Явление Азатота

[Lex Z]

Явление Азатота

Посвящается мастеру в жанре сверхъестественного ужаса Говарду Филлипсу Лавкрафту (1890 – 1937) и его уникальному творчеству.


«…тот последний бесформенный кошмар в средоточии хаоса, который богомерзко клубится и бурлит в самом центре бесконечности — безграничный султан демонов Азатот, имя которого не осмелятся произнести ничьи губы, кто жадно жуёт в непостижимых, тёмных покоях вне времени под глухую, сводящую с ума жуткую дробь барабанов и тихие монотонные всхлипы проклятых флейт, под чей мерзкий грохот и протяжное дудение медленно, неуклюже и причудливо пляшут гигантские Абсолютные боги, безглазые, безгласные, мрачные, безумные Иные боги, чей дух и посланник — ползучий хаос Ньярлатотеп».
— Г.Ф. Лавкрафт, «В поисках неведомого Кадата»





Старинный городок, убаюканный в колыбели времён, тихо и мирно дремлет под сенью островерхих крыш. Железные флюгеры с простуженным голосом многие годы указывают направление ветров, громоздкие мансарды обнаруживаются едва ли не в каждом встречающемся на пути доме, и иногда, в таинственных сумерках и тёмными ночами в некоторых мансардных окошках можно узреть свет, но совсем не тот свет, что привычен человеческому глазу, а совершенно иной, состоящий из цветов неземной цветовой гаммы. Этот сочащийся сквозь маленькие окошки свет сложно себе вообразить в обыденной жизни – то бурлящий фиолетовый, то переливающийся зеленоватый, то поблескивающий синий, то клубящийся красный или оранжевый. А ещё в этих самых зловещих окошках бывают различимы таинственные фигуры, корчащиеся и сутулые, приобретающие, порой, чудовищно искажённые очертания, которые людям слабонервным лучше бы было не наблюдать. И звуки. Загадочные звуки. Нечестивые шепотки, кощунственные подвывания и монотонные, приглушённые стенами, распевы... И один только бог ведает, на каких языках сие говорилось и шепталось, да и бог-то с трудом мог это уразуметь. Но зато эти странные звуки и произношение различали другие боги, гораздо более древние, могущественные и великие, невидимые и злобные, отчасти напоминающие людей и совершенно бесформенные точно студень, зловонные как трупные запахи. Обитали эти боги в сферах недоступных ни одному смертному задолго до того, как Земля подобно огромному жерлу действующего вулкана была раскалённой, в сферах, где застыло время, где царствует лишь бесконечность и где зияют страшные бездны неведомого и враждебного космоса, бездны полные неведомого ужаса и кошмаров.
Узенькие и извилистые улочки, ведущие на холмы, маленькие скверики и пустыри, нагромождения домов, георгианские постройки, такие, как одинокая островерхая часовня, деревянный причал и сырые доки, уставившиеся своими грязными, серо-коричневыми ликами на таинственную морскую даль – всё это дышало столетиями, седой стариной. А на древнем, укрытом ветвями могучих вековых дубов кладбище, под тяжёлыми, покрытыми плесенью, грибком и мохом надгробиями, мирно почивали предки, в былые времена знававшие и великие торжества, и кровопролитные войны, искреннюю радость и исполненные горечи лишения. О, старый город! Ты напоён морским дыханием и свежестью, ты мудр словно старец-философ, ты загадочен и непредсказуем, как зелёное море, ты открыт всем сторонам света, доступен всем ветрам, с невообразимых высот луна и звёзды взирают на твои старые черепичные крыши, служащие пристанищем для кошек.
Городок, возможно, был даже древнее старинного и зловеще таинственного многовекового своего собрата Аркхэма – два ветхих, но однако таящих в себе могучие, волшебные силы старика. Они похожи друг на друга - эти два города. И по ночам они шепчутся, делятся друг с другом тайнами, как небеса сообщаются с морской пучиной.
