достаточно: она слишком умна, чтобы всему учиться у кого-то одного, это было бы на неё непохоже. И он достаточно умён, чтобы понимать это. Он не успел задать свои вопросы. После встречи с призрачным воином Камия выглядела смущённой, если не сказать, подавленной. Но пещера была прямо перед нею, и она не стала предаваться сомнениям. Девушка встряхнула головой, как будто сбрасывая все сомнения, и вступила в пещеру. Джосер вошёл за женой, а войдя, тотчас забыл о древнем великане с головой быка. Пещера поглотила всё его воображение. Она была поистине циклопических размеров, её стены уходили за горизонт, а потолок терялся в вышине. Пещера казалась целым миром, бескрайней пустыней песка – вот только песком в ней были сокровища. Повсюду, куда доставал взгляд, они лежали здесь – золото, серебро, драгоценные камни в любых возможных образах и сочетаниях. Здесь были бесконечные барханы золотого песка, оазисы с серебряными озёрами и зиккураты из рубинов, ониксов и опалов. Джосер замер, не доверяя своим глазам, не в силах поверить во всё это великолепие. Камия ненадолго остановилась, кивнула, словно утверждаясь в какой-то своей догадке, а потом бросилась вперёд по единственному узкому проходу между горами сокровищ. Джосер поспешил за ней. Она остановилась у постамента, где лежал богато украшенный саркофаг. Лицо девушки воссияло, его озарил свет торжества и восторга. Камия вскрикнула и упала на колени. Джосер перевёл взгляд на золотую фигуру, изображённую на саркофаге. И снова не поверил своим глазам, волосы опять зашевелились у него на голове. Но теперь то был не страх, то был восторг, и было какое-то детское изумление. Так он переводил взгляд с маски саркофага на свою супругу, опять на саркофаг и вновь на Камию... Если всё это ему не снилось, перед ним было одно лицо, одна фигура, одна-единственная восхитительная женщина. Но в двух лицах: одно – живое, а другое – мёртвое. Камия простёрла руки к саркофагу и молвила, тщательно выговаривая слова старостигийского наречия: – О Мефрес, великая властительница древних империй! Я знала, что найду тебя, и я тебя нашла. Ты мой свет среди мрака. Ты мой пример среди ничтожества и малодушия. Ты мой гений, сохраняющий меня от гнева и зависти властительных богов. Клянусь, я буду следовать твоему пути, и я стану тобой, когда окажусь достойна! – Не могу поверить, – прошептал Джосер. – Моя жена отказывается почитать Сета, нашего Вечного Отца, но поклоняется женщине, которая умерла тысячи лет тому назад! Не открывая взгляда от заветного саркофага, она отозвалась: – А ты, змеепоклонник? Знаешь ли, кем была эта женщина? Он кивнул. – Я знаю историю нашей страны. Императрица Мефрес правила Стигией, которая при ней была в пять раз больше и в сто раз сильнее, чем в наши дни. Владыки Ахерона трепетали от одного имени грозной императрицы, могущественные маги стремились угадать её желания, а лучшие зодчии мира воздвигали величественные монументы Мефрес и её великой эпохе... Но где теперь это величие, Ка? Оно развеялось, покрылось пеленой тысячелетий. Пойми, любимая: оно мертво. Как мертва сама императрица... Камия поднялась и встала перед Джосером – такая маленькая, в сравнении с ним, но такая сильная и решительная, такая прекрасная и опасная, её рука возделась, требуя от него молчания. Другая рука указала на золотой саркофаг – и синий императорский шлем со вздыбившейся на лбу змеёй, что лежал у изголовья саркофага. – Она жива! – воскликнула принцесса. – Она жива и будет жить во мне, пока я в неё верю! Ты слышал, в чём я поклялась, любимый? Я стану ею, когда буду достойна! У нас одно лицо! Её судьба – моя судьба, начертанная мне богами. Я стану новой императрицей Мефрес! А ты будешь моим императором! Мы вместе возродим великую империю былых времён. Мы будем править ею самовластно, не оглядываясь на чародеев из Чёрного Круга и не унижаясь перед ними. Мы сделаем это вместе, ты и я! Комок боли и страха застрял в горле принца, пока он слушал эти речи. В отличие от неё, он родился и вырос в Стигии. В отличие от неё, он был верным сыном своего отца, покорным адептом Сета и прилежным учеником его посвящённых жрецов. В отличие от неё, он хорошо знал, что осуществимо, а что нет. Осуществимо – свергнуть брата