Как вы могли заметить, сам я не любитель плодить сущности: за все годы на форуме создал только две темы (1, 2). Эта — третья. Надеюсь, она станет общей для текстов цикла.
"Изгои" — мой новый (с 2015 года) цикл о приключениях Камии и Джосера, а также их столкновениях с Конаном-варваром. Является приквелом романа-эпопеи "Великая Душа".
В настоящее время доступны для чтения рассказы "Чёрное солнце", "Пирамида", "Защитник, или Наследие Стигии". Первая публикация полного текста нового рассказа "Жертвоприношение Пта-Собека" состоится здесь уже на этой неделе. Следите за темой!
Итак, сегодня - первые три части нового рассказа. Черновики этих частей были на форуме в январе, но кое-что с тех пор исправлено и добавлено.
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ПТА-СОБЕКА
Рассказ из цикла «Изгои»
После столкновения с Джосером и Камией в стигийской пустыне («Наследие Стигии») Конан-варвар преследует своих врагов. Его путь лежит в обширный оазис, где возвышается башня Пта-Собека, высокопоставленного чародея из Чёрного Круга, посвящённого жреца Сета. Сам чародей между тем не подозревает о приближении героя-киммерийца. Пта-Собек меняет капитана личной стражи и готовит новое жертвоприношение своему зловещему богу...
Скрытый текст:1. Волшебник
1. Волшебник
Волшебник Пта-Собек стоял перед зловещим алтарём чёрного мрамора, что находился в глубине огромного чертога. Змеевидные факелы ярко горели по окружности чертога, их пламя плясало завораживающий танец в полированном чёрном камне. Факелы удерживали в обеих руках здоровенные, в два-три человеческих роста высотой, бронзовые стигийские воины с головами крокодилов. Нефритовые пасти чудовищ были приоткрыты, клыки из слоновой кости оскалены, а в ярких рубинах, заменявших крокодилоголовым воинам глаза, играли отсветы адского огня.
Но даже эти воины не смогли бы произвести на неофита такого жуткого впечатления, как изваяние свернувшегося кольцами чешуйчатого змея, что нависало над чёрным алтарём. Длинные щупальца змея почти доставали до алтаря. Изваяние было золотым или позолоченным, вылепленным настолько искусно, что на блестящем теле змея как будто играла и жила своей отдельной жизнью каждая чешуйка. Из развёрстой пасти змея шёл призрачно-сизый ледяной пар. Казалось, змей живой – или вот-вот оживёт.
Несмотря на то, что дело было в жаркой Стигии, в чертоге чародея царил могильный холод. Ледяной пар застывал на оскаленных клыках золотого змея, превращая их в причудливые сталактиты и сталагмиты. Льдинки, медленно тая, капали из его пасти вниз мутной, шипящей слюной.
Эта слюна стекала на чёрный алтарь, где лежала обнажённая женщина. В её глазах, расширенных от ужаса, страх, обида и гнев понемногу уступали место безысходному отчаянию. Она ещё стонала, дрожала от холода, билась в своих путах, пытаясь освободиться, но всё тщетно: верёвки были крепки, а мучитель – неумолим.
Он наслаждался её болью, её страхом и её отчаянием. На своём долгом веку он повидал сотни, а может быть, тысячи женщин на алтаре чёрного мрамора, но это зрелище никогда ему не надоедало. Женщины, что приняли здесь свою участь, были в большинстве своём покорны ей. Часто одного лишь взгляда на золотого змея было им довольно, чтобы утратить волю к жизни. В редких случаях они пытались сопротивляться, отчаянно, но обречённо, и то лишь поначалу. Жертвы казались очень разными, и возрастом, и цветом кожи, много ещё чем; были среди них уродины, но встречались и красавицы, что глаз не отвести – как эта, лежащая теперь на алтаре. Женщины, которые заканчивали здесь свой жизненный путь, принадлежали к десяткам различных народов от крайнего севера до почти мифического юга и от дальнего востока до вполне осязаемого запада Хайбории.
Эта красавица была шемитской царевной. Так отрекомендовал её Сенефра, новый капитан стражи волшебника. Небсех, прежде занимавший это место и верно служивший Пта-Собеку десять лет, внезапно допустил непростительную для слуги могучего мага оплошность и в тот миг утратил его расположение. Пришлось Небсеху стать обедом для детей Собека!
Вспомнив об этом, чародей желчно усмехнулся и перевёл взгляд с алтаря на бассейн. Глубокий бассейн, подобный озеру, располагался в самом центре чертога. В прозрачной голубой воде лежали грязно-зелёные туши исполинских крокодилов, каждый мог легко перекусить человека пополам. Даже такого крупного, каким был Небсех! В отличие от своих бронзовых собратьев, эти монстры были живые. Крокодилы в бассейне казались спящими, но Пта-Собек отлично знал: монстры реагируют на малейшее движение, стоит кому-то оступиться и упасть в бассейн, как его участь будет решена в одно короткое мгновение. Уровень воды в бассейне, впрочем, был на два человеческих роста ниже уровня пола, так что у детей Собека, встань они даже на задние лапы и хвост, не оставалось шансов выбраться наружу. Разве что, взлететь! Но летать, хвала Сету, эти твари не умели.
Они нужны здесь были для того, чтобы пожирать тела, оставшиеся после жертвоприношений. Не брезговали и жертвами, что предназначались Сету, но ему не подходили. Чародей также подкармливал их нерадивыми рабами, да и другими, кто оказывался неугоден. Эти крокодилы никогда не голодали.
Сенефра, новый капитан дворцовой стражи, сам столкнул Небсеха, прежнего капитана, в этот погибельный бассейн. Несчастный Небсех, скованный чарами своего могущественного господина, даже не пытался оказать сопротивление. Но Сенефра, конечно, видел неизбывный ужас в глазах обречённого. Пта-Собек велел новому капитану смотреть, как крокодилы терзают и пожирают его предшественника. И капитан смотрел, не смея ослушаться воли жестокого мага.
До самого конца их пиршества Небсех оставался в сознании. А потом волшебник поймал его душу и стёр из реальности. Этот урок Сенефра запомнит на всю жизнь. Такова великая честь служить тому, кто служит Сету!
Пта-Собек раскинул руки и расхохотался. От его гулкого смеха заколыхалось, затерпетало пламя бесчисленных факелов. Волшебник был красив сумрачной, жестокой красотой, он словно олицетворял собою мощь незримых и зловещих сил. Это был настоящий стигиец-аристократ, гигант с бронзовым телом и ястребиным чертами лица. Несмотря на морозный холод в чертоге, Пта-Собек был почти наг, узкая повязка-схенти на бёдрах и тяжёлая змеевидная диадема на шишковатой бритой голове составляли всё его облачение. Маг вовсе не чувствовал холода: незримые силы, которыми он управлял, согрели бы его и во льдах Нордхейма.
Да, могущество переполняло его! В этот момент он чувствовал, что может перевернуть Вселенную. Конечно, он не станет это делать, он чересчур умён и опытен для этого, он знает свою меру, он так осторожен. Воистину, слишком, слишком осторожен! Осторожность, пожалуй, чрезмерная, всегда оставалась его самой большой проблемой.
Волшебник Пта-Собек был посвящённым жрецом Сета, пятым в иерархии Чёрного Круга. И в этом заключалась главная несправедливость его жизни. Несправедливость, которую Отец Сет отчего-то никак не желает исправлять! Владеть магическим искусством, как владеет Пта-Собек, и быть лишь пятым в тёмном братстве наиболее могущественных магов – это всё равно что быть никем, никем! Сколь часто в последние годы он оказывался так близко, точно в одном шаге от престола верховного жреца, владыки Чёрного Круга! Но ему всякий раз не хватало то ли удачи, то ли смелости, то ли безрассудства сделать этот последний шаг. Он выжидал. И может быть, лишь потому до сих пор оставался в живых.
Владыка Тот-Амон не видел в нём угрозы своей власти. Тот-Амон, этот ничтожный выскочка, относился к нему с покровительственной иронией. И ему, Пта-Собеку, гордому наследнику древней династии потомственных магов Стигии, приходилось играть простака и тупицу, делать вид, что этой оскорбительной иронии он не видит и не понимает! В затаённых грёзах Пта-Собека не оставалось такого унижения или такого истязания, которому он не подверг бы проклятого выскочку Тот-Амона.
Но ничего, подумал Пта-Собек, очень скоро всё изменится. Да, очень-очень скоро все его мечты осуществятся. Тот-Амон однажды уже терял престол верховного жреца, так потеряет снова, и теперь-то навсегда!
Маг послал мысленный приказ. Змеевидный фиал из чёрной платины поднялся в воздух со стола и поплыл к чародею. Пта-Собек закрыл глаза и открыл рот. Рубиновое с зелёными искринками вино тонкой струйкой полилось в его горло.
О! Это было нечто несоизмеримо более волшебное, чем просто блаженство. Пта-Собек смаковал чудесный напиток и явственно чувствовал, как все его члены наливаются новым могуществом, наполняются ещё большей силой. Хотя, казалось бы, куда уж больше! Но чародей отчётливо сознавал, как с каждой каплей выпитого им напитка растёт его магическая мощь. И это не было обманом, обман бы он с лёгкостью распознал! Всё было правдой, мощь росла.
Сенефра привёз сей чудесный напиток из Пунта. А в Пунт он попал из Зембабве, в Зембабве же, должно быть, из каких-то ещё более далёких земель юго-востока, возможно, из Камбуи или даже с континента Му. Так или иначе, прежде волшебник его не встречал. Сенефра дал клятву священным именем Сета, что самолично выкрал кувшин с напитком у таинственного купца, прибывшего ко двору пунтийского владыки. Пта-Собек не находил оснований сомневаться в словах своего нового капитана. Сенефра был молод, крепок, отлично сложён, а в его глубоких серых глазах волшебник рассмотрел неподдельное восхищение и привитый с детства трепет перед посвящённым жрецом Сета.
По рассказам Сенефры, он происходил из княжеской семьи, которая была замешана в дворцовом заговоре ещё при первых Ахмесидах, то есть, почти что два столетия тому назад. Но заговор провалился, и семья бежала – сперва на восток Стигии, потом в Кешан и дальше, в Пунт, там и осела. В отличие от многих, на чью долю выпала скорбь изгнания, предки Сенефры не стали отрекаться от своей родины, они всегда чувствовали себя стигийцами и детей воспитывали как стигийцев. Его растили в страхе перед Сетом, в почтении к священным слугам Вечного Отца.
Родителей Сенефры схватили и казнили по обвинению в подготовке мятежа. Он был тогда ребёнком, и его отдали в услужение наследнику престола Пунта, который оказался его ровесником. Но едва представилась возможность, Сенефра убил пунтийского кронпринца и бежал, прихватив с собой этот чудесный напиток.