Расположенный на группе пологих и крутых холмов и с одной стороны омываемый морем, город некогда расцветал, как пышный куст шиповника, и в него со всех концов света съезжались торговцы и мореплаватели, от которых можно было услышать немало занятных историй о морских приключениях, о стычках с жадными пиратами и ловкими индейцами, об открытиях новых видов животного и растительного мира, а также неведомых ранее экзотических земель. К причалу приставало множество разных судов, бойко шла торговля. Недавно отгремела война 1812 года. Люди возвращались с полей сражений домой. Но что-то изменилось, и прежде пристававшие к городским берегам корабли теперь сторонились этих мест как чумы. Подобное происходило не сразу, а постепенно. Городок у моря стал каким-то угрюмым и насупленным, казалось, его и в самом деле источает какая-то неведомая болезнь. По мощёным булыжником улочкам и площадям по-прежнему ходили по своим делам жители: мужчины во фраках, цилиндрах и с тросточками в руках, заводские и фабричные работники с мускулистым торсом и мощными ручищами постоянных тружеников, парикмахеры и докеры, трубочисты и владельцы заведений, небольшими группками или поодиночке встречались солдаты в мундирах и с рюкзаками за спиной, женщины и девушки в изысканных и не очень платьях, в шляпках с лентами и шапочках, в белых перчатках и с маленькими корзинками в руках. Встречались и весьма любопытные личности, можно сказать люди экзотической внешности – то были индусы в своих просторных белых или цветастых одеяниях. Неслышно скользили они, высокие и загадочные, по извилистым улицам. Туда-сюда сновали повозки, коляски, крытые кареты. Но иногда, как правило в обманчивых сумерках, ночами или при скверной погоде можно было увидеть фигуры гораздо более странные, наводящие на размышления сомнительного толка. Согбенные и закутанные в длинные ткани, скрывающие их головы и лица, они, порой, встречались в сумрачных и глухих местах и очень редко появлялись в центре городка. А если и появлялись, люди сторонились этих типов, поскольку запах от них исходил непередаваемо гнусный, такой, словно они разлагались заживо. Лица их мало кто видел, а те немногие, что всё-таки имели несчастье их хоть как-то разглядеть, навек потеряли покой или вовсе лишились рассудка, угодив в лечебницу для душевнобольных, что расположилась на окраине города, в северной его части. Поговаривали, что один пожилой и почтенный джентльмен, на миг встретившийся взглядом с одним из странных молчунов, рухнул на мостовую и, не приходя в себя, скончался. Медики объяснили смерть мужчины разрывом сердца от страха. Конечно, после этого случая, по городу поползли самые чудные слухи. Суеверные жители быстро их разбалтывали.
Но те, кто болтал слишком много, пропадал невесть куда. Роились жутковатые слухи, что под городом, под нестройными цепями холмов, существовала целая система катакомб, сердцевина которой была расположена под центральной городской площадью. О назначении подземных ходов ничего определённого сказать было нельзя. Правда, один заезжий австриец, учёный, исследователь, знаток старины, антиквариата и фольклора, вероятно, привлечённый старинной архитектурой города и странными слухами, собрал кое-какой любопытный материал. Согласно нему, в неких старинных легендах говорилось о каком-то таинственном малорослом народце, жившем глубоко под землёй и поклонявшемся сомнительным богам. То были язычники, и речь шла, скорее всего, о вырождении людей. Когда существовало это нечестивое племя, в этих местах не было ещё города в привычном его понимании, а были лишь холмы да дремучие, непроходимые леса, обрамлённые мёртвыми и зловонными топями, где не водилось почти ничего живого. И когда эти уродцы проводили свои кощунственные обряды, на горизонте громоздились лиловые, причудливой формы тучи, дикий ветер с далёких заморских горизонтов начинал ломать и грызть чёрный лес и загадочные холмы, а витиеватые молнии красного цвета, сопровождаемые оглушительными громовыми раскатами, сверкали не переставая.