и занять престол, и править стигийской державой, опираясь на знать и на армию, править в согласии со жрецами Сета и во славу Вечного Отца. Неосуществимо – то, о чём грезит она. Ибо только с помощью могущественной магии возможно вернуть жизнь в мёртвое тело. Даже если речь идёт о теле человека. Какой же должна быть магия, чтобы вернуть жизнь в огромную империю, что сгинула во тьме времён? Всей мощи Чёрного Круга не хватит не для этого! Иначе бы, наверное, они давно б её вернули. Однако магия – совсем не то, о чём грезит любимая. Как нельзя возвратить из морских глубин Атлантиду, так нельзя возродить из праха тысячелетий и древнюю Стигию. Невозможно уничтожить Чёрный Круг, тут снова с горечью подумал Джосер. Сам Ментуфер, его великий отец, сделать это даже не пытался! Он лишь добился изгнания верховного мага Тот-Амона и заменил чуть более лояльным трону Тот-Аписом. Но что ему это дало? Ничего. Тот-Апис погиб глупой смертью, Ментуфер пал в Тайанской битве, а пришедший ему на смену Ктесфон сразу вернул своего любимого наставника Тот-Амона. Всё стало только хуже! Нет, это гиблый путь, нельзя ссориться со жрецами, угодными Сету, нужно жить во имя Сета и не вверять свой грешный разум опасным и несбыточным мечтам... – Смотри! – продолжала между тем Камия. – Все эти богатства теперь наши, ты видишь сам: им нет конца и края. Их больше здесь, чем во всех сокровищницах мира: так велико было могущество Мефрес! Паксимен прочёл о них в манускриптах Ситрисса. Сам древний маг их не искал, хотя жил уже после Мефрес и строил свой дворец рядом с её гробницей. Ни одна душа, кроме нас, не знает дорогу к гробнице Мефрес. А если бы и знала? Страж никого сюда более не пропустит. Эти сокровища послужат нашей цели, Джосси. На них мы купим столько воинов и столько копий, луков и мечей, сколько захотим. Мы сплетём сеть из королей хайборийского Запада и могущественных магов Востока. Их совместной мощи хватит, чтобы заставить трепетать владык Чёрного Круга! А потом мы стравим их всех между собой, и когда они полягут в неминуемой междоусобной войне, в мире не останется никого, кто бы дерзнул оспорить нашу власть. В междоусобице погибнут мелкие и жалкие людишки, но выживут самые сильные и самые достойные из наших подданных. Их руками мы возродим величие былой империи! У нас есть силы и есть воля сделать это. А отныне есть и средства! – Я всё уже продумала, Джосси, – на её губах заиграла победительная улыбка, – просто доверься мне теперь, как доверялся мне всегда, и следуй за своей судьбой! Это правда, едва не сказал вслух Джосер, я всегда поддерживал тебя, следовал за тобой, участвовал во всех твоих сомнительных затеях. Но я не думал, что они зайдут так далеко... Как удержать её теперь, неудержимую? Её, что оказалась одержимой своей мечтой, как сделать это в миг её триумфа? Она нашла эту гробницу и эти сокровища, принесла клятву у саркофага своего кумира и теперь думает, что ей подвластно всё! Неужто такова её свобода? Свобода несбыточных грёз? Но зачем нужна такая свобода, если ведёт к погибели? Великий Сет! Что делать? Как не потерять любимую и всё же уберечь её от неё самой?.. Он бросил взгляд на синий шлем со вздыбившейся змеёй, что лежал у изголовья саркофага, и вознёс мольбу своему тёмному богу. Принц не знал, как называется эта змея, откуда она и для чего помещена на шлеме грозной и могущественной стигийской императрицы. Но ведь известно: все на свете змеи – твари Сета, Великого Змея, все покорны ему. Камия проследила его взгляд и усмехнулась. Протянула руки, подняла древний шлем и надела себе на голову. Он оказался ей впору, он сделал её выше, Джосеру даже почудилось, что она... стала какой-то другой в этом шлеме со вздыбившейся змеёй. Между женщиной, изображённой на саркофаге, и женщиной в шлеме осталось одно лишь различие: в возрасте. Широко раскинув руки в царственном жесте, Камия с упоением воскликнула: – Я – императрица Мефрес! Мефрес Вторая! Мефрес Великая!! Но как только она произнесла эти слова, змея на шлеме ожила, расправила корону, громко, злобно зашипела. Джосер в ужасе отпрянул. На его глазах змея вылезла из шлема, ринулась вниз и обвилась вокруг тонкой шеи Камии. Девушка сдавленно вскрикнула и упала. Глаза её