Не без приключений молодой стигиец добрался до Тайи, где в это время шла война с бунтовщиками. Прослышав, что карательный поход возглавил сам король Ментуфер, Сенефра решил пасть к его стопам, чтобы просить прощения за своих предков, восставших против предков Ментуфера, а также разрешения участвовать в карательном походе. Всем сердцем молодой Сенефра стремился искупить грехи семьи перед правящей в Луксуре династией. Но не успел: попущением Отца Сета и с помощью хайборийского идола Митры – будь он проклят вовеки!! – тайанские повстанцы одержали верх над стигийцами, армия Ментуфера была разгромлена, сам король-воин пал в битве. А новый король Ктесфон, известный противник агрессивной политики своего отца, велел оставить мятежную Тайю тайанцам. (См. П.Андерсон «Секира Света». – авт.)
Среди остатков армии ходили, правда, слухи, будто в Луксуре зреет новый заговор, который должен привести на рубиновый трон другого сына Ментуфера. Его звали Джосер. Младшему принцу едва исполнилось шестнадцать лет, однако, несмотря на юность, в армии Джосер был намного популярнее своего старшего брата, уже заслужив себе репутацию отважного и доблестного воина. Однако новый заговор, похоже, не сложился, и крамольные разговоры о «короле Джосере» понемногу стихли. Стигийцы покинули Тайю.
Тогда Сенефра отправился в Сабатею, большой и шумный город, что стоял на шемитском берегу великой реки Стикс. Там он оставался довольно долго, пока не прослышал о великом волшебнике Пта-Собеке, который держит за правило набирать в свою стражу исключительно родовитых стигийцев. Служить такому чародею было верхом мечтаний Сенефры. Тем более, что путь к луксурскому двору ему был заказан. Однако являться перед очи могущественного мага без рекомендаций, с одним лишь кувшином неизвестного напитка, было бы глупо, наивно и просто опасно. Тогда Сенефра выкрал эту самую шемитскую царевну. С нею и прибыл, сразу проявив себя в глазах волшебника как ловкий, умелый, а главное, понимающий свою роль малый.
И буквально через день после того, как Пта-Собек, выслушав историю Сенефры, принял молодого аристократа к себе на службу, Небсех, капитан стражи, совершил ту самую фатальную оплошность, вследствие которой сделался обедом для прожорливых детей Собека. Недолго поразмыслив, чародей назначил своим новым капитаном молодого новичка.
Возможно, жалкий и трусливый Тот-Амон так бы не поступил, взял бы кого-то из проверенных многолетней службой. Но Пта-Собек, потомок древнейшей династии стигийских магов, был достаточно уверен в своих силах, чтобы принимать подобные решения. Он не чувствовал угрозы от людей, стоявших ниже. Угрозу представляли центры силы – властительные боги и их слуги-демоны, а также посвящённые жрецы богов, короли, чародеи и армии. Все прочие людишки были чересчур мелки, слабы или далеки, чтобы иметь возможность как-то навредить ему, могущественному Пта-Собеку.
А кроме того, маг сразу ощутил симпатию к этому парню. Несмотря на колоссальную разницу в возрасте, они были похожи не только внешне: обоих обошла счастливая судьба, оба отчаянно нуждались в милостях Отца Сета и оба же старались эту милость заслужить. Назначая молодого стигийца капитаном, Пта-Собек возложил руку на его голову, сверкнул горящими глазами и сказал, как повелел:
– Служи мне верно, мой Сенефра, и ты сам не заметишь, как сделаешься первым, после своего господина, человеком в Стигии. Клянусь Сетом!
После чего молодой Сенефра облобызал его змеиный перстень и поклялся в вечной верности.
Пта-Собек на это только усмехнулся: как всякий посвящённый жрец Сета, он владел искусством продлевать свою жизнь гораздо дальше, чем дозволено обычным смертным. По правде говоря, волшебник сам теперь не помнил, сколько ему лет. Но уж никак не меньше, чем выскочке Тот-Амону! В эпоху первых Ахмесидов Пта-Собек ещё не прошёл через таинство посвящения Сета и не вошёл в Чёрный Круг, но уже служил старшим жрецом при великой пирамиде в Кеми. Так что, мой верный Сенефра, мысленно отметил Пта-Собек, твоя служба мне будет «вечной» лишь для тебя! А я переживу ещё не один десяток таких капитанов, как ты... Но вслух чародей этого не сказал: он полагал себя достаточно предусмотрительным, чтобы щадить иллюзии и самолюбие преданных слуг. Ибо сколь бы мелки и слабы они ни были, в сравнении с ним, а даже у осы или муравья найдётся и жало, и яд.
Повинуясь мысленному повелению Пта-Собека, пустой фиал улетел прочь. Горящий взор волшебника вернулся к обнажённой жертве. Женщина больше не сопротивлялась своей участи. Она лежала неподвижно. Несмотря на лютый холод, даже не дрожала. Её огромные чёрные глаза смотрели дерзко и непримиримо. Жертва не прятала взгляд в неизбывном ужасе перед волшебником, наоборот, искала его взгляда. А найдя, не прятала свой, как все лежавшие на этом месте до неё.
Это показалось чародею странным. Обычно после яростной борьбы у жертвы наступает апатия. Жертву даже приходится взбадривать, используя чары, чтобы она ни в коем случае не предстала перед Отцом Сетом сонной или, того хуже, отдавшей душу зря и раньше времени. Великий Змей такого не прощает! Душа должна достаться лишь ему! Зачем иначе жертвоприношения? Обманутый и оскорблённый бог бесконечно страшен в гневе, лишить нерадивого жреца своего расположения ему ничего не стоит, и тогда жрец сам позавидует участи тех, кого приносит в жертву.
В редких случаях жертве хватает сил биться в путах до самого финала. Жертвенный нож уже рвёт её грудь и вырезает сердце, а она всё бьётся и цепляется за свою никчёмную жизнь! Отец Сет больше всего ценит такие жертвы. Сам Пта-Собек их любит пуще прочих: ведь так приятно наслаждаться отчаянием и смятением сильного, непокорного духа, когда конец всё равно предрешён!
Однако в этот раз ни апатии, ни буйства непокорного духа у жертвы он не наблюдал. Она лежала на чёрном алтаре, смотрела прямо в глаза колдуну и жевала грубый кляп, которым был заткнут её рот. Жевала не затем, чтобы выплюнуть кляп, это оказалось невозможно, а лишь затем, чтобы привлечь зачем-то интерес её мучителя.
Пта-Собек пошевелил двумя пальцами, и кляп во рту жертвы тотчас обернулся живой мышью. Маг ожидал услышать пронзительный женский визг, который его, безусловно, потешит перед самым жертвоприношением. Но жертва сомкнула зубы и перекусила мышь напополам. А потом просто выплюнула обе половинки. Её глаза сверкнули гневом, и волшебник вдруг услышал:
– Это ты хозяин пса Сенефры? Он опоил меня и похитил, пока я спала, подлый, вероломный, как и все стигийцы! Но ты не смеешь обращаться со мной, как с рабыней! Освободи меня немедля, или, клянусь Иштар, ты горько пожалеешь! Могучий Конан скоро будет здесь! А я Белит, царевна Асгалуна, слыхал о такой?
Скрытый текст:2. Жертва
2. Жертва
Пта-Собек удивлённо моргнул, сначала решив, что ослышался. Жертва говорила о себе так, как будто была она не царевной мелкого и незначительного городка-государства в варварском Шеме, а правительницей великой державы, такой как Стигия или, в крайнем случае, Кхитай. Притом, эта царевна Асгалуна говорила по-стигийски без заметного акцента. Маг повнимательнее присмотрелся к ней.
Она была очень юной, уже не девочка, ещё не совсем женщина. Вернее, девочка, только-только превратившаяся в девушку. У неё была точёная фигура с совершенными пропорциями, если не считать грудь, которая, на взгляд чародея, могла бы быть больше. Может, ещё не выросла? Волосы лежат пышной копной, такие же иссиня-чёрные, блестящие, как и её глаза. Эти глаза немного раскосы, нос чуть-чуть загнут, скулы высокие и полные, дерзкие, идеально очерченные губы.
В первый миг, когда девушка открыла рот и эти губы пришли в движение, Пта-Собеку почудилось, что перед ним совсем другая женщина. Та, что была отрадой для его мужского естества без малого полвека назад. Да, та последняя из женщин, которой он наслаждался не как могущественный маг и посвящённый слуга Сета, а как человек, мужчина. Та, которую он потом очень-очень осторожно подтолкнул к рубиновому трону короля Ахмеса – четвёртого этого имени, если не изменяет память. Всё остальное она сделала сама, как он её учил. Влюбила в себя короля и вышла за него, сделалась королевской супругой, затем королевой-консортой, затем родила Ахмесу IV трёх сыновей – сначала Ментуфера, потом Хеврена и последним Аменета. Ахмес же, этот влюблённый болван, на радостях от короновал её, сделал из консорты правящей королевой, своей законной соправительницей. И вскоре, как это случилось, король внезапно отошёл к Владыке Сету, и молодая королева осталась на троне Стигии одна. Пта-Собек ожидал, что теперь настанет его время. Но дальше всё пошло совсем, совсем не по плану... Волшебник горестно вздохнул. Удача в ту пору от него отвернулась! Не в первый раз и не в последний. Или он был слишком осторожен, чтобы схватить свою удачу за горло?
Он даже не знал, жива ли ещё та молодая королева. Хотя обширный оазис Собекка, где его предки-маги возвели эту цитадель, находился всего-то в трёх часах езды от Деншура, роскошного, величественного замка, вернее, целого города, возведённого новоявленной королевой посреди пустыни. Даже Луксур был от Деншура дальше! Королева опасалась жить в Луксуре, древней столице Стигии. Подобно всем узурпаторам, она страшно боялась заговоров и ещё больше – собственных законных сыновей, наследников престола. Поэтому она окружила себя верными людьми, а сыновей никогда не отпускала за высокие стены Деншура. Там, в Деншуре, она плела свои интриги, планировала новые строительные прожекты, к которым всегда имела слабость, а остальное время предавалась самым разнузданным оргиям, нисколько не мешая Тот-Амону и его прислужникам на деле заправлять державой Сета. Когда её первенец, молодой Ментуфер, всё-таки вырвался из Деншура и сверг мать с рубинового трона Стигии, этот неприступный замок стал для неё золотой клеткой.