Тайна привлекла австрийского учёного, она же его и погубила. В последний раз его видели выходящим из отеля, в котором он остановился. Вечером того же дня, когда учёный покинул отель, в его номер постучала уборщица. Она звала австрийца несколько раз, но ответа не последовало. Дверь оказалась запертой изнутри. Когда же её взломали и несколько человек очутились внутри вполне комфортабельного номера, уборщица, проглотив вопль, без чувств рухнула на пол, а двоих крепких и немолодых уже мужчин замутило. Их обуял непередаваемый ужас от созерцания подвешенного к потолку тела австрийца. Но не сам факт смерти потряс людей, а то, как выглядел несчастный. С учёного была содрана вся кожа, ушей, носа, щёк, волос и глаз не было, обнажились окровавленные мышцы и сухожилия. Вероятно, этому мужчине перед лицом смерти пришлось подвергнуться страшным, нечеловеческим мукам, которые, скорее всего, и стали причиной смерти. И какие дикари могли так жестоко расправиться с человеком? Оправившись от первого страшного потрясения, находящиеся в помещении люди вновь оказались шокированы – на этот раз от вида огромных странных символов, писаных на стене кровью. Прочитать, а тем более, проникнуть в смысл этих жутких символов не удалось никому, в том числе и приглашённым специалистам в области криптографии. Определённо, сокрытый в этих замысловатых и нелепых знаках смысл носил самый зловещий, демонический характер.
Жуткое убийство заезжего учёного-австрийца и написанные кровью зловещие иероглифы, по всей вероятности, служили предостережением. И люди, скованные страхом и многочисленными, принимающими самые невероятные образы и сплетения суевериями, благоразумно позабыли о происшествии в отеле. В душах людей остался лишь чистый ужас от увиденного и пережитого.
Между тем, загадочные и закутанные фигуры по-прежнему можно было увидеть на глухих улочках и в скверах. Сутулые и угрюмые, источающие запах гниения, медленно бродили они как будто бесцельно, когда смеркалось или луна проливала свой обманчивый и зыбкий свет на окрестности. Тёмные, зловещие, внушающие трепет и ужас, как предвестники беды и болезни, они неуловимо скрывались из вида, вероятно, исчезая в чёрных городских клоаках, куда не проникал даже свет молчаливой луны. От этих фигур веяло чем-то непередаваемо древним, мрачным средневековьем, да что там, временами куда более древнейшими, такими, которые уже давно растворились в памяти человечества. От них исходила непередаваемая властность, внушающая тревогу магическая сила. Некто видел, как позади одной из фигур что-то волочилось по булыжникам, что-то очень напоминающее хвост. А кто-то был ошарашен совершенно неестественным поведением одного из угрюмых жителей. Тот медленно припал к земле и, извиваясь всем телом, пополз по мостовой, как змея. Следивший также мог различить странные булькающие и хрипящие звуки, издаваемые ползущей фигурой. Кто бы мог в такое поверить? Некоторые жители утверждают, что эти странные, гротескные личности прибыли из древнего рыбацкого городка Иннсмаута. Это были те, кого инсмаутцы прятали в подвалах, на чердаках за заколоченными окнами, в маленьких и глухих комнатушках с изъеденными червями стенами. Часть этих существ таинственным образом перебралась в городок на холмах. Вполне возможно, что эти нелюдимые уродцы скрываются от дневного света глубоко под землёй, а когда наступает ночь, выходят в морские воды или слоняются по глухим, неосвещённым местам. Старики, услышав про Иннсмаут, набожно крестятся, ибо они наслышаны про этот проклятый городок, где обитает нечисть. Один мальчишка клялся, что видел в крытой карете, в которую только что зашла женщина, осьминожьи щупальца. Лица погонщика разглядеть он не смог из-за низко нахлобученной широкополой шляпы.
Где-то на протяжении полугода, как только начинает темнеть, а на чёрном небе восходят луна и звёзды, со стороны побережья веет омерзительным рыбным запахом, как если бы на берег выбросили горы тухлой рыбы. А вот что описывал один заезжий мореплаватель и исследователь: «когда начало темнеть, я решил прогуляться у морской кромки. Я смотрел на море, закатное небо и слушал тихий плеск волн. Вдруг моей ноги коснулось что-то скользкое и влажное. Я опустил голову и поразился. Странным было то существо – помесь рыбы, лягушки и ящерицы. Сколько я путешествовал, нигде не встречал подобных тварей. Злобные водянистые глазки на выкате, у кожных складок жабры, длинный хвост. Запах, показавшийся мне особенно омерзительным, вызвал у меня приступ тошноты. Между тем, существо, несколько раз обернулось, посмотрело на меня своими выпученными глазищами и растворилось в прибрежной воде. Больше всего мне