Конкурс 2016 - Цветок развалин

[Lex Z]

Цветок развалин

Шадизар изнывал от летней жары.
Солнце жарило вовсю.
Горожане укрывались под полосатыми тентами, зонтиками из шёлковой ткани, обмахивались лакированными веерами. Изредка проезжала городская стража – высокие, густобородые воины в серебристых кольчугах с длинными пиками. Конан свернул на улицу Подношений, и в этот миг его внимание привлекла в высшей степени примечательная картина.
Рядом со скромным храмом Лилит Шадизарской, два дюжих стражника держали под руки разъярённую грудастую девицу.
Окрестности огласили вопли, которые и мёртвого бы подняли с могилы.
— Ослиная моча! Бурдюки с дерьмом! — воскликнула девица. — Да отпустите меня, дети шлюх!
Её глаза сверкали, грудь порывисто вздымалась, а щёки раскраснелись. Платье было изорвано – свидетельство потасовки со стражниками, которые пытались заставить её уплатить мзду, которую обычно вносят уличные шлюхи городской страже в любом городе восточного мира.
Девушка была удивительно хороша собой.
Бюст, вываливающийся из туники, притягивал взгляды всех праздношатающихся мужского пола. Изящный стан, переходящий в крепкие бёдра – как раз такие, как нравятся мужчинам; точёные ножки, заканчивающиеся крохотными ступнями – гулящая девка была создана, чтобы покорять мужчин.
Хотя Конан этого и не знал, но девушку звали Нафертари. Она была наполовину бритункой, наполовину заморийкой: чудесная кожа, роскошные волосы, точёная фигурка и ярко сияющие глаза достались ей от матери-северянки, а упрямый нрав, как у породистой кобылицы – от ветреного отца. Она была красива неправдоподобно яркой красотой, которой нередко щеголяют потомки от смешанных браков северян и южан. Уплачивать дань – в Заморе был чем-то самим собой разумеющимся, но Нафертари была слишком упряма, чтобы подчиняться кому-либо.
— Ты, шлюха и дочь шлюхи! — наконец, взревел один из стражников, доведённый до белого каления.
Пять полос, украшающих его и без того не слишком красивое лицо, свидетельствовали о том, какую яростную борьбу ему пришлось выдержать. Замориец рванул её тунику, и спелая грудь красотки всё-таки вывалилась на свободу.
— Или ты уплатишь нам пять монет, или мы тащим тебя в участок, закуём в колодки и я позову всех стражников с улицы Горшечников и Скорняков – они поучат тебя вежливости! Дней десять сидеть не сможешь! Но для шлюхи сидеть и не обязательно!
Девушка взвыла и осыпала его изощрённым набором ругательств, а затем плюнула в лицо. Взбешенный стражник задрал её тунику и отвесил смачного шлепка по ладной заднице. Конан ухмыльнулся и приблизился – его внезапно посетила забавная мысль.

При приближении Конана стражники как-то потускнели.
Улица Подношений, хотя и носила звучное имя, но от центра города была далеко, и стражи тут не слишком боялись. Суровый потрёпанный северный волк заметно поубавил у них пыла. Они опасливо покосились в его сторону.
— А тебе чего надо? — кисло спросил тучный стражник слева.
— Девушка зарабатывает на кров и еду, — улыбнулся варвар, небрежно поглаживая эфес клинка. — Разве это воспрещено в славном городе Шадизаре?
Обнаружив в Конане нежданного союзника, девушка ловко высвободилась из цепких пальцев стражи и в мгновение ока оказалась рядом с северянином. Она озабоченно потянула на себя края разорванной ткани, пытаясь прикрыть голую грудь.
Варвар лениво притянул её за талию, чему она безропотно подчинилась.
— Девка с тобой, что ли? — ещё более кисло спросил странник справа.
— Я с ним, — поспешно согласилась куртизанка и, бросив бесполезное занятие, прильнула к киммерийцу совершенно голой грудью.
Стражники хмуро сплюнули и, развернувшись, направились в другую сторону.
— Да ты просто чародей! — восторженно возопила девица. — Из этих… факиров, что заклинают змей…