Будь Пта-Собек чуть менее осторожен, чуть больше склонен к риску ради высшей цели, он бы помог бывшей любовнице бежать. Но он прекрасно понимал, что бегство свергнутой королевы непременно навлекло бы на него опаснейшие подозрения и немилость. А много ли нужно, чтобы вылететь из Чёрного Круга? Сам Тот-Амон, оказавшись в суровой немилости у короля Ментуфера, на некоторое время утратил власть над братством чёрных магов, где все «братья» как пауки в банке, каждый мечтает избавиться от соперника и готов использовать для этого любой повод.
Нет, нет, ни в коем случае, разумный маг не мог так рисковать! Поэтому он поступил иначе, сделал всё наоборот: используя чары забвения, стёр всякие воспоминания о ней из своей памяти, забыл даже имя её, словно и не было этой девушки в его отмеренной столетиями жизни.
Вспомнил в первый раз за тридцать лет только теперь, глядя на губы жертвы, что вот-вот умрёт на алтаре. Он мог бы поклясться, что ничем, кроме своих губ, она не напоминала ту весёлую, жизнерадостную пышку, которая и сердиться-то по-настоящему не умела. Почему волшебник вспомнил вдруг её, он и сам не знал.
Да, Нехтесси! Ту ловкую девицу звали Нехтесси, внезапно вспомнил маг. Потешив естество, волшебник использовал чары, чтобы вернуть девице её девственность, и отправил юную Нехтесси к молодому королю Ахмесу. Наверное, ей было столько же в ту пору, сколько и этой девчонке, Белит.
И чем внимательнее Пта-Собек присматривался к этим ярким, изумительно очерченным губам, тем отчётливее понимал, что и они совсем другие, чем у Нехтесси. Губы его последней любовницы были чувственные, созданные для страсти, для порока, для плотских удовольствий, для самых запретных утех, то были губы бесконечно похотливой самки.
Но в хрупкой девушке, лежащей перед ним на чёрном алтаре, Пта-Собек вовсе не ощущал чувственности, она казалась холодной и непреклонной, а её губы явно были созданы не для страсти, но для власти. Волшебник в своей долгой жизни слишком много повидал людей у власти, ошибиться он не мог: эти губы созданы повелевать, произносить приказы. Человек с таким губами никому не позволит что-либо решать за него. Скорее, сам захочет всё решать!
По спине волшебника пробежал холодок. Странное, позабытое им ощущение. А самое странное, что оно родилось вдруг, без видимой причины, явилось ниоткуда и ушло в никуда.
Да, эта девушка казалась маленькой и хрупкой, однако внимательный взгляд различал сильные руки и ноги, плотную кость, развитые, тренированные мышцы. Пальцы на руках и ногах были изящные, по-девичьи тонкие, но вместе с тем длинные и гибкие, это удивило волшебника. Он лишь пару раз в жизни встречал людей с такими пальцами, и было это очень, очень давно, в пору его юности... У тех между пальцев вроде ещё были перепонки, как у морских существ.
– Великий Сет! – воскликнул Пта-Собек. – Ты говоришь, тебя зовут Белит? Это шемитское имя, но ты не шемитка. Или я, по-твоему, не знаю, каковы шемиты? Они простые, грубо сложенные, как все варвары севернее Стикса. А ты... я бы сказал, что ты стигийка, но у стигийцев не бывает таких пальцев и твоего разреза глаз! Так кто же ты? Откуда ты? Скажи мне правду, и тогда тебя ждёт быстрая и лёгкая смерть. А станешь лгать, так тебе придётся очень долго умолять меня о смерти!
В ответ девушка набрала слюну и смачно плюнула в его сторону. Плевок не достиг цели, испарился в полёте. Но волшебник чуть не отшатнулся.
– Вот так я плюю на твои угрозы, мерзкий маг! Разве ты не слышал о Белит, царевне Асгалуна? Тогда ты, вероятно, слышал о Белит, королеве Чёрного Побережья, которая разграбила и потопила десятки кораблей стигийцев, а им, убитым, потеряла счёт? Так знай, что это тоже я! Освободи меня, или станешь одним из них! Белит слова на ветер не бросает!
Волшебник сглотнул. Он ничего и никогда не слышал о Белит, ни о царевне, ни о королеве. Он вообще не сильно интересовался делами внешнего мира, поскольку мир в его глазах того не стоил. Мир ему казался слишком суетным и мелким. Мир отвлекал от главного в жизни посвящённого жреца – от служения Сету.
Это больше не представлялось ему забавным. Умом он понимал: девчонка нагло лжёт. Даже если поверить, что какая-то отчаянная предводительница морских разбойников на самом деле грабила стигийские суда и убивала множество стигийцев, просто по возрасту эта девчонка не может быть ею. Но она произносила свою ложь с такой глубокой убеждённостью, с таким прирождённым достоинством, с таким поистине царственным величием, что Пта-Собеку становилось не по себе. Подобной лжи должна быть веская, особая причина. Люди на пороге смерти так не лгут. С трудом выдерживая её взгляд, полный холодной ярости и внутреннего превосходства, маг позвал Сенефру.
Новый капитан явился на зов хозяина с другого конца чертога. Для этого Сенефре пришлось огибать бассейн с чудовищными крокодилами, детьми Собека. Один из ящеров лениво отворил глаза и проследил за человеком.
– Да, господин?
– Ты знал, что имя этой женщины – Белит?
Новый капитан склонил голову.
– Да, господин. Это Белит, царевна Асгалуна.
– А почему не доложил мне?
Сенефра слегка побледнел.
– Так вы не спрашивали, как её зовут. Разве для вас и для Сета есть разница, как зовут жертву? Будь эта девица самой Акивашей, она лишь пыль у ваших ног, мой повелитель.
Он прав, подумал Пта-Собек, глядя в преданные и смышлёные глаза Сенефры. Конечно, парень ведёт себя со своим повелителем слишком свободно. Но это у него пройдёт. И не у таких проходило, самодовольно отметил маг. Не бросать же свежеиспечённого капитана детям Собека из-за такой мелочи! И где тут взять достойную замену? Поиск подходящего капитана обычно занимает продолжительное время. А этот пришёл сам.
Магу нравилось, что Сенефра не мёрз, хотя и он был лишь в одной набедренной повязке. Чуть выше её на поясе весели два прямых меча, пять разных ножей и кхопеш, все в кожаных ножнах, за спиной – лук и колчан со стрелами. Никакое оружие их этого арсенала не могло повредить Пта-Собеку, но магу также нравилось, что новый капитан не расстаётся со своим богатым арсеналом. В отличие от прежнего капитана, Небсеха, который самонадеянно ходил с одним-единственным кинжалом.
– Впредь будешь докладывать мне всё, что покажется странным. Теперь ступай, мой верный Сенефра.
Капитан низко поклонился и кинулся прочь от волшебника.
– Беги, подлый стигиец, беги! – вдруг закричала девушка ему вдогонку. – Конан придёт! Я чую, как Конан спешит по твоему следу! Конан настигнет и убьёт тебя, Сенефра! Пронзит насквозь мечом! Отрубит голову и вырвет сердце! И твоему мерзкому хозяину! Если он немедленно не выпустит меня! Великий и могучий Конан, где же ты? Убей волшебника, спаси свою Белит! Я не хочу быть принесённой в жертву змею Сету! Да славится Пресветлый Митра! Митра! Митра! Солнечный бог Митра!
Пта-Собек краем глаза заметил, как содрогнулся новый капитан. Оба сделали в воздухе знаки Змея, отвращающие всякие козни солнечного идола, которого северные варвары-хайборийцы почитают своим богом.
– Вернись, Сенефра, – повелел волшебник, – и ответь мне: что она несёт? Кто такой Конан?
– Всего лишь грязный варвар с гор Киммерии, мой господин, – ответствовал Сенефра. – Искатель приключений, вор, пират, наёмник, много кто ещё. Я слышал в Сабатее множество рассказов о его похождениях. Они настолько невероятны, что, должно быть, выдуманы от начала до конца.
– Так она женщина Конана?
Сенефра пожал плечами.
– Я этого не знаю, повелитель. Мне неизвестно даже, существует ли он. Или этот Конан такая же выдумка, как и его мнимые подвиги. Я сам его не видел, господин, а веры безумным сказителям нет. Северные варвары готовы возомнить себе героя, раз уж в жизни таких никогда не встречают. Но я вам так скажу, мой господин: даже если этот Конан существует, он всего лишь пыль у ваших ног! Навряд ли стоит верить россказням девчонки.
– Я знаю без тебя, во что мне верить, а во что нет, – окрысился на него маг. – Ты чересчур болтлив, Сенефра, как я погляжу! Я взял тебя капитаном моей стражи, а не капитаном очевидности! Мне нужен верный меч, а не длинный язык! Пшёл, пшёл!
Капитан втянул голову в плечи и бросился вон, как ошпаренный, старательно огибая бассейн с крокодилами. У входа в чертог он присоединился к другим стражникам. Всего здесь несли охрану десять крепких воинов, вооружённых алебардами, мечами, кинжалами и кривыми кхопешами, излюбленным оружием стигийцев.
– И не забывай о поучительной судьбе Небсеха! – крикнул ему в спину Пта-Собек.
Взгляд волшебника вернулся к пленнице чёрного алтаря. Она смотрела на него, как дикая кошка – затравленная, но не сломленная.
И почему она не мерзнёт, что за силы согревают её?
Какая, впрочем, разница, отметил для себя чародей. Девчонке удалось немного удивить его, но это всё, на что она способна. Через недолгие мгновения она умрёт на чёрном алтаре.
– Я оценил твою неслыханную дерзость, милое дитя, – с издёвкой сказал чародей. – Это прекрасно! Продолжай, продолжай в том же духе! Сет любит дерзких! На обед! В одном мой болтливый Сенефра прав наверняка. Никто тебя здесь не спасёт, Белит. Ни твой придуманный герой, ни солнечный божок, да будь он проклят!
Пта-Собек широко развёл руки, словно надеясь охватить ими весь мир вокруг и показать, что Митра над его чертогом не имеет власти.
– Знай же, Белит: этот чертог находится на вершине башни, построенной моими предками в оазисе посреди бескрайней и безжизненной пустыни. Между башней и оазисом – широкий и глубокий ров с водой, полный бесчисленных ловушек и прожорливых, опасных для всего живого тварей. Оазис ограждён монолитной стеной в три человеческих роста, её охраняют сотни верных мне людей, их вооружение лучшее в обитаемом мире, а стена укреплена моей могущественной магией. Мой покой здесь берегут также невидимые слуги, создания из призрачного мира. Ни по земле, ни под землёй, ни по воде, ни под водой, ни по воздуху, ни даже путями Астрала сюда никто против моей воли не проникнет. Даже если все армии всех владык Шема объединятся против одного меня, их ждёт только смятение, отчаяние и гибель! Это говорю тебе я, великий Пта-Собек, прошедший посвящение Владыки Сета, отмеченный его божественным благоволением! – самодовольно закончил волшебник.