запомнились не моргающие глаза, полные злобы и непереносимая вонь». Но о странном морском существе удалось вычитать только из дневника мореплавателя. Сам же он по непонятным причинам был найден мёртвым в своей кровати. Ни следов насилия, ни каких-либо, указывающих на преступление, улик. Завеса тайны сокрыла эту смерть. И такой случай внезапной кончины здорового, полного сил человека, был не последним. Случаи гибели некоторых людей варьировались от совершенно дичайшей, скорее звериной, чем человеческой жестокости, до необъяснимых и таинственных смертей, разгадать которые было почти невозможно даже самым холодным и ясным умам.
А кто из образованных городских жителей смог бы поверить рассказам отдельных людей, в которых говорилось об исполинском, размером с горбатую гору силуэте, что появлялся из моря безлунными ночами или во время шторма? Уж не тот ли это обитатель загадочных и непостижимых морских глубин, создание более древнее, чем человеческий род с его незначительной в сравнении с другими неведомыми космическими измерениями историей? Кое-кто шептал, что это сам Ктулху поднялся из древнего города Р’Лайха, чтобы вместе с полчищами Глубоководных заявить право на царствование. Если так, то человечеству на земле скоро настанет неминуемый конец. Древние злые силы пробуждались от многовекового сна, чтобы явить свой кошмарный лик, свою, исполненную вселенского ужаса сущность и повергнуть в хаос существующее мироустройство. О, древний город и холмы, даже вы не можете знать о жутких, чудовищных тайнах из страшных бездн времени. Ведь эти тайны старее, чем сама планета Земля и многие другие планеты и звёзды нашей привычной Галактики.
Но однажды, году так помнится в 1820, город посетило вселенское зло, оживившее все старинные легенды, предания и мифы. Всё началось с внезапно обрушившейся на город непогоды, пришедшей с моря. И было горе тем кораблям, что по несчастью оказались на пути следования этого уничтожающего, дикого шторма. Клокочущие волны вздымались так высоко, что могли накрыть собой целый корабль и отправить его на морское дно вместе с экипажем. Даже старики, страшась этого зрелища, говорили, что на своём веку им не доводилось видеть ничего подобного. Громады чёрных туч, сопровождаемые косым ливнем, в бешеном хаосе наступали на город, который, казалось погрузился в сумерки, хотя был только полдень. Свирепые, хищные молнии били в бушующие чёрные волны, которые вторя сумасшедшему ветру, гудели и ревели, как живые, дикие и голодные существа. Молнии также пронизывали и чёрно-серое небо, и в их отсветах прослеживалось что-то неземное, неестественное и ирреальное. Жители, спрятавшиеся от свирепой грозы по домам и заведениям, были в ужасе, когда увидели, что некоторые молнии были красными, как раскалённое железо под молотком кузнеца. Они в страхе и суеверии молились, но, казалось, бог был безразличен к их мольбам.
Около часа рёв стоял такой, что некоторые лишились чувств, кто-то потерял слух, а в местной лечебнице для душевно больных произошёл страшный переполох. Создавалось впечатление, будто больные видели что-то, что недоступно взору и воображению здорового человека. Казалось, все стихии собрались разом, чтобы стереть маленький старинный городок с лица земли. Ветер ворошил черепичные крыши, бил оконные стёкла и кренил к земле вековые деревья, волны, одна выше другой, чёрные и страшные, будто бы готовы были затопить город и с помощью непрекращающегося ливня смыть его с холмов, необычные молнии слепили глаза, а гром сотрясал землю и постройки, в которых по углам тёмных комнат забились люди, целые семьи со своими детьми, безнадёжно ждущие своей участи. Вскоре кто-то из людей, живущих ближе всего к побережью, услышали треск дерева, который будто бы на несколько мгновений вырвался из этого жуткого демонического рёва. В хаосе ливня видно было, как вместе с гигантской волной о берег ударилось парусное судно, которое, вероятно, было застигнуто яростным штормом у самого побережья. Но на корабле не было ни целых мачт, ни парусов, а уж об экипаже и говорить не приходилось. Так, перевёрнутое, исковерканное, судно и осталось лежать на берегу подобно гигантской, выброшенной на сушу рыбине.
