Если бы «Дочь ледяного исполина» писал…

[Blade Hawk]

Михаэль фон Барток – «Дрочь ледяного исполина»

Над ледяным морем Бурзумхейма, в самом сердце Хайбории, стихли боевые кличи, рёв боевых рогов и щелканье боевых бичей. Лишь суровое солнце отражалось в начищенных до блеска золотых доспехах воинов, сжимавших в железных дланях осколки каменных гарпунов. Шлемы с лосиными рогами безысходно смотрели вдаль, туда, где правит в Чертогах Полярной Неизбежности Имир – Мертвая Снежная Баба.
Посреди целого моря в живых остались лишь два человека, восседающих на колесницах (о шести лыжах), запряженных пятерками ездовых двугорбых оленей. Тела обоих воителей покрывали татуировки до пят, оба были сплошь в золоте и драгоценностях. Мочки ушей под тяжестью золота отвисали до подмышек, алмазные гирьки в носах придавали зловещий вид. Босые ноги величаво попирали не струганные доски кареты.
Тот, который был рыжим, торжественно произнес:
- Назови свое имя, о, Воитель, ибо, когда по исконно ванахеймскому обычаю мы будем праздновать победу в Кожаных Чертогах (чуме) и вкушать самогон на полупереваренном ягеле из желудка оленя, я желаю произносить твое имя вслух и хвалиться своей великой победой пред очами Снежной Бабы!
- Не видать тебе о, Кожаных Чертагов, о, собака, – не менее торжественно ответил ему черноволосый. Я, о, Конан-киммериец, контр-адмирал восьмого бронетанкового дивизиона сто пятьдесят шестой армии фиан. Я из клана горных львов! Мой отец был из клана горных слонов, а мать из клана горных барсуков! Я был послан отразить нападение вашей орды на оленях, о, северная собака. Как лавина мы скатились со скал верхом на боевых жирафах…
- Я слышал о тебе, – произнес рыжый.
- Тогда ты слышал, о, незаконнорожденный и презренный варвар и о моих подвигах? Как пикты, услыхав только одно лишь мое имя, вспарывали сами себе животы и ложились на муравейник? Ты тогда слышал о том, как я в одиночку, без оружия убил три роты аквилонцев? Клянусь потрохами Маниту, от моего клича «Спарта!» стаи горных козлов закапывались в валуны по самые кисточки на ушах!
- Нет, того не слышал. Но твой засушенный скелет будет истинным украшением моего вигвама. Меня же зовут Хеймдаль Золотобородый, я – король-жрец Ванахейма, Рыгать Неперерыгать по-нашески, недруги же завистливо называют меня – Дрочь Криворукий. Не счесть зарубки на древке моего копья, отмечающим тысячи убитых врагов, ибо их шестьсот двадцать три. Я, и не кто иной покорил далекий Туран и Стигию, я и не кто иной возвел посреди степей Гиркании самый громадный флот в мире, и он там стоит до сих пор, устрашая номадов количеством потраченных денег и бесполезностью сего ипичного сооружения…
- Тебя послушать ванахеймская собака, так кроме тебя никто подвигов не совершал! Я, о, Конан, был единственным, кто выжил после осады киммерийской столицы, именно мне было суждено спасти непокоренный киммерийский флаг!
- Я же был тем самым героем, что заарканил громадного северного кита, три месяца и один день я вываживал добычу, череп этого северного зверя вмурован в башню моего замка, как напоминание потомкам о моем подвиге! А из его клыков я сделал арфу, на которой теперь воспеваю свои, о, подвиги!
- Я, о, Конан, перешел вброд Вилайет, сровнял с землей Зингару и Аргос, совершил путешествие туда, откуда не возвращаются, из Талибана.
- Да ты пожалуй покруче меня будешь, так и быть, ты победил. Развернув боевого носорога рыжий северный варвар вонзил шпоры в крыла исполинского зверя, и скрылся за горизонтом, чтобы вдали от людей закончить свою никчемную жизнь самосожжением.
Конана же, как обычно по вторникам, ждало дежурство на великой Киммерийской стене в «вороньем гнезде», и пять нарядов вне очереди на чистку параши, от Киммерийского императора фон Бартока.