остекленели. Цепенея от ужаса, он бросился к ней и попытался сорвать коварную змею. Но та ещё сильнее сдавила шею девушки. А когда Джосер схватил кинжал, чтобы вырезать тварь, она раздула корону и зашипела на него, сверкая красными глазами. Мелькнула страшная догадка: проклятая кобра задушит его любимую прежде, чем он поразит её. В отчаянии Джосер пнул ногой синий шлем Мефрес. Но шлем не отлетел, а рассыпался, мгновенно превратился в прах, и Джосер понял: лишь магия этой змеи, что обвилась вокруг шеи Камии, поддерживала в древнем императорском шлеме подобие формы. Среди праха принц обнаружил небольшой клочок папируса. Удивительно, но этот папирус выглядел как новый, только что изготовленный. С трудом разбирая древние иероглифы, Джосер всё-таки прочёл его. И когда он прочёл, лицо принца сделалось белым, без единой кровинки, словно молоко. Как этот папирус. Как лицо его любимой – белое и безжизненное. – Моя любовь, моя душа, моя Ка! Что ты наделала... Что я наделал! Зачем ты поступил со мною так, Великий Сет?! Джосер рухнул на колени, ударил головой о пол, завыл от боли и отчаяния. Весь во власти своего страдания, он не сразу заметил, что мир вокруг вдруг стал стремительно меняться. Неисчислимые богатства исчезали, растворяясь в наползающей тьме, стены пещеры-гробницы сдвигались, и золотистый свет угасал. Джосер опомнился, возжёг факел. Бросив отчаянный взгляд на саркофаг Мефрес, молодой принц промолвил: – Если ты на самом деле та, о ком грезила моя бедная Ка, молю тебя: не забирай её, возьми лучше меня! Это моя вина, а не её! – Это твоя вина, – услышал он шипение магической змеи, что обвивала шею Камии, – но это и её вина. Вы недостойны носить Урей. Вы умрёте. – Мефрес?! – Мефрес мертва пять тысяч ваших лет, – глумливо прошипела магическая змея. – И вы умрёте, дерзкие, недостойные. А Урей будет защищать достойных. Стены сдвигались, и тьма наползала, простирая чёрные щупальца к безжизненному телу принцессы. Тьма собралась сожрать её – дерзкую, недостойную. А потом и его, дерзкого, недостойного. Пещера, что казалась миром, превратилась в душную клетку. Всё, что тут было, пропало. Исчез и сакрофаг былой властительницы Стигии. Остался лишь Урей-защитник, магическая древняя змея, и теперь она неумолимо убивала Камию. Не магия ли этой древней змеи хранила пещеру-гробницу и все её сокровища пять тысяч земных лет? Были ли они в реальности или только казались? Принц не знал, жива ли ещё его любимая, а если жива, то сколько ей осталось. Спрашивать это у кобры-убийцы было бы глупо и бессмысленно. Да, мы с тобой умрём, родная, молнией пронеслось в голове Джосера, но умрём не так, не здесь – и не теперь! Как пушинку, он поднял Камию и, освещая себе факелом путь, бросился вон из ужасной гробницы. Он бежал обратно тем самым путём, которым явился сюда. Он бежал, ничего вокруг не чувствуя, не разбирая дороги, не встречая никакого сопротивления, не слыша звуков, не воспринимая совершенно ничего, кроме глумливого шипения Урея на шее любимой. Все его мысли были о ней. Подобно снаряду, выпущенному из пращи, он вылетел из пасти каменного монстра. Чудовищный сфинкс шумно дышал и рычал, но Джосеру теперь было некогда выяснять, чем тот недоволен. Бояться монстра тоже было некогда. Принц встал перед сфинксом и закричал: – Слушай меня, Ньярлатхотеп! Гробницы больше нет! Твоей хозяйки больше нет! Тебе отныне нечего тут сторожить, твоя служба при Гробнице закончена! Вот кто теперь твоя хозяйка! Она займёт место Мефрес! А я её муж и твой хозяин! Слушай же меня, Ньярлатхотеп, и повинуйся мне, законному наследнику древних владык Стигии! Сфинкс зашипел и дыхнул на человека раскалённым паром. Потом присел, сложил под себя лапы. – Да, повинуйся мне! – радостно воскликнул Джосер. – Я думаю, такое существо, как ты, может бегать намного быстрее обычных верблюдов... А потом он долго шептал, глядя в застывшие глаза девушки и целуя её холодные губы: – Держись, моя любимая, держись, моя родная Ка, не оставляй меня, сопротивляйся... Ты сильная, сильнее меня, сильнее всех, ты не можешь умереть сейчас и так легко! Это не по-твоему! Помощь уже близко, Ка... Я знаю, кто способен снять с тебя проклятую змею.

В следующей части - Конан и всё, что к нему причитается.