Между тем, ливень начал стихать, и казалось, что буря заканчивается. Однако самое кошмарное ждало впереди. Яростный, безудержный ветер ударялся в дома и холмы с леденящими кровь стенаниями и завываниями. На какой-то миг небеса разверзлись, точно их прорвал, как ветхую ткань, этот безумный ветер-мятежник. И в этот рваный как разверстая рана прогал выглянуло отнюдь не солнце. О, боги! Вместе с бешеными красными молниями, бьющими во все стороны, сквозь тёмную и зловещую пелену грозовых облаков, явился ад, и мириады бесформенных демонов вырвались из его раскалённых недр, где грешники обречены на вековечные муки. Небо становилось алым, и этот жуткий, не предвещающий ничего хорошего свет, стал простираться по всему горизонту, насколько хватало глаз. Странные облака клубились, метались, наталкивались друг на друга, сплетались в странные, невообразимые формы, чуждые всему земному, и потому внушающими страх. И именно страх, торжествуя, завладел всеми жителями старинного городка, деяния некоторых личностей которого, возможно, навлекли смертельную опасность не только на горожан, но, может быть, и на всех людей на земле. Ах, будь проклят древний и чудовищный «Некрономикон», писаный безумным арабом Абдулой аль Хазредом!
В разгар кошмарной небесной феерии в старинную островерхую часовню вошёл старик. Молящиеся шарахнулись от него, ибо веяло от старца холодом и испепеляющим злом. Сверкнув глубоко запавшими глазами, воздел он руки с крючковатыми пальцами вверх и зловещим хриплым голосом произнёс: «О вы, несведущие! Пришла пора, и древний бог да снизойдёт с небес! Имя ему – Азатот! Великий и могучий, явился он из далёких звёздных бездн и бесконечных пространств! И ничто его не удержит! Древние владыки величественных и тёмных царств, дремлющих под покровом чёрной ночи! Они ждали, и теперь они пришли! Азатот! Азатот! Азааатооот!»
Вдруг хриплый голос старика заглушил дикий рёв тысяч демонических глоток, сотрясший до основания все дома и холмы. Услышав этот страшный звук некоторые из женщин в часовне упали в обморок, а дети, захлёбываясь слезами, заверещали. И только безумный старец с воздетыми кверху руками стоял, не шелохнувшись. «АЗАТОТ! АЗАТОТ! АААААЗАААТОООООТ!!!» - гремело как будто с неба, из моря и из земных недр. Вселенский хаос и ужас наступали на город. Сонмища уродливых и диких существ в мгновенье наводнили узенькие улицы, скверы и площадь. Они скакали, бегали, прыгали, неуклюже переваливались, ползали, заглядывая десятками глаз внутрь людских жилищ, тыча змеевидными конечностями в окна и сея панику, ужас и смерть.
Старый городок на холмах начал преображаться, но не так, как он преображался в лучшие годы своего процветания. Всё естественное, земное и привычное отступало под натиском бесчисленных орд жутких существ, явившихся на землю из иных, неведомых человеку миров, планет и звёзд. Эти создания не имели почти ничего общего с земными тварями и уж тем более с людьми. Даже разреженный воздух дрожал и вибрировал в их присутствии, пагубно воздействующем на любые земные организмы. Некоторые особо впечатлительные люди, которым, обычно, свойственна тонкая организация психики, и дряхлые старики умирали на месте от одного только вида и дыхания кошмарных аморфных чудищ, заполонивших город. Странные, леденящие кровь звуки повисли в пространстве. Богохульные и кощунственные, они будто бы относились к миру язычества, где считалось нормальным приносить в жертву неведомым, иноземным богам человеческие жизни. Но теперь, похоже, древние боги сами снизошли из чёрных бездн, чтобы коснуться карающей рукой мира людей, такого хрупкого и мелочного, неспособно разобраться со своими собственными противоречиями и проблемами. Сквозь мириады тысячелетий, сквозь бесконечные пространства показал свой непередаваемо жуткий лик древний бог Азатот, вместе с которым в городок опустились бесформенные лютнисты, чья неземная музыка, если только эти звуки можно было бы назвать музыкой в обычном её понимании и толковании, повергала людей в вязкий, удушливый кошмар, в чёрный и бесконечный космический