В ответ девчонка усмехнулась и сказала:
– Ты такой же трусливый брехун, Пта-Собек, как твой пёс Сенефра. Если бы ты на самом деле верил в свои силы и рассчитывал на них, тебе бы не нужны были ни ров, ни башня, ни стена, ни стражники, ни призрачные твари. Ни магия, которой грош цена! Если бы ты действительно был тем, за кого себя принимаешь, ты бы убил меня сразу, не расспрашивая про Конана, не заставляя своего тёмного бога ждать! Однако ты боишься, сомневаешься, ты чуешь мою силу, но не понимаешь, в чём она. Тогда позволь, я тебе покажу! Освободи меня, и ты её тотчас увидишь. Ну! Немедленно освобождай меня, это приказ!
Волшебник обомлел. Его уста едва не изменили ему, уже готовые произнести заклинание, снимающее путы с жертвы. Опомнившись в последний миг, маг взял себя в руки. У него больше не было сомнений, что эта наглая девчонка – никакая не царевна Асгалуна. Что она играет с ним, могущественным Пта-Собеком, – но зачем, зачем? Он понял также, что она всё время притворялась, притворялась с самого начала, только очутившись здесь... но для чего это, в чём тайный смысл её игры?
Да, Пта-Собек встречал безумных женщин, но ни одна из них не была безумной настолько, чтобы вести свою игру на чёрном алтаре перед зловещим ликом Сета, Князя Тьмы, в башне могучего волшебника и в полной его власти, среди сотен его верных, хорошо вооружённых слуг. Будь она сама могущественной ведьмой, она не может быть такой наивной, чтобы не понять, какая участь её ждёт на этом алтаре. Пта-Собеку приходилось убивать здесь и волшебников, и волшебниц.
Но он не ощущал в ней магии, совсем. Не видел он в ней и безумия. Кто же она? Сама ли действует – или по воле некоего демона, а может, даже бога?
Пта-Собека пронзила дрожь. С богами шутки плохи! О, если б он был верховным жрецом Сета, если бы на его руке был магический перстень владыки Чёрного Круга! Тогда бы это не могло смутить его. Но он пока всего лишь пятый, пятый в Чёрном Круге... А если Сет отступится от своего слуги, отдаст его во власть иного бога? Кто знает, вдруг они между собой уже договорились на его счёт? Об этом страшно даже думать!
Девчонка между тем как будто наслаждалась его страхом, его паникой. Её взгляд был одновременно насмешливый, безжалостный и леденящий, от этого взгляда сводило желудок и кружилась голова... хотелось бежать отсюда вон и более её не видеть, вычеркнуть, как страшный сон. Будут у Сета ещё жертвы, нормальные жертвы, какие положено, а не такие, что сами ведут себя не как жертвы, но как палачи...
– Кто ты? Отвечай! Кто подослал тебя? Чего ты хочешь? – хрипло выкрикнул волшебник, не глядя ей в глаза.
И она отвечала:
– Смерть! Твоя смерть. Я хочу твоей смерти, волшебник. По-моему, твой бог велик, и он заслуживает лучших слуг! Права ли я, скажи, любимый?
– Ты права, как всегда, любимая, – вдруг услыхал Пта-Собек у себя за спиной приятный баритон своего нового капитана Сенефры. – Во имя Сета и во славу его!
В тот же миг, как прозвучали эти слова, волшебник ощутил прикосновение холодной стали. А ещё мгновением спустя увидел клинок, выходящий из его живота на всю длину лезвия. Другой клинок прошёл через шею Пта-Собека, перерезая артерии и вены и ломая позвонки.
Должно быть, этим идиотам так казалось! Ха-ха-ха-ха-ха!!
А, так они вместе, заодно? Они всё разыграли, чтобы подобраться к нему и убить? Используя против него оружие презренных смертных? Но они тем самым раскрыли себя! Какой истинный бог станет посылать против могучего волшебника людей с обычными клинками? А это значит, нет за ними никакого бога! Они даже не безумцы – похоже, эти двое только жалкие, никчёмные глупцы! Ха-ха-ха-ха-ха!!
Он даже не желает знать, как их зовут по-настоящему. Теперь это неважно! Какими б ни были их имена, сейчас эти двое умрут!
Не оборачиваясь, маг произнёс заклинание. Оно вырвало из рук Сенефры его мечи, подняло молодого капитана в воздух и бросило на чёрный алтарь рядом с девушкой, которую он только что назвал любимой. Верёвки, взявшиеся словно бы из ниоткуда, опоясали его, как и её, а незримая сила вдавила в мрамор алтаря. Но в следующий миг эта же незримая сила подняла юношу и девушку над алтарём, верёвки оборвались, а люди так и остались висеть на уровне груди волшебника.
– Вы, черви говорящие, вы, мелкие, презренные людишки, вы, существа без капли разума, вы, прах и пыль у моих ног! – прогремел Пта-Собек, вознося над ними жертвенный кинжал. – Кем вы себя возомнили, злосчастные? Кто вы – и кто я? Или не знали вы, что Пта-Собека невозможно убить сталью? Равно и ядом, воздухом, растением, огнём, водой и даже чарами? От всякой из смертей, известных миру, я себя заговорил! Лишь Повелитель Ночи властен надо мной! Так отправляйтесь же к нему, глупцы, и бог воздаст вам по заслугам!
Скрытый текст:3. Жертвоприношение
3. Жертвоприношение
Дальнейшее произошло настолько быстро и внезапно, что Пта-Собек не смог на это ничего сказать, не смог даже осмыслить происшедшее. Это было невероятно, это не укладывалось в его воображении... этого просто не могло случиться с ним, великим Пта-Собеком! Если б могло – он непременно бы предусмотрел!
Превозмогая силу чар, которые сковали его члены, юноша каким-то чудом вывернулся из-под удара чёрного ножа. Жертвенный нож лишь прочертил кровавую борозду на груди того, кто называл себя Сенефрой. Это его не остановило. Вены вздулись на ногах Сенефры, ноги побагровели от напряжения, но юноше всё-таки удалось схватить ими волшебника за талию. Тут же Сенефра сжал ноги, резким рывком притянул чародея к себе. Пта-Собек инстинктивно подался назад, согнулся в пояснице и выпустил жертвенный нож.
А потом волшебник увидал два пальца, и в последний миг ему почудилось, что это две змеи, стремительно несущиеся к его глазам.
Пальцы пронзили оба глаза чародея, глубоко вошли в глазницы, провернулись в мозгу, размешивая его, словно студень, потом зацепились за лицевую кость черепа и рванули её на себя, ломая носовые пазухи.
Чары ослабли, и все трое рухнули на алтарь из чёрного мрамора. Холодное, бесстрастное изваяние Великого Змея Сета нависало над ними, а с оскаленных клыков бога по-прежнему стекала мутная, шипящая слюна.
– Вижу, этот способ убийства тебе неизвестен, волшебник, – с усмешкой заметила девушка, вытирая пальцы о его набедренную повязку. – Я так и думала: где похвальба, так и обман, где трус, там и шарлатан! Позоришь братство магов перед Сетом!
Но Пта-Собек ещё был жив. Юноша схватил его обезображенную голову, оторвал от туловища и раскроил ударом о чёрный алтарь. Тело, оставшееся без головы, недолго шевелилось, а потом осело, замерло... и превратилось в прах. Волшебник был настолько стар, что только чары укрепляли в его теле жизнь, и едва он умер, чары развеялись, и тело рассыпалось.
На это девушка лишь рассмеялась, передразнивая Пта-Собека:
– Кто ты теперь? Всего лишь прах и пыль у наших ног! Фу. Слишком легко! Для нас – и для Конана. Поверят ли, что это сделал он?
Не говоря больше ни слова, она схватила два ножа с пояса юноши. Почти не целясь, послала их через весь зал – туда, где у входа в чертог чародея дежурили стражники. И следом ещё два ножа унеслись за первыми двумя.
– И их осталось шесть, – сказала та, кто называл себя Белит, – вперёд, любимый!
Юноша быстро кивнул, достал свои мечи и ринулся на стражников. Девушка устремилась за ним, на бегу подхватывая жертвенный нож чародея.
Атака была стремительной, яростной и умелой, она застигла стражников врасплох, воины Пта-Собека не сумели оказать достойное сопротивление. Меньше всего в своей жизни эти стигийцы могли ожидать нападения здесь, в сокровенном жертвенном чертоге своего могущественного господина, и не снаружи нападение, а изнутри. Это было невозможно, их к такому не готовили. Они даже не поняли, что их хозяина здесь , в этом зале, больше нет, и что нигде нет в мире. Они погибли, не понимая, за что умирают и почему. Только один успел поднять тревогу, открыть дверь, но мгновением спустя и он погиб, сражённый рукою искусного воина, которого знал как Сенефру.
Сами обнажённые, обильно измазанные кровью убитых стражников, убийцы волшебника встали в проёме, ведущем из чертога на лестницу. Снизу уже бежали люди, множество людей. Когда их набралось не менее десятка и от двери их отделяли столько же шагов, юноша вскинул меч и прокричал:
– Слушайте все! Потом не говорите, что не слышали, от этого зависят ваши жизни, ваши души! За преступления против Сета ваш хозяин Пта-Собек приговорён владыкой Тот-Амоном к смерти. Приговор приведён в исполнение мною, Конаном из Киммерии...
– ...И мною, Белит из Асгалуна! – воскликнула девушка. – Отныне ваш хозяин мёртв, а вы свободны! Так бегите же из башни, все бегите, пока сюда не прилетели демоны, у них приказ владыки Тот-Амона растерзать и утащить в пучины преисподних всякого, кто будет верен изменнику и нечестивцу Пта-Собеку!
Сказав это и не ожидая, пока воины волшебника опомнятся, убийцы волшебника скрылись за тяжёлой дверью и заперли её на засов.
Юноша привалился к двери спиной, закрыл глаза и простонал:
– Ты хоть понимаешь, что мы натворили? Мы убили одного из самых могущественных людей Стигии, мы лишили жизни чародея и жреца, мы подняли руку на священное лицо, отмеченное Сетом...
Она надменно усмехнулась:
– Это слова забитого, запуганного чародеями стигийца! Но не слова гордого принца Стигии, который призван стать величайшим из её королей! Или ты сомневаешься в могуществе своего бога? А разве он позволил бы нам прикончить Пта-Собека, если бы сам не желал этого? Мы втайне исполняли волю Сета, разве нет?