[Brian Tolwell]

-

[Brian Tolwell]

-

[Brian Tolwell]

К третьей части "Гробницы".



Царский шлем-хепереш со змеёй-уреем.

[Brian Tolwell]

Продолжаем.

Цитата: 4. Любовь и вражда Конан спал. Верблюд под ним мерно переставлял ноги, а вокруг была бескрайняя стигийская пустыня. Око Митры стояло в зените, наполняя воздух жгучим зноем. Возможно, кому-то из цивилизованных людей, как они сами себя называют, такой способ отдыха показался бы странным, но киммериец умел спать везде и всегда, где хотел и когда хотел. Он крепко сидел в седле, и голова держалась прямо. Волшебница Зеландра, её служанка Ниса и телохранитель Энг Ших ехали сзади. Они, наверное, и не догадывались, что могучий варвар, который в этом невероятном путешествии не раз спасал их жизни, теперь на самом деле просто спит. Он нуждался в отдыхе, как никогда. Две бессонные ночи, сражение с ходячим мертвецом, опаснейший подъём по скалам и ещё более опасный спуск со скал прямо во дворец Ситрисса, схватки с наёмниками Этрам-Фала и с самим стигийским колдуном, отчаянное бегство от разбушевавшегося изумрудного лотоса и внезапная победа над злобным растением – все эти события, случившиеся одно за другим, стали тяжким испытанием даже для его выносливого организма. Ниса обмыла его раны, а Зеландра своей нехитрой магией залечила то, что могла залечить. Но ни вода, ни чары не снимали усталость. С ней может справиться лишь сон. Он спал и видел самого себя во сне. Он плыл на корабле. И это был не верблюд, корабль пустыни, а настоящее судно под парусом, хотя и очень маленькое. Правя рулевым веслом, Конан плыл по величественной реке, подобной морю. Лицо варвара казалось неподвижным, словно окаменевшим, на нём вместе пропечатались страдание, злость и решимость. Никого рядом с ним не было. Вдруг палуба под Конаном закачалась. Это было странно, ибо великая река оставалась спокойной. Странная качка усиливалась. Киммериец уже слышал отчаянные крики Зеландры и Нисы. А ведь их не было на корабле! Сон исчез. Первым, что увидел Конан, пробудившись, была чёрная клякса на горизонте. Она приближалась, быстро увеличиваясь в размерах. Женщины кричали, верблюды испуганно фыркали, земля под ногами дрожала, как при землетрясении. Землетрясение – здесь, посреди пустыни? – мелькнуло в голове киммерийца. Нет, это было не землетрясение. – Это чудовище из дворца Ситрисса, которому нас с госпожой едва не принесли в жертву! И принёсли бы, если бы ты нас не спас! Но что теперь делать, Конан? Оно преследует нас! – отчаянно кричала Ниса. Один только Энг Чих оставался невозмутим. Огромный и толстый кхитаец вытащил ятаган, приготовился к схватке с чудовищем. Конан покачал головой: нет, меч тут не помощник. – Если эта каменная тварь смогла ожить, навряд ли сталь её остановит. Мне неприятно говорить, Зеландра, но вам лучше применить ваш лотос. Шемитская волшебница понимала это и сама. Конан ещё говорил, а рука Зеландры уже потянулась к заветной шкатулке. – Погодите, госпожа. На голове у сфинкса кто-то есть. Он машет белым флагом! Но Зеландра макнула влажный палец в лотосе. Потом отправила его в рот и облизала. Волшебница распрямилась в седле, горячий воздух вокруг неё пришёл в движение. В этот момент чудовище остановилось. С него спрыгнул человек. Он был ещё довольно далеко, но Конан рассмотрел, что этот человек высок и крепок, с ног до головы укутан в бурнус путника пустыни. И этот человек, бесспорно, стигиец. Спрыгнув со сфинкса, человек тотчас кинулся навстречу им. Вытянув обе руки перед собой, он нёс другого, меньше. Лица обоих были скрыты бурнусом. Непохоже, чтобы они собирались нас атаковать, подумал Конан. Энг Ших, очевидно, пришёл к такому же выводу и вернул кривой меч в ножны. Когда между этим стигийцем и Зеландрой оставалось примерно двадцать шагов, волшебница зычно воскликнула: – Ни с места! Кто ты и зачем спешишь к нам? Назовись! Или, клянусь богами, мои чары уничтожат тебя вместе с этим ужасным созданием мрака. Стигиец послушался, замер, поднял взгляд на Зеландру. – Могущественная госпожа, приберегите свои чары для доброго дела. Спасите от смерти мою любимую жену! Я отблагодарю вас по-королевски! Голос стигийца был