ужас, пропитанный неизвестностью и смертельной опасностью. Безумие клубилось, корчилось, пузырилось и извивалось над холмами, над залитым водой, пропахшем зловонием городом и его несчастными жителями, на которых обрушилось после свирепого шторма вселенское зло. Всё тёмное небо теперь напоминало одну огромную разверстую рану, одну большую, страшно уродливую и воспалённую язву, в которой постоянно происходило какое-то движение, шевеление и копошение, и казалось, что трупные черви извиваются в мерзком экстазе в мёртвой, прогнившей плоти. Это и был древний, кошмарный и безликий Азатот с тысячами жутких физиономий и одновременно безликий, с щупальцами и отростками и, вместе с тем, без конечностей, огромный и неохватный, великий, могучей бог зла. Древнее, чем само человечество и его история, древнее даже земли, древнее многих самых древних неведомых планет и созвездий, находящихся где-то на краю нашей Вселенной. Воды плескались, то тут, то там появлялись странные воронки, и скоро из страшных, безвестных глубин появилось нечто огромное и немое… По городу двинулись жуткие вереницы пропахшей рыбой закутанных фигур – тех самых, от которых шарахались горожане и лица которых мало кто видел отчётливо, а кто и видел, тот лишился рассудка. И ещё эта музыка, доводящая до безумия…
Время приближалось к ночи. Вскоре уже весь город наполнили колонны и толпы таинственных и закутанных фигур, чьи лица или морды скрывали капюшоны. Угрюмые и зловещие они растекались по всем улицам, скверам и площади, как растекается смертельный яд по венам. Аморфные флейтисты продолжали свою безумную игру, а меж бесконечных движущихся фигур сновали уродливые создания, представить которых едва ли смог и безумец с его болезненно изощрённой фантазией. Кое-где запылали факелы, и дрожащие на морском пронизывающем ветру огни замелькали оранжевыми точками по окрестностям. Огромная тёмная орда, собравшаяся на центральной городской площади, пала на колени. Они преклонялись пред величием и могуществом демонического бога Азатота, пришедшего из зловещего и неизведанного космоса, появившегося из седой древности и существовавшего ещё до появления земной жизни и вообще планеты земля. А он всё продолжал кипеть, бугриться и извиваться на небе и, исторгая отвратительное зловоние, отравлял море. В тех городских закоулках, куда не доходил свет фонарей и языческих факелов, сгущалась тьма, тьма из которой вылупились на мрачный увядающий мир сотни перемигивающихся безумных глаз. Это древние шогготы выползли из адских недр земли, чтобы бы поучаствовать в феерии космического зла, охватившего город и округу.
Свет стал беспроглядной тьмой, день сменился мрачной, молчаливой ночью. На город легла траурная вуаль, сотканная из сумрака, клочьев тумана и людских страхов. Что же это было? Чем был тот кошмар? Этого никто не знает, да и знать, по сути, не может. Старомодный, загадочный и романтичный город на древних, таинственных холмах стоит и поныне, он всё также встречает восходы и провожает закаты, над ним проносятся свирепые бури, о его берега всё также плещутся зелёные волны полного загадок моря, крыши домов всё также освещаются призрачным светом круглой огромной луны и бесчисленных звёзд, а зимой он, как и обычно, покрывается пухлым белоснежным одеялом, в нём по-прежнему живут люди. Только вот со времён того страшного космического катаклизма эти люди больше никогда не видели света. Их глаза, и глаза детей их, были совершенно белыми и незрячими, как если бы все они напропалую сидели у окон и не моргая смотрели на яркие вспышки зловещих молний. К тому же, все люди этого города ничего не слышали, как будто их оглушили канонады громов, разъярённо ревущих с небес и сотрясающих горизонт. И говорили эти забытые всеми земными богами люди на странном, чуждом языке, изобилующем непонятными символами и знаками.
С времён ужаса прошло много долгих лет, и с тех пор ничего подобного не происходило. Однако ночами зловещая тишина повисает над всем сущим, и звёзды-глаза пялятся на старый город, а в очертаниях надменной луны угадывается нечто непередаваемо угрожающее и бесконечно тревожное для всех людей.