Он тяжело покачал головой:
– У тебя на всё готовы ответы. Тогда скажи мне, как ты хочешь выбираться? Думаешь, они, – он мотнул головой в сторону двери, – нас выпустят живыми?
– Нет, мы пойдём другим путём, – твёрдо ответила она. – Сначала нужно сбросить эти трупы крокодилам.
Юноша кивнул и стал подтаскивать мертвецов к бассейну. Девушка подошла к краю, помахала чешуйчатым монстрам.
– Красавцы! Мы накормим вас, как никогда здесь не кормили.
Первый из убитых стражников отправился в бассейн. И тут же был растерзан. На юношу это произвело впечатление, он побледнел и отступил от края бассейна. Девушка осталось стоять на самом краю. Она даже не вздрогнула.
– Куда ты, Джосси? Корми ещё, не жди. Нужно, чтобы все они наелись досыта.
Он бросил на неё сумрачный взгляд.
– Ты вообще когда-нибудь чего-нибудь боишься, Ка?
– Я боюсь, – кивнула она. – Я боюсь властительных богов! Их гнева. Боюсь не оправдать их веры в меня. Боюсь стать слабой, глупой... некрасивой. Разве бывает что-либо ещё, чего бы стоило бояться королеве и наследнице могущества атлантов?
Она пожала плечами и отошла от края бассейна. Вернувшись к чёрному алтарю, опустилась на колени перед золотым изваянием.
– О, Сет, Великий Змей, владыка Вечной Ночи! Ты не мой бог; боги моей погибшей прародины оставили её, а других достойных на их место не нашлось; мои предки утратили веру задолго до того, как ты им показал своё могущество. Но ты бог Стигии, страны, с которой мне, наверное, придётся связать жизнь... А это значит, что ты также и мой бог! Я, Камия из Атлаи, ничего не прошу у тебя для себя. Но если ты желаешь очистить мир от недостойных слуг, которые позорят твоё имя, снискать величие и славу в мире людей, величие и славу, каких до сих пор никогда мир не видел – позволь моему любимому супругу стать стигийским королём! А мне... – она на миг запнулась, – хотя бы не мешай. Я буду развлекать тебя, пока жива, ты видишь сам, что я это умею! Позволь нам выжить, Джосеру и мне, чтобы наши деяния в мире людей услаждали твой взор, о великий Сет...
Золотая статуя осталась неподвижной, ледяной и молчаливой. Но Камия и не ждала ответа. Боги снисходят до людей, когда это нужно богам, а не тогда, когда о чём-либо их молят люди. Ответ богов – сама судьба, то, как она складывается для людей.
Послав Сету эту необычную мольбу, Камия начертала в воздухе знак Змея, затем поднялась и вернулась к бассейну. Джосер одобрительно усмехнулся:
– Ты на коленях перед Сетом? Да, это лучше, чем перед Мефрес! Растёшь, любимая.
Последний из погибших стражников отправился в бассейн. Крокодилы по привычке бросились к нему, однако бросились не все, и кусали тело медленно, лениво, совсем не так, как первых жертв. Камия улыбнулась:
– Они насытились, мои красавцы. Это хорошо. Я знаю их породу, Джосси, эти древние твари повсюду в мире однаковы, в Стигии точно такие же, как и в Атлае. Случалось, я кормила их с руки и плавала вместе с ними. А случалось – убивала! Убить такую тварь непросто, но если знаешь, чем, когда и как...
Джосер недоверчиво покачал головой.
– А что учёный Паксимен, твой названый отец? Неужто он тебе позволил так опасно рисковать собой?
– Ты полагаешь, кто-то может запретить мне, если я чего сама решила и хочу?
Дверь вздрогнула от удара. С той стороны послышались крики. Глухой удар повторился, дверь содрогнулась, и убийцы Пта-Собека поняли, что это действует таран.
– Ну, как всегда, нашлись и те, кто не поверил в нашу сказку, кому больше всех надо, – с деланной печалью вздохнула Камия. – Не сам ли Конан-варвар? Судя по силе ударов.
– Ты думаешь, он здесь? Преследует нас?
– Он будет преследовать нас везде, Джосси. Надеюсь на это.
– Надеешься?!
– Надеюсь! Мы хорошо его подставили, теперь ему придётся разбираться с Чёрным Кругом. Со жрецами Сета. Со всей Стигией! Забавное же будет зрелище.
Таран тем временем продолжал бить в дверь. Крики снаружи становили всё громче и агрессивнее. Бросив взгляд на дверь, Джосер понял, что долго ей не продержаться.
– И что теперь, Ка? – мрачно вопросил он.
– Теперь мы прыгаем к этим красавцам, – улыбнулась она и кивнула вниз, – как, ты готов?
Юноша в ужасе отпрянул.
– Нет! Они нас разорвут! А даже если нет, куда потом мы денемся?
– Подумай сам, любимый. Откуда в этом бассейне свежая речная вода? Откуда, если не из рва, которым бахвалился Пта-Собек. Вода, как видишь, никуда не делась после гибели волшебника. Это означает, что её сюда, на вершину башни, из рва доставляют не чары, а обычные насосы, она течёт по трубам. Значит, мы по этим трубам можем плыть! А во рву вода откуда, если не из Стикса? Канал соединяет эту башню с великой рекой. И с Луксуром. И... с Деншуром! Ты помнишь карты подземных каналов, которые мы изучали в замке у бабушки Нехтесси?
Джосер стал белым, как хлопковое полотно.
– Ты... ты хочешь плыть отсюда до Деншура? По подземной реке?
Камия кивнула и протянула ему руку.
– Я так соскучилась по нашей бабушке! Она единственный в этом змеином гнезде человек, кто был всегда к нам расположен, верил в нашу судьбу! Сколько мы её не видели, два года или уже три? А за это время столько всего приключилось! Отправимся же к ней, любимый, в Деншуре нас никто искать не станет – ни Конан, ни Ктесфон, ни Тот-Амон.
– Великий Сет! Это не меньше двадцати миль, и то, лишь по прямой...
– Я кровь от крови павших владык моря. Не забывай об этом, дорогой. Я доплыву.
– А я?! Я сын пустыни! Я стигиец! Я не плавал под землёй! Да будь я проклят, я и Стикс-то только пару раз переплывал!
– Ты мой супруг! Но ты свободный человек и волен выбирать свой путь, – сказала Камия, – если не хочешь плыть в Деншур со мной, что ж, топай по пустыне без меня! Надеюсь, ты сперва сумеешь как-то разобраться с этими сердитыми людьми, которые хотят тебя убить.
Дверь затрещала, поддалась. Снаружи показались алебарды и мечи, и злые лица.
– А если нет?! – в отчаянии взревел Джосер.
Она презрительно повела плечами и заглянула ему в глаза.
– А если нет, то я не стану о тебе жалеть! Но мне будет горько и больно оттого, что я потратила свою любовь на человека, который оказался недостойным меня.
Сказав это, Камия сложила руки, грациозно изогнулась и прыгнула вниз, в бассейн с крокодилами.
– Клянусь чешуёй и щупальцами Сета, – прошептал Джосер, – если меня сегодня не сожрут, если каким-то чудом я не утону, не задохнусь и не лишусь рассудка, тогда я поседею с тебя, Ка!
Он укрепил свой дух, как мог, набрал в грудь побольше воздуха и бросился за нею.
Когда слуги волшебника ворвались в чертог, никого здесь уже не было. Только золотая статуя Великого Змея Сета взирала на них леденящим и бесстрастным взглядом. Да некие белесые личинки, невесть откуда взявшиеся, похожие на больших слизких улиток, ползали по чёрному мрамору алтаря и собирали прах погибшего волшебника.
Следующие части - новые, в них сам Конан и новые внезапные повороты сюжета.
Эти 8 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
Да, как обычно.
Рассказ такой же большой, как "Наследие Стигии", 2 авт. листа, и с такой же композицией: четвёртая и пятая части сильно отличаются от первых трёх.
Конан стоял на площади перед башней Пта-Собека. Эта башня была больше и выше, чем все чародейские башни, виденные им в Заморе, Вендии или Туране. И здесь, в Стигии, насколько он знал эту страну, подобные башни почти не встречались. Стигийские чародеи предпочитали жить в цитаделях-мастабах, если были аскетами, или в дворцах, поражающих роскошью, если считали себя равными королям, или на удалённых островах посреди Стикса, если хотели, чтобы их принимали за далёких от мира отшельников. Мощь этой башни внушала киммерийцу уважение. Ему приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть вершину.
Вокруг него струился людской поток. Люди бежали прочь из башни, поток струился по узкому мосту через ров, людей на мосту было так много, что мост под ними скрипел, грозя вот-вот обрушиться. Кое-кто, не удержавшись в толчее, падал с моста в ров, где несчастного тотчас хватали чьи-то клыки, щупальца или костлявые нечеловеческие руки. Это ещё сильней подогревало панику.
Конан пока не мог понять, что здесь происходит, почему все убегают, от кого или чего. Но он уже не сомневался, кто стал этому причиной. Он выслеживал своих врагов с Белл-Хара, маленького портового городка в среднем течении Стикса, и следы их привели его сюда, в оазис Собекка.
«Камия. Джосер. Камия. Джосер. Камия. Джосер», – без счёту раз повторял он имена врагов. Он должен отыскать их, чтобы отомстить. За верного товарища Энг Шиха. За Зеландру, шемитскую ведьму, которую он много раз спасал, поскольку дал ей слово защищать её, но всё же не сумел спасти от самой себя. За Ньягу и за Нгору, и за всех кушитов, чёрных корсаров Белит, кто погиб вместе с нею в заброшенном городе на берегу реки Зархебы. И за саму Белит, его любовь – Белит, Белит... Когда б не встретили они ни Камию, ни Джосера, эти люди остались бы живы. (См. «Королеву Чёрного Побережья» Говарда, «Изумрудный лотос» Хокинга и предыдущие рассказы Толуэлла из цикла «Изгои». – авт.)
Конан стиснул зубы и двинулся навстречу людскому потоку. Словно таран, могучий киммериец молча рассекал этот поток, люди удивлённо таращились на него, но никто не смел задеть его не то, что телом, даже взглядом.
Плюгавый мужичонка, от которого разило нечистотами, должно быть, мусорщик или уборщик, не разобрав дороги, вдруг налетел на огромного киммерийца. Конан схватил его, поднял, посмотрел в глаза.
– Что тут стряслось-то? Говори, тогда отпущу.
– Как что стряслось? Хозяина нашего убили! – испуганно заверещал мужичонка. – По приказу самого владыки Тот-Амона! Это сделали Конан с Белит! Что с нами теперь будет? Погибнем все без нашего хозяина...