Chertoznai (c)

Пелиас «Сиськи ледяного исполина»

Алебастрово-платиновые волны снега неслись к далеким берегам неизвестного северного моря, в аккурат за Ванахеймом, раскаленное очко Солнца неистово слепило платунги леммингов и роты песцов. Возле угрюмых Чорных скал, так похожих на сапфиро-жадеитовые равнины Турана, уныло пережевывали мох гиперборейские мамонты, чьи уши подобны парусам стигийских пирог, а носы – шлангу для выкачки говна.
Неожиданно величавое однообразие студеной аквамариновой пустоши было нарушено, среди слепящих сугробов появилась точка, которая стала постепенно расти, пока не стало ясно, что это голая телка верхом на осле. Девушку звали Кения, осла звали осел.
Если бы мамонт умел летать, он бы наверно спросил себя, что делает в этой ледяной пустоши голая телка с сиськами до пупа верхом, на осле? И уж тем более он бы спросил, что делает тут осел? Но мамонты не умеют летать, поэтому тупое животное и не думало изводить себя бессмысленными вопросами.
Кения шестой месяц спасалась от погони, силы ее были на пределе. За время скитаний она успела побывать в чарующе-распрекрасном Пунте и зловещей, свернувшейся калачиком, мурлычущей Стигии, в дремотно-пряном Туране и пиктских пущах, славных своими добрыми и наивными, как дети, обитателями. Нигде ей не было покоя от зловещих слуг коварного Шаха ибн Абдула, похитившего ее от родного бритунийского очага.
Неожиданно величавое животное споткнулось и упало прямо на лед. Умопомрачительная\сногсшибательная\необъятная жопа Кении громко шмякнулась о лазурево-опаловый лед, так похожий на цвет Вилайета, за которым лежит мрачная Гиркания, чье черные туманы по черноте сравняться лишь с черными туманами Стигии. От звука соприкосновения жопы (умопомрачительной\сногсшибательной\необъятной) и льда, казалось, весь мир пришел в движение, выглянуло Солнце, да что там говорить, даже мамонт перестал жевать селедку и повернул мохнатую, как трусы киммерийца голову к источнику звука. Но поскольку сиськи Кении были по водоизмещению не меньше жопы, то следом за роскошной жирной жопой (умопомрачительной\сногсшибательной\необъятной) Кения приложилась о лед не менее роскошными сиськами. Соски затвердели и стали походить на два наконечника копья, которыми Кения вонзилась в вечную мерзлоту. Сногсшибательная, в прямом смысле этого слова жопа (мало кто мог устоять после толчка такой задницей) и не менее сногсшибательные сиськи наконец прекратили движение.
Конан, вождь казаков в это время как раз бурил лунку для зимней рыбалки, причем как обычно копьем. Обернувшись на звук, Конан встал как вкопанный, любуюсь куполами восьмого размера.
- Спаси меня, о, Конан!
И дикий северный дикарь, который забрался на край света, чтоб в жизни никого больше не спасать не смог ей отказать. Он упал на колени, стал плакать, покрывая горючими слезами неизвестную ему девушку, и ее сиськи. Но Кром был милостив к нему, и смоляная челка не дала Кении разглядеть заплаканного лица самого известного воина всех времен и народов.
Это было его предназначение, спасать голых телок всегда и везде. Против судьбы не попрешь, поэтому Конан вытащил меч изо льда и заслонил собой Кению. Двери ледяного склепа разлетелись как бумажные, выбитые чудовищным ударом, на пороге нарисовались стигийские жрецы, за ними – гигантские слизни, и в глубине ступенчатой пирамиды угадывались очертания стоящих в возбуждении тентаклей.
- Кром, ну и жопа! – воскликнул варвар и загнал меч по рукоять в лед…
Через две минуты было все кончено, изрубленные тела и тентакли, это единственное, что напоминало о преследователях.
Могучий варвар ухватил молочно белые, будто переспелые плоды вмерзшие в лед по самое небалуйся, и напрягая взбугрившиеся мышцы попытался вырвать их из ледяного плена. Горячий пот ручьями хлынул на юную, дрожащую плоть Кении. Наконец, после чудовищных, неимоверных усилий за гранью возможностей обыкновенного человека, раздалось громкое и влажное чвяк!-чвяк! и сиськи (о Кром, что за сиськи!) были освобождены!
Конан устало откинул черную прядь и сверкнул неземной синевой глаз.
- Ты свободна, – хрипло пожал он плечами.
- Я хочу быть твоей навсегда, – нежно потирая посиневшие сисюлечки проворковала Кения, кокетливо прикусив губку цвета спелой вишни из морозильника, – теперь, я готова пойти за тобой, куда бы ты не отправился»
-Знаешь, – задумчиво почесал яйца варвар, – мой образ жизни не предназначен для прекрасных дев. Жизнь человека на севере ничего не стоит. К тому же вполне вероятен риск изнасилования полярными суками и лианами. Но коли ты готова ко всему этому, сейчас я споймаю вон того мамонта и мы отправимся навстречу закату.