[Тусек]

Не касаясь самого текста, в n-ый раз напомню, что цитировать западных писателей и их произведения на русском языке без указания переводчика - это нехорошо. Если не верите, сравните варианты перевода монолога Гамлета, они все разные. И Шекспир, и Лавкафт не писали по-русски. Так что к таким эпиграфам нужна сноска с указанием переводчика.

Добавлено через 15 минут
по половинке первого абзаца.

Цитата: Старинный городок, убаюканный в колыбели времён, тихо и мирно дремлет под сенью островерхих крыш. Железные флюгеры с простуженным голосом многие годы указывают направление ветров, громоздкие мансарды обнаруживаются едва ли не в каждом встречающемся на пути доме, и иногда, в таинственных сумерках и тёмными ночами в некоторых мансардных окошках можно узреть свет, но совсем не тот свет, что привычен человеческому глазу, а совершенно иной, состоящий из цветов неземной цветовой гаммы. Этот сочащийся сквозь маленькие окошки свет сложно себе вообразить в обыденной жизни – то бурлящий фиолетовый, то переливающийся зеленоватый, то поблескивающий синий, то клубящийся красный или оранжевый.

Сень. Сень (ст.‑слав. сѣнь) — крона или ветви деревьев, образующие полог, шатёр и возможное укрытие для человека. Сень — элемент архитектуры шатрообразной формы или в виде балдахина или навеса.
Под сенью - это под шатром. И что автор выделяет как основной признак этих шатров? Острый верх. Диссонанс же!
Направление ветров - одно направление, да? Какие бы ветра не дули, флюгер покажет единственное направление.
Та же несогласованность и с флюгеры - голос. Их много, а голос один.
---------------
Вспомнилось, как на одном собрании-похоронах выступающий заученно сказал: "Он навсегда останется в нашем сердце". Народу полный зал, но сердце на всех одно.
---------------
"мансарды обнаруживаются" - с такими глаголами лучше не играться. Ощущение, что мансарды живые и сидели в засаде. А с прилагательным "громоздкие" так вообще картинка получается дикая.
"цветы цветовой гаммы" - это масло масленое.

Автор, вы не думайте, то у вас только первый абзац такой. Я могу из любого места выдернуть пару строк и там будет всё то же самое.

Цитата: Где-то на протяжении полугода, как только начинает темнеть, а на чёрном небе восходят луна и звёзды, со стороны побережья веет омерзительным рыбным запахом, как если бы на берег выбросили горы тухлой рыбы.

рыбная рыба.

Может, вы Лавкрафта не в том переводе читали? Если это стилизация, то слабая.

[Зогар Саг]

Тусек, вам ктонить говорил, что вы невероятная зануда?
А рассказ хорош! Да, можно малость отжать из него воду, убрать кое-какие моменты перегружающие текст подробностями, без которых вполне можно обойтись и которые чрезмерно затягивают текст. Можно придраться и по стилистике. Но зато - старый добрый Лавкрафт, старые добрые "Мифы". Без унылой бытовухи, без высосанного из пальца " психологизма", надуманных конфликтов и невнятной НЕХ, выскакивающей как чертик из коробочки. Очень не хватает таких рассказов и конкурсу и современному "хоррору" в целом.
Автор, продолжайте в том же духе, а мастерство- дело наживное.

Цитата: Может, вы Лавкрафта не в том переводе читали? Если это стилизация, то слабая.

Вы же вообще не читали вроде как?