От изумления Конан выпустил мужичонку, и тот немедля убежал. Для верности киммериец поймал ещё двоих, они выглядели чуть солиднее, но сказали ему то же самое. Вдобавок варвар узнал, почему все убегают: «Конан» и «Белит», убившие чародея Пта-Собека по повелению владыки магов Тот-Амона, наобещали, что сюда вот-вот явятся демоны и растерзают всех, кто останется верен казнённому чародею.
– Где они теперь? Где эти «Конан» и «Белит»? Где, где?! – пытался он добиться внятного ответа, но не смог: никто не видел убийц мага, все знали только имена.
На память ему вдруг пришли слова Нисы, служанки Зеландры, сказанные ею вскоре после ужасной гибели госпожи. «Как можно победить таких людей, а, Конан? Не лучше ли держаться от них подальше?», – спрашивала его бедная, испуганная девушка. Конечно, у неё был свой ответ.
А у него был свой! Он их найдёт. Он должен отплатить за всё. И за прошлое, и за нынешнее. Ему лишь не хватало, чтобы эти юные засранцы втравили его в какие-то свои стигийские разборки. Тем более, в разборки колдунов и королей!
Если он скоро не найдёт этих двоих, его месть рискует опоздать. Камия заигралась! Такое часто происходит даже с очень умными людями намного её старше, если им из раза в раз удаётся невозможное и это входит у них в привычку. Тогда они теряют меру, делают ошибку за ошибкой, нападают не на тех и сами накликают на себя погибель.
Девчонка так привыкла всеми манипулировать, что теперь, похоже, её план – стравить между собой самих стигийских колдунов. Разжечь в их чёрном братстве старые обиды, старые подозрения и старую вражду. В этой вражде, возможно, Тот-Амон падёт, а новый глава магов и верховный жрец, кто бы ни стал им, займёт сторону молодых амбициозных принцев, а не нынешнего короля Ктесфона.
Но колдуны этой страны не так просты, подумал киммериец. Камия не сталкивалась с ними, а он сталкивался, и не раз. С самим Тот-Амоном, правда, до сих пор не доводилось, и Конан не горел желанием встречаться с ним. Но если этот чародей сумел подняться до верховного жреца самого Сета и удержаться в своей роли, он кто угодно, только не глупец! Неужели девчонка думает, что Тот-Амон не разберётся, кто его подставил и зачем? А когда он разберётся, когда узнает имена и догадается, зачем убили Пта-Собека – гнев Тот-Амона будет страшен! И гнев Ктесфона будет страшен. И гнев жрец и магов Стигии, когда они узнают, кто прикончил одного из них. Кром! Неужели она этого не понимает? А если понимает – какую дерзкую игру ведёт на самом деле?
Конан беззвучно выругался. Больше всего на свете ему сейчас хотелось послать к Нергалу в задницу все эти грязные стигийские интриги. Пусть юные ублюдки сами ищут свою смерть. Если они так будут продолжать и дальше, они её быстро найдут. А он-то тут причём? Куда угодно, хоть в Замору, хоть в Зингару, только бы сделать поскорее ноги из этой проклятой страны!
Но клятва... Клятва киммерийца свята. А тем более, клятва, которую он дал самому себе. Можно сбежать из проклятой страны, от чужой войны, от врагов, если они сильнее и победить их нельзя – но как, куда сбежишь от клятвы, данной самому себе?
Вспомнив о своей священной клятве, Конан заревел, обнажил меч и бросился к воротам башни.
Ворота были распахнуты. Но даже теперь, среди всеобщей паники, здесь стояла стража – пара копейщиков снаружи и четверо внутри. Те, что стояли снаружи, попытались было преградить варвару путь, но рухнули наземь, сражённые добрым аквилонским клинком.
– С дороги, нергалий помёт! – рявкнул Конан остальным. – Я не хочу вас убивать! Я пришёл покарать убийц вашего господина!
Стигийцы отпрянули, пропуская его внутрь. Один из них, плечистый, крепкий офицер, показался киммерийцу смутно знакомым, он где-то уже видел это лицо, обезображенное шрамом, что тянулся от уха до подбородка. Повинуясь наитию, Конан занёс меч, чтобы покончить со странным знакомцем, но тот успел улизнуть в какую-то скрытую дверь.
– Лжец! – пискнул другой стигиец, нападая на варвара сбоку. – Ты клялся нас не убивать!
– Нет, я не клялся, лишь сказал, что не хочу, – уточнил Конан и срубил писклявому стигийцу голову. Двое оставшихся упали на колени и взмолились о пощаде. Конан плюнул на них и бросился в башню.
Изнутри она казалась ещё больше, чем снаружи. Оказавшись внутри, Конан попал в огромный храм. Пространство занимали толстые колонны в виде стоящих на своих хвостах и изготовившихся к атаке чешуйчатых гадов. Вместо языков у гадов были факелы, но эти факелы горели высоко и давали мало света, так что здесь повсюду царил зловещий сумрак.
Киммериец осмотрелся. Ни лестниц, ни подъёмников он не увидел. Только колонны, колонны, колонны, уходящие во мрак вдаль и ввысь. Подъёмник или лестница могли быть внутри любой из колонн. Но в какой из них? Все выглядели одинаково.
Конан издал разочарованный рык. Бродить по этому мрачному храму можно бесконечно. Если не знаешь его тайн, наверх, к чертогам мага, всё равно не попадёшь. Похоже, этот Пта-Собек был помешан на своей безопасности! Но паранойя не спасла его от смерти, как и вся его магия. Варвар поневоле восхитился находчивостью и дерзостью своих врагов: они как-то смогли проникнуть к колдуну, а проникнув, добраться до него и прикончить, чтобы потом свалить вину на Конана и мёртвую уже Белит.
За это юные ублюдки ему отдельно заплатят, решил для себя киммериец. Он клялся отомстить, но он нигде и никому не клялся, что отомстит им быстро.
Храм в основании башни казался покинутым, но вдали между колонн скользили тени. Джосер и Камия могли быть одними из них. Держа одной рукой меч, а другой стигийский кхопеш, Конан и сам сделался одной из теней. Когда-то он прославился как лучший из воров Шадизара. Такой огромный, грузный, он, однако, двигаться умел неслышно, незаметно. Конан направился навстречу тем теням.
Ему не повезло. Слабым утешением для варвара явилось только то, что истинное назначение колонн он понял верно. В одной из них внезапно открылся проём, и прямо перед Конаном возник вооружённый отряд. Варвару хватило одного лишь взгляда, чтобы распознать личную стражу волшебника. Высокие, крепкие, мускулистые, с гордой осанкой и ястребиными чертами лица, эти люди были не чета пугливым стражникам у ворот. Всего перед Конаном было не меньше десятка сильных, хорошо вооружённых воинов.
В одном из них Конан узнал офицера со шрамом.
– Это он! Тот самый Конан, вождь повстанцев, я запомнил его с Тайи! Это твоя работа, варвар! – со злобной яростью крикнул стигиец, демонстрируя свой страшный шрам.
– Ты меня с кем-то путаешь, шакал, – спокойно сказал киммериец, отступая во тьму, – если бы это был я, ты там бы и остался!
Другой стигиец, командир отряда, выступил вперёд и, указывая на варвара мечом, проговорил:
– Если ты не Конан, отвечай, зачем явился в храм нашего господина? Будешь с нами честен, умрёшь лёгкой смертью, а если нет...
***
Джосер и Камия наблюдали эту сцену со стороны, прячась за одной из колонн. Юноша был в одной набедренной повязке, вооружён коротким стигийским мечом. Девушка, как и в чертоге Пта-Собека, была обнажена и безоружна, но на её ноге теперь алели зловещие отметины от чьих-то огромных зубов. Однако Камия как будто не замечала ни этой раны, ни крови, ни боли, она во все глаза смотрела на киммерийца, и её глаза загадочно блестели.
– Ну, наконец-то! – со злорадным наслаждением прошептал Джосер. – Я сожалею лишь о том, что собаке варвару суждено пасть не от моей карающей руки!
Камия с негодованием толкнула его в бок.
– Нет, он не должен умереть! Конан нужен для успеха наших планов.
Джосер обернулся к ней, и его недобрая ухмылка больше походила на гримасу гнева.
– Не для наших – для твоих! Для твоих планов, Ка! Мне надоело потакать им! Мне надоели твои игры! Я так устал от них! От неизвестности! Что выкинешь ты в следующий миг? Я этого не знаю! То ты мне говоришь, что хочешь лишь смутить трусливого волшебника, то вынуждаешь нас его убить. То ты зовёшь меня плыть по подземной реке в Деншур, но выплываем мы тут же, в Собекке...
– Мне важно было испытать тебя, решишься ли ты следовать за мной, рискуя жизнью.
– Опять? И снова – испытать?! А мало ли я рисковал ради тебя, тебе всё не хватает? Неужто я твой раб, слуга или подданный? Нет, я твой муж, твой будущий король! С меня довольно!
В это мгновение стигийцы кинулись на Конана, и закипела яростная схватка. Сверкала сталь, и раздавались вопли, лилась кровь, в стороны летели конечности, вниз падали тела. Со стороны казалось невозможным разобраться, кто берёт верх в этой неравной битве. Словно древний воинственный бог, Конан бился, не зная усталости, резал, крушил, колол мечом и кхопешем врагов, что нападали на него со всех сторон.
Джосер рвался туда, рвался, чтобы помочь этим сильным воинам Стигии одолеть одного-единственного варвара, но, однако, оставался на месте: никто не должен был заметить здесь наследника луксурского престола.
Когда схватка закончилась, Джосер и Камия увидели огромную и грузную фигуру, она стояла в одиночестве, шатаясь и опираясь на длинный окровавленный клинок, а вокруг неё лежали тела стражников.
По лицу девушки пробежала быстрая тень, Камия чуть улыбнулась, зажмурила глаза и что-то прошептала про себя. Потом глаза открыла и взглянула на супруга – он ничего не заметил, всё его внимание поглотила схватка киммерийца со стигийцами.
– О, Сет! – произнёс в изумлении Джосер. – Как это возможно?
– Таков наш Конан, – усмехнулась Камия. – Разве ты не знал?
Джосер крепко сжал пальцами рукоять своего меча и сделал шаг вперёд.
– Покончу с ним, пока он измождён, а я весь полон сил и праведного гнева!
– Остановись! Смотри!
Он замер и увидел то, на что указывала ему Камия, и волосы зашевелились у него на голове. По храму меж колонн, извиваясь кольцами, скользил гигантский змей. Его пасть была такова, что в ней легко мог уместиться человек, тело змея было толщиной с колонну, а хвост терялся во тьме. Этот змей, в самом деле, больше всего походил на колонну, каких тут было множество, но колонну ожившую... а может быть, они тут все живые, просто спят каким-то чародейским сном, а этот – отчего-то пробудился?!