молодой, сильный и звучный, вместе с тем приятный, тон был почтительным и просящим, и, однако, исполненным достоинства. Но едва услышав этот голос, Конан побледнел. Черты его лица обострились, а в глазах зажглась ненависть. Рука сама устремилась к мечу. – Будь ты проклят, змеёныш! Зря ты припёрся сюда, да и её зачем-то притащил. Что ж, здесь вы и останетесь! – Наши с тобой прежние дела, варвар, не касаются госпожи Зеландры и моей просьбы к ней, – не повышая голоса, отозвался стигиец. Зеландра в недоумении моргнула, посмотрела на него, потом на Конана. Ниса и Энг Ших тоже смотрела на Конана и хлопали глазами. – Что это значит? Вы знакомы? Конан указал мечом на стигийца. – Имя этого ублюдка Джосер, он младший брат правителя Ктесфона. А это Камия, его сестра... теперь и жена, стало быть. – Брат самого Ктесфона, что правит в Луксуре? Невероятно! – брови волшебницы поползли вверх, её голос смягчился. – Но что принц и его жена делают здесь, среди этой ужасной пустыни? Вы следили за нами? Только не говорите мне, что это ваше свадебное путешествие! Джосер отрицательно помотал головой. – Нет, госпожа. Мы искали древние сокровища во дворце Ситрисса. И нашли, на свою беду... Этот сфинкс, что принёс нас к вам, на самом деле охранял их. Когда мы дали ему нашу кровь, он ожил. Как видите, госпожа Зеландра, сфинкс покорен мне. Вам не стоит его бояться. А тебе, варвар, не стоит угрожать мне мечом. Если ты убьёшь меня, я не знаю, как на это посмотрит Ньярлатхотеп. Конан спрыгнул с верблюда и пошёл к Джосеру, держа в руке меч. – А мне плевать, собака, как он на это посмотрит. Ну, хватит тут зубы нам заговарить. Положи-ка её и дерись, как мужчина! – Конан, стой! – властно сказала волшебница. – Довольно на сегодня крови и смертей. Если б не ты, меня, моей Нисы и Энг Шиха не было бы уже в живых. Но это не значит, что ты теперь решаешь за меня. Его высочество принц Джосер прав: ваши с ним дела нас не касаются. Я не позволю убить брата короля Стигии из-за какой-то варварской вражды! Невидимая паутина вдруг опутала Конана. Горячий воздух кружился, раскаляя обнажённый металл до самой рукояти. Пальцы едва удерживали меч. Наконец, они разжались, меч упал на песок. Конан посмотрел на свою ладонь. Она была обожжена, точно от настоящего огня. – Кром, женщина! Что ты творишь? Джосер наблюдал за Конаном без видимого удовольствия. Если оно и было, стигиец этого не показывал – он показывал скорбь. Принц склонил голову перед волшебницей в знак признательности и доверия. А потом открыл лицо Камии. – О, Иштар! – взволнованно произнесла Зеландра. – Это и есть ваша жена? Я никогда не видела такой красоты! Но скажите мне, что с ней случилось? Краем глаза Конан увидел, как Ниса открыла рот, не в силах сдержать изумления, а потом закрыла и плотно сжала губы. Даже у невозмутимого Энг Шиха брови поползли вверх, немой кхитаец восхищённо причмокнул языком. И Конан мог их понять: в самом деле, с момента их последней встречи Камия сделалась ещё прекраснее. В сравнении с её изысканной, утончённой красотой бедная Ниса выглядела заурядной деревенской простушкой. Камия казалась изваянием из мрамора самой себя, её лицо было белым и безжизненным, но в нём было всё то же гордое царственное достоинство, которое так потрясло Белит в самый первый день Камии на борту «Тигрицы». Эх, Белит, Белит... Послушала б его – осталась бы жива. Тем временем Джосер убрал платок с шеи жены. Небольшая змея обвивала шею девушки и не реагировала на людей. Казалось, змея просто спит. – Как я уже сказал вам, госпожа Зеландра, мы нашли сокровища Ситрисса. Но не заметили кобру, которая пряталась среди них. Эта змея внезапно бросилась на шею любимой... я пытался её снять, но не сумел. Снимите же её, спасите мою Камию, и тогда, клянусь Сетом, я дам вам всё, что вы запросите! Хотите – заберите все сокровища, что мы нашли! – Он лжёт, Зеландра, – заметил Конан. – Этот ублюдок ничего не может принести вам, кроме бед. В Стигии он изгой, как и она. Бьюсь об заклад, за поимку этих двоих назначена богатая награда. Подумайте сами, зачем иначе им быть здесь? Если они настоящие принцы, у них достаточно своих сокровищ. Настоящим