[Тусек]

Зогар Саг, эээ.... не всё. Число справа - оценка в 10-тибалльной системе.
Г. Ф. Лавкрафт «Искания Иранона» / «The Quest of Iranon» [рассказ], 1935 г. 10
Г. Ф. Лавкрафт «Селефаис» / «Celephaïs» [рассказ], 1922 г. 8
Г. Ф. Лавкрафт «The Teutons Battle-Song» [стихотворение], 1916 г. 8
Г. Ф. Лавкрафт «Sunset» [стихотворение], 1917 г. 8
Г. Ф. Лавкрафт «The Cats» [стихотворение], 1925 г. 8
Г. Ф. Лавкрафт «To the Old Pagan Religion» [стихотворение] 8
Г. Ф. Лавкрафт «On the Vanity of Human Ambition» [стихотворение] 8
Г. Ф. Лавкрафт «Astrophobos» [стихотворение], 1918 г. 7
Г. Ф. Лавкрафт «The Nightmare Lake» [стихотворение], 1919 г. 7
Г. Ф. Лавкрафт «On Reading Lord Dunsany's Book of Wonder» [стихотворение], 1920 г. 7
Г. Ф. Лавкрафт «The Wood» [стихотворение], 1929 г. 7
Г. Ф. Лавкрафт «The Ancient Track» [стихотворение], 1929 г. 7
Г. Ф. Лавкрафт «Кошки Ултара» / «The Cats of Ulthar» [рассказ], 1920 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «The Poe-ets Nightmare» [стихотворение], 1916 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «The Poet of Passion» [стихотворение], 1917 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «Despair» [стихотворение], 1919 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «The City» [стихотворение], 1919 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «Festival» [стихотворение], 1926 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «The Messenger» [стихотворение], 1929 г. 6
Г. Ф. Лавкрафт «Tosh Bosh» [стихотворение] 6
Г. Ф. Лавкрафт «Ode to Selene or Diana» [стихотворение] 6
Г. Ф. Лавкрафт «Немезида» / «Nemesis» [стихотворение], 1917 г. 5
Г. Ф. Лавкрафт «A Garden» [стихотворение], 1918 г. 5
Г. Ф. Лавкрафт «To Phillis» [стихотворение], 1920 г. 5
Г. Ф. Лавкрафт «Providence» [стихотворение], 1924 г. 5
Г. Ф. Лавкрафт «Halloween in a Suburb» [стихотворение], 1926 г. 5
Г. Ф. Лавкрафт «Там, где По когда-то бродил» / «Where Once Poe alked» [стихотворение], 1936 г. 5
Г. Ф. Лавкрафт «Nathicana» [стихотворение] 5
Г. Ф. Лавкрафт «On the Ruin of Rome» [стихотворение] 5
Г. Ф. Лавкрафт «To Pan» [стихотворение] 5
Г. Ф. Лавкрафт «Little Sam Perkins» [стихотворение], 1934 г. 4
Г. Ф. Лавкрафт «De Triumpho Naturae» [стихотворение], 1905 г. 2
Г. Ф. Лавкрафт «On the Creation of Niggers» [стихотворение], 1912 г. 1

-----------
Искания Иранона - да, понравилось, Кошки - так себе.

[Зогар Саг]

Цитата: Зогар Саг, эээ.... не всё. Число справа - оценка в 10-тибалльной системе.

Самый оригинальный выбор произведений Лавкрафта, который я когда-либо видел. То есть ни один из рассказов сделавших ему имя вы не читали?

[Тусек]

Цитата: вы невероятная зануда

ни разу. Вы первая.

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Тусек ни разу.

А зря

[Тусек]

Зогар Саг, какой-то сборник был стихов.
видимо, не читал. Или забыл оценку поставить. Или ещё что. Надо по архиву текстов сверять, а мне лень.

-------
Зря меня не называли женщиной? Ну да, видимо, зря.

[Зогар Саг]

Цитата: Зря меня не называли женщиной?

Нет, занудой. Какого вы пола я не знаю.

Добавлено через 1 минуту

Цитата: Автор: Тусек видимо, не читал.

Ну, то есть не читали, но все равно знаете, какая стилизация под Лавкрафта "слабая", а какая нет

[Тусек]

Зогар Саг, блин. Вы написали "невероятная" - это предполагает женский род. О мужчинах говорят "невероятный зануда". Посмотрите словарь, если сами не можете разобраться.
-----
Рассказ 35 года он в маразме писал, нет? Я сужу по "Исканиям Иранона". Это мощный рассказ, написанный уверенной рукой. С устоявшимся за долгие годы творчества стилем. Мне этого достаточно.