Гигантский питон быстро двигался к Конану. Киммериец заметил его и вскинул меч, чтобы срубить змею голову. Но в этот миг неизвестно откуда взявшийся хвост ударил варвара сзади и сбил его с ног. А в следующее мгновение чудовищные кольца змея обвились вокруг Конана, поглощая его полностью. Питон поднял человека над полом, и в возникшей после этого звенящей тишине стало слышно, как трещат, ломаясь, человеческие кости.
– Дааа... – благоговейно прошептал Джосер. – То, чего не довершили люди, довершит священный сын Владыки Сета. Владыка Сет воистину велик и всемогущ, нет в мире силы, что способна противостоять ему!
Весь поглощённый жестокой расправой ужасного змея над варваром, он не увидел, как его жена зажмурила глаза и протянула руку по направлению к голове чудовища. Через несколько мгновений «священный сын Сета» замер, повернул голову к Камии, впился в неё взглядом огромных, словно блюдца, горящих алым пламенем буркал. Джосер проследил этот взгляд, и на голове у принца тут опять зашевелились волосы. Змей недовольно зашипел, потом его голова слегка наклонилась, точно нехотя кивнула, чудовище выпустило человека, отползло от места битвы на несколько шагов, вытянулось головою вверх, застыло и... окаменело, превратившись вновь в колонну.
Камия в изнеможении осела на пол. Джосер бросился к ней, бережно подхватил её, не дал упасть и удариться о камень головой.
– Что это было, Ка? Ты что-то сделала? Ты... ты говорила со священным сыном Сета?! – внезапно догадался Джосер.
Она слабо улыбнулась.
– Ты ещё многого не знаешь обо мне, любимый.
Он держал её на вытянутый руках, как самое ценное из сокровищ, и в его взгляде на неё была странная смесь недоверия, изумления, ужаса и восхищения.
Камия пришла в себя, поднялась и направилась к Конану. Джосер последовал за нею.
Огромный варвар лежал на боку и не подавал признаков жизни. Девушка опустилась на колени, прикоснулась рукой к его шее и воскликнула:
– Да, Конан жив! Конечно, он не может вот так взять и умереть!
– Ещё как может, – сказал юноша, поднимая меч, – и ты сейчас увидишь!
Но она оттолкнула его, встав между своим мужем и киммерийцем.
– Джосси, нет! НЕТ!!
– Ка, не глупи, – зловеще осклабился Джосер, – если тебе так угодно, я нанесу этому грязному псу удар милосердия. Взгляни же на него – это просто груда переломанных костей с ошмётками кровавой плоти! Он всё равно не выживет после схватки с десятью сильными воинами, после смертельных объятий могучего сына Сета!
– Посмотрим, я верю в него! – с вызовом ответила Камия. – Ты не убьёшь сегодня Конана, любимый. Или сперва сразись со мной!
Она стояла прямо перед ним, лицом к лицу, такая хрупкая, изящная, такая с виду беззащитная, но в своей непреклонной решимости такая опасная, точь в точь как воплощённая Деркето, невольно подумалось Джосеру. Он был куда сильней её, он был вооружён, она же ранена и безоружна – но он уже неплохо представлял себе, на что она способна. И он не собирался драться с ней, с любимой! Её безумие – это её безумие, а не его! Он сделал всё, что мог, ради своей любви, и даже больше.
Джосер опустил меч. Никто из мужчин на его месте не выдержал бы эту женщину столько, сколько сумел её выдержать он. Но и его терпению настал предел!
– Пойдём со мной, любимая, – предпринял он последнюю попытку. – Оставь этот смердящий полутруп! Если не хочешь, я его не трону. Пусть сами боги позаботятся о нём! А мы с тобой продолжим путь к вершинам славы. Ты не забыла – я наследный принц, и ты – стигийская принцесса, между нами и короной Стигии – лишь мой никчёмный братец! Ответь мне, Ка, желаешь ли ты стать стигийской королевой? Желаешь ли сидеть рядом со мною на Троне из Слоновой Кости и управлять нашей империей вместе со мной? Если ответишь да, то я его для нас добуду, клянусь в этом именем Сета! Я предлагаю тебе то, ради чего мы рождены!
– Нет, – глядя ему в глаза, ответила Камия, – я не желала этого и не желаю! Стигия ещё ничем меня не заслужила. Что в моей Атлае, что в твоей Стигии, мне всё равно, где: лень, трусость, малодушие и глупость одинаково пахнут повсюду. Я не желаю править дураками и рабами! Но я желаю путешествовать по свету, я хочу увидеть и другие страны. Я желаю встретить разные народы, я хочу любить и ненавидеть, я хочу расти, сражаться, наслаждаться, я хочу познать красоты мира, я хочу оттачивать свои умения и обучаться новым. Я хочу играть для моего любимого мужчины и для самих властительных богов! Но если ты желаешь только почестей и власти... значит, ты не тот, кого я полюбила.
Джосер помрачнел, кровь прилила ему к лицу, оно стало багровым. В один короткий миг приняв решение, он со злостью промолвил:
– Ненавижу... я ненавижу этот твой идеализм, твои дурацкие фантазии, в такой же мере, как люблю всё остальное! Но пусть... раз ты желаешь отдаваться им – пусть так и будет, твоё дело, я не стану ни мешать тебе, ни помогать. Играйся в свои игры дальше без меня!
Он повернулся к ней спиной, расправил плечи и пошёл к выходу из храма. Его бы не удивило, если бы в спину сейчас вонзилась холодная сталь. Он не сомневался больше – она способна и на это. Но он услышал лишь вопрос:
– Куда же ты отправишься теперь, любимый?
– Туда, где должно быть наследнику стигийского престола, – не оборачиваясь, отозвался он.
– Да будет так, если таков твой добровольный и свободный выбор, – закрыв глаза, промолвила она.
И обернувшись к Конану, шепнула ему на ухо:
– Прости! Но иначе я бы потеряла одного из вас. Ты с этим справишься, я знаю... А если нет, я буду очень и очень разочарована!
Но киммериец, если и слышал её, ничего на это не ответил.
Завтра - финал.
Эти 7 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
Камия дотронулась до шеи лежащего перед нею стигийца, нажала в двух известных ей местах, отняла руку, потом проделала то же самое с другим стигийским стражником. Оба открыли глаза, и один, изумлённо моргнув, произнёс:
– Должно быть, это снится мне, я мёртв... Но мог ли я предположить, что за порогом смерти меня встретит прекраснейшая среди женщин?
– Не сон, и ты не мёртв, лишь оглушён, но это уже в прошлом, – сладко улыбнулась Камия. – Вставайте, благородные воины! Ваши раны незначительны, я уже перевязала их. Вы оба живы и готовы для служения, ибо такова была воля великой богини! Перед вами та, кто служит ей. Я Анаис, посвящённая жрица Деркето!
Стражники раскрыли рты от изумления. Деркето в Стигии была известна как богиня красоты и страсти, похоти, любви и смерти. По отношению к Сету Деркето занимала подчинённое положение, и как жрецами Сета в высшем посвящении могли быть лишь мужчины, так и Деркето служили только женщины. По слухам, эти женщины владели тайной магией своей богини и были так прекрасны, что везде ходили обнажёнными, нисколько не стесняясь своей красоты, но гордясь ею. Никто не смел их тронуть, возжелать или, тем паче, помешать их служению богине.
Двое стражников, которых «оживила» Камия, никогда не видели обнажённых жриц Деркето наяву, но тотчас вспомнили эти рассказы и поверили словам прекрасной девушки, стоявшей перед ними. Как иначе бы она их пробудила, если не своею тайной магией? На первый взгляд, она была слишком юна для посвящённой жрицы, но может быть, у жриц Деркето так и было принято?
– Я служу в Деншуре, в свите королевы Нехтесси, – продолжала между тем девушка и, указав на Конана, добавила: – Этот огромный варвар – её пленник. Очень важный пленник! Вы поможете доставить пленника в замок Деншур.
Стигийцы, если и немного удивились, вида не подали. Они привыкли исполнять приказы. Тон девушки был властным, лишённым сомнений, полным царственного достоинства, и этим воинам стало понятно, что она привыкла отдавать приказы, а значит, у неё есть право отдавать их. Оба молча склонили головы в знак повиновения.
– Ваши имена, благородные воины?
– Я Ментах, сын барона Менкары.
– А я Пентес, сын Тенсеха, казначея.
– Возьмите же своё оружие, Ментах и Пентес, – велела Камия. – Нам также потребуются лошади и одежды странников пустыни, чтобы скрыть от лишних глаз нашу ответственную миссию.
– Лошади, госпожа? – удивился Ментах. – Не верблюды?
– На верблюдах можем не успеть в Деншур до ночи.
– Я знаю, где конюшня, – сказал Пентес. – Туда ведёт один из выходов этого храма. Там можно взять и бурнусы, моя госпожа.
Его товарищ кивнул.
– Это правда, прекрасная госпожа Анаис. Хозяин у нас предусмотрителен...
– Ваш прежний хозяин удалился к Отцу Сету, ваша служба ему окончена, – строго заметила Камия. – Теперь вы служите, в моём лице, Деркето, помните об этом! За верную службу вас ждёт щедрая награда, но за малейшее неповиновение – немедленная смерть!
Она быстро нагнулась, точно вдвое сложилась, выхватила у одного из тяжелораненых, но ещё живых стражников кривой кхопеш и в следующий миг уверенным движением вспорола бедняге живот. Оттуда вывались внутренности. Оба воина побледнели. Камия выбросила кхопеш, как ненужную игрушку.
– Мы служим вам, госпожа Анаис!
– Берите пленника и следуйте к конюшне.
Короткое время спустя четверо всадников покинули оазис Собекка и углубились в пустыню. Собекку и Деншур связывала отдельная дорога, но ею пользовались очень редко, дорогу занесло песком. Ни Камия, ни бывшие стражники Пта-Собека прежде не ездили этим путём, но юная атлайка, которую теперь называли Анаис, правила уверенно, словно была здесь лишь вчера. Рядом с нею крепкий конь нёс привязанного к седлу Конана, а сзади ехали Ментах, сын барона, и Пентес, сын казначея.
День близился к закату. Однако Камия надеялась, что им удастся вовремя добраться до заветного Деншура. Где варвара, возможно, ждёт чудесное спасение; её саму – тёплые объятия и любимая ею горячая ванна с молоком; а этих пустоголовых стражников – обещанная им богатая награда.