принцам нет нужды, подобно разбойникам, шарить по склепам! Джосер печально вздохнул и поцеловал жену в лоб. – Ты ничего о нас не знаешь, варвар. Мы стали жертвами интриг при дворе. – Сейчас этот стигиец скажет вам, Зеландра, что подлые жрецы злоумышляли против них за их свободный образ мыслей и нежелание склоняться перед Сетом. Оклеветали, стало быть, в глазах Ктесфона, ну, и пришлось этим невинным овечкам скрываться, как воры. Слышали, знаем! Нет, во второй раз не сработает, ублюдок. После этих слов Конана терпение изменило молодому принцу. Гримаса гнева исказила его лицо, пальцы сжались в кулаки. Но тут же Джосер сумел справиться со своим гневом. Он бережно положил Камию на песок, достал из её походного мешка миниатюрный арбалет и колчан подходящих к нему стрел. Потом извлёк ястреба, подстреленного такой стрелой, она до сих пор торчала из горла птицы. – Ты подобрал мою стрелу, варвар, – мрачно сказал Джосер. – А это стрелы Камии! Я промахнулся, на твоё счастье. А она отказалась в тебя стрелять! Вместо тебя подстрелила парящего в небесной вышине каюка. Ниса слабо вскрикнула, закрыв рот ладонью. – И что это меняет, змеёныш? – недобро рассмеялся Конан. – Неужели ты настолько глуп, что ждёшь от меня сочувствия? После всего, что вы с ней натворили? Ха! Глаза Джосера злобно сверкнули. Принц молча обнажил мечи и пошёл навстречу Конану. А киммериец, как и прежде, не мог сделать ни шагу. Невидимая паутина опутывала его подобно стальным цепям. Будь проклято это колдовство! Будь проклят изумрудный лотос, что он сам вручил Зеландре! Будь проклят день, когда он согласился помогать колдунье! Меч лежал на песке у ног, но варвар не мог наклониться, чтобы поднять его. Энг Ших бросил вопросительный взгляд на хозяйку, однако та не смотрела в его сторону. И тогда он принял решение сам. С проворством, удивительным для такого грузного тела, кхитаец спешился и устремился Джосеру наперерез. – Энг Ших, берегись! – заорал Конан. – Этот парень запросто дерётся двумя мечами! Ну же, Зеландра! Освободите меня, и мы покончим с этим! Если стигийский ублюдок меня победит, так и быть, вы сделаете, как он хочет. Но вместо этого волшебница ещё раз опустила палец в шкатулку с лотосом и облизала. Мечи стигийца только раз схлестнулись с ятаганом кхитайца, а потом упали на песок. Принц отпрыгнул, телохранитель волшебницы ринулся за ним. – Энг Ших, назад! – с неудовольствием молвила она. – Разве я посылала тебя сражаться? Вернись ко мне, мой верный Энг Ших. Кхитаец разом сник и, как побитый пёс, побрёл к своей хозяйке. Джосер встал на колени у тела Камии и зарыдал. Волшебница подняла палец, вокруг него закружились искры и образовалось свечение. – Вы все разозлили меня. А особенно ты, Конан! На что я вынуждена тратить драгоценный лотос? Разве для этого ты мне его нашёл? – она всхлипнула и плаксиво добавила: – Я так устала, я хочу домой. Клянусь Иштар, я больше ни за что не поеду в эту проклятую страну, в эту ужасную пустыню! Но раз уж я здесь... я должна разобраться в этом деле, а также возместить свои страдания. Никому из вас нет больше веры. Спрошу-ка я её... – Нет, – простонал Конан, – ради Митры, госпожа, только не это! – Молчи теперь, – бросила ему волшебница. – Или твой язык прирастёт к нёбу! Конан увидел, как искрящаяся нить связала палец Зеландры и лоб Камии. Джосер молитвенно поклонился, прижимая обе руки к груди. Волшебница произносила заклинания, но ничего не происходило. Девушка на песке лежала бездыханно. Нить между нею и Зеландрой оборвалась. – Жизнь едва теплится в ней... – прошептала волшебница. – Но она жива, слава Сету! – сквозь слёзы молвил Джосер. – Напрягись же ещё немного, госпожа, спаси мою любимую! Это правда, мы нынче изгои, нам нельзя являться ко двору. Но ты, конечно, понимаешь, что такое положение не будет длиться вечно. Наш брат правитель слабый и негодный, такие у нас долго не живут! Я первый в очереди на рубиновый трон Стигии, Камия – вторая. Когда мы с ней взойдём на трон... Волшебница бросила ему взгляд, исполненный презрения. – Не продолжайте, ваше высочество. Я дочь Шема, который всегда страдал от Стигии и её правителей. Я достаточно знаю о них. Когда