Chertoznai, Warlock (c)

[Blade Hawk]

Майкл Мэнсон «Пламя Митры и сотонинская дочь»

Конан посильнее сжал рукоять верного меча, вот он, настал тот час, к которому он так стремился последние тридцать лет…
Он, Конан, смалу понял, что его судьба отнюдь не в том, чтобы поклоняться темным и сотонинским богам своей проклятой светлым боженькой Киммерии. Его долг служить на благо Митры и его невиенно распятого пророка Эпимитреуса. И ради этой цели Конан был готов пойти на все – отринуть обычаи свой родины, предать кровавого злобного упыря Крома и уж тем более он был готов пребывать годами в анальном рабстве у митрианцев. Это было мечтой Конана – готовить еду, стирать, подметать полы и чистить парашу, ибо если не он, то кто еще готов загнать себя в добровольное рабство?
И вот спустя двадцать лет унижений, каждодневных мытарств Конан получил шанс проявить себя на ристалищах Хаббы, где во славу пресветлого Митры, любящего всех людей как своих детей, лилась ручьями кровь.
Так Конан стал митроносцем, и свой долг он видел лишь в том, чтобы нести Пламя Исконного Учения по странам и весям. Тех же, кто не хотел принимать истинную веру, ждала мучительная смерть. Поэтому Конан и оказался в Ванахейме, призвать северных варваров обрести новую веру, несущую им свет и любовь, анальное рабство и бессмысленное поливание крови на аренах, на потеху пресветлому боженьке. Но северные варвары, погрязшие в разврате, убийствах не во славу Митры даже не хотели его слушать. Зря киммериец рвал горло, убеждая проповедями тупых варваров, что убить человека просто так и убить человека ради добренького боженьки – разные вещи. Проклятые ваниры лишь смеялись над его доводами. И Конан, обливаясь горючими словами, но не переставая молиться уничтожил под корень всех недостойных. Почти всех. Остался лишь один дикарь…
Конан-киммериец стал на колени в снег и горячо молился Митре, он всегда так делал перед боем, проводя часы в смирении и молитвах.
- Молись своим языческим богам собака! – произнес Конан, ибо сейчас я тебя покараю именем Митры!
Но проклятый богохульник и не думал потратить последние мгновения жизни на это и лишь поносил последними словами Конана.
Схватка долгой не была, благодаря молитвам и помощи Митры Конан расколол череп язычника как гнилой орех. Едва он успел опуститься на колени, чтобы помолиться за нечестивую душу, как вдруг раздался смех.
- Это что такое? Неужели я не всех повырезал именем Митры?!
Конан поднял со снега горящие синие глаза. Так и есть, девчонка лет пятнадцати каким-то образом уцелела в кровавой бойне, которую устроил Конан (благословленный лично Пресветлым) напав на беззащитных людей.
- Поймай, меня если сможешь – насмехалась богопротивная язычница, легко перескакивая с сугроба на сугроб.
- Остановись блудница и дай себя убить! – орал Конан пытаясь ее догнать. Но лишь звенящий смех был ему ответом.
Они бежали уже несколько часов, Конан берег силы и молился, лишь изредка позволяя себе помянуть Митру вслух и в очередной раз призвать грешницу одуматься. Особого успеха это не возымело.
Наконец девчонка остановилась и звонким голосом произнесла:
- О Бафомет и Азраил, я принесла вам жертву!
Из земли полезли чудовищные монстры отвратительные самой митрианской сущности Конана. С приспешниками Сотоны у Конана разговор был короткий, посему как обычно молитвы и Сила Митры позволил Конану уничтожить врагов. Девчонка, окаменевшая от такой быстрой расправы, испуганной ланью понеслась вперед, киммериец с сияющим мечом – следом. С каждым шагом Кона был все ближе к ней, и тут беглянка не выдержала:
- О Люцифер, взываю к тебе, спаси дщерь свою!
Чик … и она исчезла. Киммерийцу оставалось лишь бессильно грозить небесными карами исчезнувшей язычнице. Помолившись, Конан продолжил свой путь, его и его милосердный меч ждали миллионы заблудших людей, жаждавших умереть во славу Митры.