Принцесса Камия недобро усмехнулась. Если стигийцы воспитанием своим приучены вести себя как трусы, глупцы и рабы, на что им теперь обижаться? Неважно, с каким великими силами придётся ей играть. Пусть и с самим Ктесфоном, с Тот-Амоном, с Чёрным Кругом! Это всего лишь люди. Она была уверена в себе, она наследница могущества атлантов, она одна сумеет всех переиграть. Уже хотя бы потому, что именно её игра так нравится властительным богам! Она их снова не разочарует.
Затем она вспомнила о Джосере, и сердце Камии пронзила трепетная боль. Слепец, неужели он не понимает, что она играет для него, ради него? Играет, чтобы он скорее воплотил свою мечту и стал владыкой этой проклятой страны, той Стигии, которую она сама так презирает! Он этого не видит? Он её не понимает? Или он такой, как все стигийцы, он всего боится – её умений, устремлений и ума? Если боится – он её недостоин!
Она без счёту раз задавала себе один вопрос: почему любимый после стольких испытаний всё равно избрал путь малодушия и страха? И всякий раз сама себе же отвечала: это его право, это его выбор, он свободный человек... но почему, почему?!
Она устала сомневаться и испытывать его любовь. Можно подумать, Конан, этот киммерийский варвар, её более достоин? Он-то не боится никого и ничего!
Наклонившись к варвару, она прошептала ему на ухо:
– Ты не покинешь меня, Конан! Только не ты! Чуть потерпи... Я не владею магией и не могу перенести тебя в Деншур по воздуху. Но я верю в тебя. Я верю, ты не можешь умереть так глупо и бесславно! А если всё-таки умрёшь, ты так и не узнаешь, что я задумала, зачем тебя подставила, какую роль избрала для тебя и что может связать нас крепче глупой ненависти и вражды!
Внезапно глаза израненного варвара широко раскрылись. Камия увидела в них горечь, боль, досаду и обиду, гнев, отчаянную ярость. Взгляд киммерийца был подобен его верному клинку. Но юная атлайка выдержала этот взгляд. Немного подумав, она добавила, глядя прямо в его ярко-синие глаза:
– Ты хочешь отомстить мне, Конан? Ты отомстишь, если захочешь. Но сначала тебе нужно выжить!
Глаза Конана моргнули и закрылись. А она призвала всю свою волю, чтобы не заплакать в этот миг.
***
В то самое время, когда принцесса Камия и её спутники находились на пути к замку старой королевы Нехтесси, принц Джосер подъезжал к Северным вратам Луксура, великой столицы Стигии. Принц был с мечом, но без бурнуса, только в головном платке, ехал открыто, не таясь. На пункте пропуска сам спешился и, приметив знакомое лицо, воскликнул, помахал рукой:
– Ахеменес, наставник! Что ты здесь делаешь, на страже главных врат столицы? Мой брат разжаловал тебя из генералов?
Высокий сухощавый воин удивлённо посмотрел на юношу. Тотчас признав его, склонился в поклоне и увлёк за собой в привратный пилон.
– Господин мой принц, – сказал Ахеменес, – я вызвался на это место сам, чтобы успеть предупредить вас. На случай, если вы будете неосторожны и решитесь вернуться в Луксур. Как видите, – здесь он заметил с укоризной, – я снова оказался прав! Равно и в тот раз, когда вы не послушали меня и, вопреки рассудку, пытались свергнуть брата, вашего законного монарха.
– Предупредить о чём, мой верный друг? – улыбнулся Джосер.
– Вас ждёт темница за измену трону! Повсюду разослан приказ короля. Наш повелитель Ктесфон велел взять под стражу вас и вашу... где она?
– Кто?
Генерал Ахеменес отвёл взгляд.
– Ваша сестра... ходят слухи, что принцесса Камия теперь ваша жена! Будто вы тайно с нею обвенчались посреди руин древнего нечеловеческого города в глуби Чёрных Королевств, вопреки нашим обычаям и против воли нашего повелителя. Вас вместе с нею видели не раз. Разведка короля работает отменно, господин мой принц.
Джосер пожал плечами.
– Как видишь, генерал, я здесь один. Я не скрываюсь! Ты говоришь, что у тебя приказ схватить меня? Так выполни его, не медли! Отведи меня к королю. Мне не терпится увидеть брата! У меня есть, что рассказать ему. Клянусь Сетом, Ктесфон узнает много нового и любопытного! Он даст мне полное прощение, или я совсем не знаю брата, – принц криво усмехнулся.
– Надеюсь, вы хорошо понимаете, что делаете, ваше высочество, – покачал головой Ахеменес.
– Будь уверен, понимаю, – кивнул Джосер.
Он позволил связать себе руки за спиной. И вовсе не сопротивлялся, когда его конвоировали по Луксуру. Джосер ехал по столице с высоко поднятой головой, как гордый принц могучей Стигии, а не как жалкий пленник. Люди провожали его кто удивлёнными, а кто и восторженными взглядами, эти взгляды убеждали Джосера, что он поступает верно.
Ты бы меня одобрила, моя прекрасная, бесстрашная, безбашенная принцесса, моя награда и моё проклятие, – ещё с тоской подумал он, вступая под своды королевских чертогов.
***
Мрачная громада Деншура медленно вырастала перед путниками. Рваная чёрная тень замка наползала на пустыню, поглощая рассеянный свет уже зашедшего за горизонт светила. Дорога совсем исчезла из вида, лошади испуганно фыркали, на лицах Ментаха и Пентеса застыл липкий страх, и лишь кошачьи глаза Камии таинственно мерцали в темноте.
– Это не королевский замок, а какое-то логовище демонов, – пробормотал Пентес.
– Тихо! – прикрикнула она. – Достойно ли стигийских воинов бояться пустынных теней? Там, в Деншуре, вас ждут еда и кров, отличное вино, богатая награда. Немного потерпите.
Ментах поднял на неё глаза и негромко сказал:
– Госпожа Анаис, я видел у вас на ноге след крокодильих зубов. Это вы убили нашего хозяина Пта-Собека? Но зачем вы это сделали, госпожа?
Он едва успел задать ей мучившей его вопрос, как она придержала коня и дождалась, пока его скакун поравняется с нею. Потом взметнулась тонкая рука, и два изящных пальца, указательный и средний, впились глубоко в глаза Ментаха, сына барона Менкары.
В следующий миг Камия вырвала у него кинжал. Ещё мгновением спустя этот клинок вошёл в шею Пентеса, и сын Тенсеха, казначея, захлёбываясь кровью, сполз с коня песок.
– Не задавали бы ненужные вопросы, прожили бы ещё чуть-чуть, до врат Деншура, – презрительно фыркнула Камия.
Она взяла за уздечку коня, который нёс Конана, и продолжила свой путь.
Когда она подъехала к вратам, над пустыней уже властвовала ночная тьма. Но огромные, в сорок локтей высотой, врата тут отворились, и Камия увидела перед собой отряд в три, не меньше, десятка мужчин. Все они были королевскими воинами с луками, мечами и алебардами, некоторые также держали факелы.
Все, кроме одного: он был безоружным, его облачение составляла лишь длинная, до стоп, серая хламида иноземного медикуса.
Едва увидев его, Камия радостно вскрикнула, спешилась и устремилась к нему в раскрытые объятия.
– Я знала – ты выжил, ты спасся! Мною владело предчувствие, что ты будешь здесь в тот самый миг, когда так срочно нужен! Благодарение властительным богам! Боги любят нас, ты понимаешь это?
– Я услышал твой мысленный зов, – скрипучим голосом сказал учёный медикус, – хотя объяснить это твоей бабке королеве оказалось непросто, она везде подозревает козни чародея Тот-Амона. Открывать ворота ночью здесь воспрещено под страхом смерти... Но постой. Ты говоришь, я нужен тебе срочно? Для чего?
– Спасёшь для меня этого человека!
Она указала на Конана, затем перевела взгляд на вышколенных стражников Деншура.
– Известно ли вам, кто я?
Капитан королевской стражи кивнул, вытянулся по стойке «смирно» и ответил:
– Так точно, ваше величество!
– Величество – не я, а та, которой я служу! Теперь я Анаис, принявшая посвящение великой богине Деркето!
Изящным и уверенным движением она сбросила с себя бурнус, под которым ничего не оказалось. Камия осталась перед этими мужчинами совершенно обнажённой. Все вытаращили на неё глаза и раскрыли рты от изумления. Даже Паксимен, который был привычен к внезапным и непредсказуемым перевоплощениям своей названой дочери.
– Я Анаис, посвящённая жрица Деркето, – повторила девушка, – я выполняю особое поручение королевы Нехтесси. А если кто-то в этом усомнится, пусть спросит у самой королевы! И пусть потом пеняет на себя за дерзость!
С этими словами она выхватила из-за пояса капитана зазубренный кинжал и подбросила вверх. Потом, не глядя, поймала его за рукоятку и протянула ошалевшему от этого представления воину. Кивнув в сторону Конана, велела:
– Отнесите его в покои медикуса.
Паксимен насупился, с удивлением посмотрел на Конана, потом на Камию, вздохнул, покачал головой.
– На бедном дикаре нет живого места. Я даже не спрашиваю, кто и за что его так. Но скажи, кто он тебе?
– Друг! Он спас мне жизнь и пострадал из-за меня. Мой долг теперь – ответить ему тем же.
– Знаю я твоих друзей, – сокрушённо проворчал медикус. – Едва они приходят в чувство, их первое желание – тебя зарезать. А этот твой друг вон какой здоровый и неукротимый, любые верёвки порвёт...
– Надеюсь на это, – с улыбкой подмигнула ему Камия. – Тогда-то мы посмотрим, кто кого укротит и чьи верёвки свяжут крепче!
(продолжение истории – в рассказе «Танец атлайской пантеры»)
Эти 8 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
А, совсем забыл! Возрастной рейтинг рассказа 16+, думаю, это по тексту понятно.
Так или иначе, надеюсь, дети Толуэлла не читают. На днях видел ВКонтакте 14-летнего поклонника Саги, так он читает Спрэга де Кампа. Вот это - правильно! А Толуэлла в таком возрасте я бы и сам не посоветовал.
13.07.2016, 11:13
Новый цикл "ИЗГОИ" (2015-...)
![Переводы [золото]: 7 и более переводов](http://cimmeria.ru/blade_small.jpg)
![Переводы [бронза]: 1-3 перевода](images/awards/contest/brozne_small.jpg)
![Переводы [Мифриловый клинок]: За уникальные переводы и многолетний труд](images/awards/contest/platinum_small.jpg)
![Развитие сайта [золото]](images/awards/sitehelp/site_progress_small.gif)
Линейный вид