вы взойдёте на трон в Луксуре – если взойдёте – вы будете делать то же, что и все до вас. Грабить и убивать детей Шема, отдавать их жрецам для жертвоприношений Сету, а выживших обращать в своих рабов. Принц протянул руку к Зеландре, другую приложил к груди и произнёс: – Молю тебя, поверь мне, госпожа! Мы вовсе не такие, как бывшие до нас! Вот почему мы сделались изгоями. Клянусь тебе именем Сета – когда я стану королём, между моей страной и Шемом будет прочный мир! Я не позволю жрецам приносить в жертву детей твоего народа. А тех, кто угодил в рабство, прикажу немедленно освободить! – Замолчите. Я не настолько легковерна, чтобы верить стигийскому принцу. Особенно, когда он мне клянётся именем Сета. Тьфу! Если будете продолжать в том же духе, я скорее поверю варвару с северных гор. Скажите мне лучше, какие сокровища вы нашли во дворце Ситрисса? Киммериец слушал этот разговор с наслаждением. Похоже, порошок изумрудного лотоса увеличивал не только чародейские способности Зеландры, но и умственные. Но надолго ли хватит его действия? Превозмогая незримые путы, Конан сумел дотянуться до лежащего на песке клинка. – Всего лишь книги, госпожа, – после недолгого раздумья ответствовал Джосер. – Тысячи древних инкунабул, чью ценность мне оценить не дано, поскольку я обычный воин, а не маг. Глаза волшебницы сверкнули интересом. – А вот теперь вы говорите правду, принц. Если бы вы сказали, что там золото и драгоценности, я знала бы: вы лжёте! Известно, что великий маг Ситрисс был равнодушен к земному богатству. Он, как и я, считал, что истинная ценность – книги. Джосер снова приложил обе руки к груди. – Я буду рад отдать все эти книги вам, госпожа Зеландра. Нам-то они ни к чему! Только спасите мне любимую! Зеландра прошептала заклинание. Вновь в воздухе возникла серебристая искрящаяся нить, но теперь она была какой-то более насыщенной, чем прежде. Нить связала палец чародейки с головой принцессы. И спустя какое-то время девушка открыла глаза. Этого времени хватило Конану, чтобы поднять меч. Быстрый взгляд Камии обежал Джосера, Зеландру, Нису, Энг Шиха, нанадолго остановился на Конане и вернулся к Зеландре. – Вы слышите меня, прелестное дитя? – спросила волшебница. – Вы знаете, кто я? Принцесса коротко моргнула, но ничего не ответила. – Вы понимаете, что с вами приключилось? Моргнула снова. – Ваш муж желает, чтобы я сняла змею, которая пленила вас. А вы? Вы понимаете, что если я не справлюсь, вы умрёте? Камия моргнула дважды. – Наверное, змея не даёт моей любимой говорить, – предположил Джосер. – У неё живой и ясный взгляд. И никакого страха, ни малейшего смятения во взоре! Это удивительно, если учесть все обстоятельства. – Послушайте меня, Зеландра, – поднял голос Конан. – Я до последнего надеялся, что мне не придётся это вам говорить. Клянусь, не нужно затыкать мне рот, я скажу только один раз. Но если вы хотите унести отсюда ноги и добраться до своего дома живой, прислушайтесь к моим словам. Эта девчонка опасна. Вы не знаете, на что она способна, а я знаю. Она была принцессой в Атлае, наследницей у своей матери-королевы... – Значит, всё правда, легендарная Атлая, где живут потомки выживших из Атлантиды, на самом деле существует! – в волнении воскликнула Зеландра. Конан коротко кивнул и продолжал: – Однажды ей втемяшилось, что мать ленива и глупа, недостойна быть атлайской королевой, а она как раз достойна, несмотря на свои юные годы. Тогда эта милая девочка составила заговор, вовлекла в него всех, кого нужно, в итоге мать-королеву зарезали, с ней зарезали ещё кучу народу, а Камия уселась на трон в Атле. Но её подданным это не понравилось, и они восстали. Новоиспечённой королеве пришлось делать ноги. Вместе с горсткой людей, сохранивших ей верность, Камия села на самый быстрый корабль, и он поплыл на север, в Стигию... – Низкая ложь и клевета! – фыркнул Джосер. – Ну, сами посудите, мудрая госпожа Зеландра, откуда этот грязный варвар может знать, что и как происходило на другом краю света? – Она сама мне это рассказала, когда бросила подыхать в устье Зархебы, там, где река впадает в океан, – осклабился Конан. – В самом деле, иначе откуда бы я это