Chertoznai (c)

Хаецкая\Семенова – «Дочь Чернобога»

Стих оглушительный грохот мечей и огромных боевых секир, боевые крики и протяжные стоны раненных и увечных не тревожили больше обледенелую покрытую окровавленным глубоким снегом холодную огромную плоскую равнину под мрачно-свинцовым хмурым синим зимним небом. На окровавленный ледяной снег снизошла оглушительная и звенящая тишина, настолько тихая, что казалось, будто слышно поступь полярного суслика, крадущегося за добычей. Белесое студеное негреющее Око Пресветлого солнца, еще недавно заливавшее миллионами ярких отблесков, подобных граням алмазов, сапфиров и рубинов искрившееся в прозрачных огромных и снежных глыбах льда, отражалось миллионами бликов теперь в разбитых всмятку панцирях и щитах, седлах и лыжах, в лезвиях боевых чудовищных топоров, в изломанных стальных, богато изукрашенных клинках, что яростно сжимали холодеющие отсеченные длани руки погибших витязей. Мертвые, не дышащиевоины ратники крепко-накрепко судорожно сжимали мечи и топоры,держали оружие, словно не веря своим мертвым глазам, что последний их бой завершен с разгромным счетом. Все было залито алой кровью, меховые армяки и кафтаны, кожаные чуни, обломки туесов и стрел указывали на то место, где погибли лучники. Их буйные головы витязей в рогатых шлемах с поносьем и бармицей запрокинулись прямо вверх, к клокочущим неистовым небесам; бороды, рыжие медно-красные и золотистые золотые, как огонь первых лучей солнца над Гирканской степью, торчали неистово и неумолимо вверх, погасшие стеклянные очи отражали лишь пустотуглаза и были обращены к далеким северным горам — туда, где в Ледяных Чертогах властвовал ЧернобогИмир, Ледяной Исполин, бог и повелитель Царства Мертвых,владыка воинственного племени северян.