Конан удовлетворённо хмыкнул.
Весёлые огоньки плясали в его глазах.
Нафертари обхватила его руку, невзначай прижавшись к ней бюстом.
— Как тебя зовут? Спасибо, что вступился за меня… — Её живые глаза быстро перебежали с покрытого шрамами лица на широкие плечи варвара и обратно. — Если бы не ты, эти жадные шакалы ограбили бы меня…
Он хлюпнула носом.
— Знаешь, как честной девушке трудно заработать себе на жизнь?.. Проклятые торгаши предпочитают послушных безвольных домашних рабынь, а у наёмников вечно пусто в мошне…
Её глаза скользнули по фигуре киммерийца и в них зажглись восхищённые огоньки.
— Ба! Да ты не замориец! Здешняя земля рождает лишь худосочных мужчин.
— Я из Киммерии, — прогудел Конан.
— Ого! — красотка, не смущаясь, провела ладонью по выпуклой груди дикаря и заглянула в его голубые глаза. — Скажи, у тебя найдётся пара монет?… — куртизанка с сомнением посмотрела на потрёпанную одежду своего заступника и не слишком туго набитую мошну, и скептически покривилась.
— Хотя нет, монет не надо…
Она вдруг прижалась к его груди.
— Я думаю, мы обойдёмся и без монет, — лукаво прошептала она.
Точёная ножка обвила его за талию.
Конан хмыкнул.
Её туника от сего недвусмысленного действа порядком задралась вверх. Конан подхватил её за голую задницу (весьма приятную на ощупь, надо сказать), и запечатлел на пунцовых губках горячий поцелуй.
— Пойдём со мной, — разгорячено зашептала она. — Я не хочу ждать. У меня есть местечко в Логовище…
Конан пожал плечами – почему бы и нет; в конце концов, хорошенькие шлюшки редко вешаются на шею, если только не позвенеть у них перед носом мешочком, полным серебряных монет.
— Куда идти? — проворчал он.
В ответ она прижалась так сильно, что её тело задрожало. Руки Конана зашарили по её прелестям, а она жарко дышала. А затем, вдруг, отстранилась, и целомудренно одёрнула сбившуюся на талии тунику.
— Впрочем, нет, — виновато закусила губку она. — Никак не могу сейчас… Мне ещё надо наведаться к Больтазу Старому – я ему должна немало денег…
Она наморщила лобик:
— Знаешь что? Давай встретимся вечером, на окраине Ларшы?
Ларшу дикарь знал – заброшенный город к западу от Шадизара.
Говорят, там водились демоны и гули-вампиры, пожиратели людской плоти. Место, прямо скажем, для свиданий не слишком подходящее, но отчего-то пользующееся у проституток Заморы особым почётом.
— Я приду, — проворчал Конан.
Почему бы и нет? Демонов и гулей воин не боялся.


Шадизар нравился Нафертари.
Она чувствовала себя здесь, как дома: дралась с другими шлюхами, зарабатывала немудрящим ремеслом, снимала крохотную комнатку в Логовище и слыла одной из самых сладких потаскушек западных Кварталов. Впрочем, клиенты есть клиенты: то пузо до колен, то шмонит прокисшим вином. Другое дело – киммериец! От одного его взгляда у Нафи начиналась дрожь в коленях. Поэтому обманывать она его вовсе не собиралась. Но так уж случилось, что на свидание с киммерийцем она не попала – или, вернее, попала, но не совсем так, как ожидалось.
Место встречи было назначено не без умысла – окраины проклятой Ларши всегда пустовали, и здесь можно было предаться утехам плоти без лишних глаз. Хоть в тени покосившихся колонн, хоть прямо на древнем алтаре.
Был и ещё один резон.
Среди поверий и суеверий Шадизара было и такое.
У шлюх Заморы считалось, что особую удачу дарует Иштар тем, кто будет отдаваться в древнем городе Ларши – может, потому, что не только люди посещают эти страшные места. Демоны приносят деньги – старые монеты, погнутые и пыльные, но золотые! И даруют свою защиту.
Могут и сожрать – но такова уж жизнь потаскушки…
А место и впрямь было страшноватое.
В окрестностях Шадизара встречались невероятно древние, полуразрушенные святилища, которых избегали напуганные заморийцы. Подобно гнилым зубам ведьмы, торчали колонны из-под земли и зловеще серебрились в лунном свете. Порой в них останавливались переночевать чужеземцы, ничего не знающие о тайнах этой древней земли, и больше их никто не видел. Но случайные путники говорили, что порой, из-под земли, под бой невидимых барабанов, доносились стоны и крики ужаса.
В развалинах старых храмов встречались бездонные колодцы, кинь камень – и не услышишь стука. В особо тёмные ночи безымянное зло выползало из них, и отпрыски ада рыскали по холмам Шадизара в поисках добычи.
Но так глубоко, как сегодня, она в Ларшу не забиралась.
Да и опасность ей грозила другая – не от дьяволов, от человека.