знал? Взгляните на этого парня, госпожа, взгляните в его лживые стигийские глазёнки, они выдают его с головой. – Нужно было тебя на том берегу и прикончить, – прошипел стигиец, – голову тебе отсечь для верности, вонючий пёс! А она мне говорила: нет, не надо, он весь в ранах, он отравлен, сам умрёт... Вот к чему нас это привело, любимая! (См. «Изгои» – «Последний из глаханов», – авт.) – Продолжай же, Конан, – ледяным голосом велела волшебница. – Она села на самый быстрый корабль, а дальше? – Тёмным богам было угодно, чтобы в океане он встретился с «Тигрицей». Это галера, на которой мы – я, моя подруга Белит и команда преданных Белит кушитов... – ...Промышляли разбоем, нападая на суда честных людей, – мрачно вставил Джосер. – Мы были пиратами и не скрывали этого, – усмехнулся Конан, но тут его лицо стало серьёзным, и печать неутолённого страдания появилась на нём. – «Тигрица» погналась за кораблём атлайцев. Белит надеялась быть первой, кто ограбит их судно... Но эта милая девчонка, разобравшись в обстановке, хладнокровно перебила всех, кто бежал с нею на её корабле и мог бы её выдать. Это человек двадцать, может, больше, но не меньше. Свой корабль она пустила ко дну, вместе со всеми концами, а сама перебралась на «Тигрицу». (См. «Изгои» – «Чёрное солнце», – авт.) Зеландра побледнела и отшатнулась от Камии. – Нет, это невозможно. Как она, почти подросток, младше моей Нисы, могла б такое сотворить? Я не чувствую в ней никакой магии... Да, она кажется мне стойкой, но не кажется опасной. – Госпожа Зеландра, разве вы не видите, что этот варвар одержим своей безумной страстью? – развёл руками Джосер. – Ненависть застилает ему рассудок и заставляет придумывать небылицы. А всё из-за того, что Конан зачем-то винит меня в гибели своей пиратской подруги. Теперь он хочет, чтобы я теперь в отместку потерял свою! Вы сами видите: он тянет время, надеясь, что моя любимая умрёт сама, а я потом умру от скорби! – Кости Нергала! – расхохотался Конан. – Ты прав, змеёныш, меня бы это вполне устроило! Этот парень, Зеландра, ей под стать. Также состряпал мятеж против короля, своего родного брата. Но союзники предали его, мятеж провалился, только начавшись, и Джосеру ничего не оставалось, как бежать из Стигии. Он побежал на юг, надеясь скрыться в Атле. И надо же такому было приключиться, что его дромон тоже натолкнулся на «Тигрицу», – Конан сплюнул. – Этот парень прикончил с десяток здоровых кушитов, моих товарищей, прежде чем его повязали... (См. «Изгои» – «Мгла над Зархебой», – авт.) Зеландра закричала, закрыв уши ладонями. Ниса испуганно отпрянула, а немой кхитаец вонзил в киммерийца суровый осуждающий взгляд. – Хватит. Хватит. Хватит! – простонала волшебница. – Я больше не желаю слушать ничего. Ни-че-го!! Я не желаю знать, кто из вас прав, а кто лжёт, кто в чём виновен и из-за чего. По-моему, вы оба потеряли рассудок из-за вашей ненависти. Но это не моё безумие и не моя война! Я больше не могу здесь оставаться. Я и так истратила на вас слишком много драгоценного лотоса... Ниса, Энг Ших! Мы продолжаем наш путь. А эти... пусть разбираются между собой. Она произнесла заклинание и сделала короткий пасс рукой. Незримые путы исчезли, киммериец был свободен. Всё напряжение его невидимой борьбы с чарами Зеландры ушло вниз, колени варвара подогнулись, и он упал на них, рухнул на горячий песок. Джосер не стал дальше ждать, тотчас подхватил свои мечи и бросился на Конана. Варвар перекатился на песке, ушёл от атаки, вскочил на ноги. Он был готов к смертельной битве. Он её ждал, он мечтал о ней! Да, всё решится немедленно, здесь и сейчас. Как он и предлагал Зеландре с самого начала. Пусть уезжает, пусть. Далеко ли уедет она без него по проклятой пустыне? Пусть едет, он её потом догонит, он поможет отыскать обратный путь. Ему ведь ещё нужно взять с волшебницы обещанную щедрую награду. В десятикратном размере, она сама это сказала! Он это сделает, когда прикончит подлого стигийца. Конан ещё успел заметить, как Ниса что-то отчаянно втолковывает Зеландре. А потом мечи схлестнулись, и яростная битва поглотила его.

Кульминация - в заключительной части. Похоже, не все доживут до финала.