Chertoznai (c)

[Зогар Саг]

Цитата: Наконец девчонка остановилась и звонким голосом произнесла: - О Бафомет и Азраил, я принесла вам жертву! Из земли полезли чудовищные монстры отвратительные самой митрианской сущности Конана. С приспешниками Сотоны у Конана разговор был короткий, посему как обычно молитвы и Сила Митры позволил Конану уничтожить врагов. Девчонка, окаменевшая от такой быстрой расправы, испуганной ланью понеслась вперед, киммериец с сияющим мечом – следом. С каждым шагом Кона был все ближе к ней, и тут беглянка не выдержала: - О Люцифер, взываю к тебе, спаси дщерь свою!

Это наверное с Ванечкой в соавторстве...Конана только надо было назвать Викернсесом...

[Михаэль фон Барток]

как в сущности уныло...

[Blade Hawk]

Зогар Саг – «Снежная баба и ящер»

По унылой белой равнине изредка украшенной корявыми и низкими кустиками полярной березы шла гиперборейка. Казалось она не чувствует ни холода, ни пронизывающего ветра. Несмотря на то, что такое тонкое одеяние едва ли могло защитить от стужи, молодая женщина казалось своей в доску в этом царстве белого хлада. Случайный порыв ветра обнажил белую как молоко кожу, и длинные белые волосы до пят. Вкупе с именем Виилма все выдавало в ней гиперборейку и не просто гиперборейку, а помощницу самой Вамматахар. Той самой, под властью которой Гиперборея захватила Бритунию и Туран, Немедию и Коф, Киммерию и Нордхейм, Аквилонию и Зингару.
Виилма шла через казавшуюся бесконечной снежную равнину не просто так, она осматривала место, где лучше построить метро.
Снег неожиданно вспучился огромным фаллосом, наст оглушительно лопнул, и из снежных недр вылез громадный десятифутовый ящер, с торчащим бычьим членом. И тут же не давая опомниться путешественнице, ящер стал колдовать. Темно-зеленые тонкие нити зловещим коконом оплели Виилму, бычий член ящера заметно обрадовался.
- Ха, – сказала гиперборейка, щелкнув наманикюренными ногтями.
Ящер тут же упал на колени, поставил ногу гиперборейки в меховой сандалии себе на голову.
- Вот так ящерка, – довольно произнесла Виилма. Гут, моя хорошая. Ну куда, куда тебе до меня? Я родилась в самом Моисеевхельде, прошла Четыре Ступени из Пяти с Половиной, а ведь когда-то я была всего лишь простой девушкой, дочерью невиенно убиенного кулака, за которым была лишь одна вина – все село работало на него, а имело с этого шиш!
Глаза бритунийки блеснули огнем.
- Злобные сталинские упыри расстреляли его ни за что! А мне, десятилетней девочке, за поджоги колхозных полей дали двенадцать лет лагерей! Разве можно десятилетней такие сроки давать?! Когда гуманная и человеколюбивая Германия захотела спасти мой народ, как он ответил? Но я не виню это быдло, им промыли мозги. Чем еще объяснить такой патриотизм? Строительство больниц и школ, уверенность в завтрашнем дне – тут конечно не при чем…
Вот так я и стала гиперборейкой, – закончила Виилма.
Подлая тварь в лице морды ящера вместо того, чтобы посочувствовать неожиданно ящерицей выскользнула из-под ноги и поскакала, громко цокая копытами по насту.
- Стой, чешуйчатой отродье!
Но где там, ящер перешел на аллюр, а потом и на рысь. Но где ему было оторваться от гиперборейки…
Спустя сто шагов она наступила ящеру на хвост и спеленала его заклятьями.
- Как бы мне тебя наказать, Виилма потянулась. Ты точно на ОГПУ не работаешь. – Ящер закивал. – Тогда просто отлижешь!
Виилма через голову стянула свое одеяние, которое ветер тут же унес в неизведанные дали и уселась прямо в снег:
- А теперь отлижи-ка, как следует, мой скользкий друг. Э неее, не превращайся в человека, рептилией отлизывать будешь.


Chertoznai (c)

Керк Монро «Ночная стража 18 – Ледяная брукса»

Между трупами не спеша ходила девчонка, лет пятнадцати. Казалось бы, что такого необычного? Ну тундра, ну зима, ну холодно, на сотни миль вокруг снег да лед, да несколько десятков трупов. Обыденная ситуация на границе Ванахейма и Асгарда. Но Конан чуял, что это все не просто так, об этом говорило все его варварское чутье. Хотя внешне девчонка как девчонка, ну рот кровью перемазан, ну жрет что-то, чуть ли не с головой залезши в брюшину. Так с кем не бывает? Мало ли у людей странностей?
Из-за дальнего сугроба раздалось хрюканье моржа, условный сигнал, для осведомленного народа. Ванахеймские варвары, лежащие неподалеку от Конана, заинтересовано переглянулись. Асгерд жестом, сжатой в кулак ладонью, с оттопыренным средним пальцем успокоила варваров.
Конан не верил своему счастью, совершенно случайно ему удалось затесаться в ряды охотников на монстров, ведьмаков – если по-простому. В Хайбории вообще было не продохнуть от монстрюков, даже мусорное ведро нельзя вынести, чтобы сколопендроморфа не повстречать, или бородатого гнома-педераста. Вот тогда и бежит народ к хайборийским ведьмакам.
- Конан – тащи патроны! – подтолкнул его прапор-Гвай, вечно тебе напоминать надо! Два наряда вне очереди!
Киммериец стараясь не шуметь спустился к полуторке, и обмотался тридцатимиллиметровыми лентами со стрелами.
«Живее!» – подогнал его Гвай.
Почти неслышно клацнула затворная коробка арбалета-пулемета, личной разработки неграмотного и избалованного Гвая.
Конан подполз поближе к Асгерд-пулеметчице:
- А вот это щечки – таинственно произнес он, намекая на что-то большее.
- А по рогам, вонючий варвар?
- Да я про пулемет…
Снова захрюкал из-за сугроба морж. Прапор махнул рукой:
- Огонь!
Арбалет громко загрохотал выплевывая сгустки огня, тело таинственной девчонки рвало прям на части, не хуже стенобитной зенитки. Потом Конану стало не до монстрюка, горячая гильза от стрелы закатилась ему прямо в меховые труселя.
Пока Конан вытаскивал гильзу, ошпарившее все, что можно ошпарить, с порождением Алого Пламени Равновесия Сущего на сущее было покончено.

Chertoznai (c)


Добавлено через 35 секунд
Скажите, если вдруг где есть маты я их уберу.

[Пелиас Кофийский]

скажи лучше где с вашей нетленкой ознакомится ещё раз, может я почитаю таки дальше

[Зогар Саг]

Цитата: Спустя сто шагов она наступила ящеру на хвост и спеленала его заклятьями. - Как бы мне тебя наказать, Виилма потянулась. Ты точно на ОГПУ не работаешь. – Ящер закивал. – Тогда просто отлижешь! Виилма через голову стянула свое одеяние, которое ветер тут же унес в неизведанные дали и уселась прямо в снег: - А теперь отлижи-ка, как следует, мой скользкий друг.

В этом есть что-то эротичное))..
Но слишком явный плагиат замаскированный под пародию) Да еще и пропагадонская х...та а-ля Пучок- она произвдение не красит...

[Blade Hawk]

Цитата: Автор: Пелиас Кофийский скажи лучше где с вашей нетленкой ознакомится ещё раз, может я почитаю таки дальше

Ты удаляешь каждый раз?

[Зогар Саг]

Цитата: Вкупе с именем Виилма все выдавало в ней гиперборейку

Цитата: Глаза бритунийки блеснули огнем.

Цитата: Но где ему было оторваться от гиперборейки…

не ищите логику))

[Пелиас Кофийский]

Цитата: Ты удаляешь каждый раз?

У меня жестокий беспорядок в папках, не касающихся непосредственной работы)))))))))))