Так что же случилось с Нафертари?
Благодарный мой слушатель, внимай.
Вот что мог бы увидеть случайный путник…

Развалины Ларши дремали в ночи.
Вверху горели звёзды – редкие и острые, как осколки льда. Половину неба затянули тучи. Луна то выныривала из них, то вновь погружалась в косматые объятия. Мертвенный свет в мгновение ока заливал разбитые колонны, заставляя их вспыхивать, подобно колдовским свечам, а в следующий миг город опять погружался во тьму.
— Хватит тащить меня за руку! — донёсся голос из-за полуразрушенной арки. — Всю руку мне вывихнул, козёл!
Луна как раз показалась в своём призрачном блеске: подобно оскаленному черепу, повисла в небесах. Бледно-молочное свечение затопило развалины.
— Дерьмо ишака!
Среди груд кирпича и осколков камня пробирались две пошатывающиеся фигуры. Впереди шёл рослый, и явно нетрезвый наёмник. В холодном свете луны его лица было неприятно белым, и походило на посмертную маску. На нём была кольчуга, заляпанная кровью; кровью были измазаны волосы и даже сапоги. Кровь чернела в лунном свете. Тонкими пальцами он намертво впился в запястье невысокой пышнотелой девки и упорно тащил её за собой. Девушка ковыляла, то и дело спотыкаясь о лица демонов и ругаясь, на чём свет стоит. У неё было кричаще размалёванное лицо и настолько скудное одеяние, что сомнений в её профессии практически не оставалось.
Разумеется, это была наша Нафертари.
Кто же ещё?
— Негодяй, мерзавец, скотина! — девушка тараторила не переставая, даже облака белой пыли, которые поднимали их ноги, не мешали ей сыпать оскорблениями. — Дерьмо ишака, бурдюк ослиной мочи! Какого дьявола ты сюда меня притащил? Во имя Семи Распутниц Шахразара, мы здесь забыли?
Тяжело ступая, воин дотащил её до растрескавшегося, массивного портика, и опёрся об него спиной. Расставил ноги и грубо притянул её к себе. Ухватил второй рукой и прижал её извивающееся горячее тело. Его пальцы с такой силой сжали её ладонь, что девушка всхлипнула. Её одежда, и так почти не прикрывающая крепких бёдер и полной, спелой груди, треснула, расходясь по швам.
Он дохнул ей в лицо запахом кислого, дешёвого вина.
— Вот теперь ты будешь моей, — пробормотал он, не обращая ни малейшего внимания на её попытки вырваться. — Подальше от столицы. И никакие ублюдки не помешают мне оттрахать тебя как последнюю шлюху. И для этого мне не понадобятся монеты.
— Кусок дерьма! — девушка попыталась расцарапать ему лицо, но он мимоходом прижал её руку к груди. — Во имя всех лунных дьяволов, зачем было тащить меня в эту задницу осла! Оттрахал бы вон за теми холмами, и все дела. Да ты хоть что-нибудь сможешь? Вон как набрался!
— Молчи, сука, — прошептал воин.
На мгновение он перестал её тискать, и девушка насторожилась.
— Я солдат… пробормотал он.
— Да какая мне разница?!
— Слыхала про войну с кезанкийцами?
— Войну?
Но вояка её уже не слышал:
— Если бы ты видела тех демонов, что напустили на нас горцы… О да! Да ты бы налакалась не меньше, чем я! Проклятый Банапаш не предупреждал, что за нами будут охотиться демоны из преисподней! Вырезать парочку деревень, всего-то! За хлипкими дверьми живут глиняные боги…
Он всхлипнул.
— Они разрывали нас голыми руками, а горцы нашпиговали стрелами и перерезали, как цыплят. Тени живут за дверями, которые не стоило открывать…
Он шептал, и его тихий голос был столь пугающим и безжизненным, что девушка невольно обмякла в его объятиях, не пытаясь более выбраться. Лицо наёмника прорезала пугающая улыбка.
Из-за разбитых, подпухающих губ она казалась особенно страшной.
— Тени… я помню, как кричали Альтус и Бракар. Густые, чёрные! Когда мы вернулись в Шадизар… они охотились за мной. Я пью уже третий день…. Нельзя спать. Спать – нельзя. Густые, они крадутся, подбираются…
Он внезапно расхохотался.
— Ты думаешь, я сошёл с ума?
Внезапно он ухватил её за плечи:
— Эй! Что это там?
Девушка испуганно обернулась.
— Да вроде бы никого.
Луна снова спряталась за тучи, и они оказались в беспроглядной, смоляной темноте. Кругом царила тишина – мёртвая, неестественная. Она почувствовала, как по спине стекает ручеёк пота. Развалины Ларши считались дурным, проклятым местом. Ощущение какого-то странного, леденящего присутствия внезапно пронзило её сердце – безо всякого перехода или логического обоснования. Словно что-то чудовищное, непредставимое подбиралось к ним, шагая, всё ближе и ближе. Она отчаянно вцепилась в ладонь заморийца. Её прошиб холодный пот.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Я умоляю тебя во имя Девяти Сыновей Шлюхи, давай уйдём от сюда. Я дам тебе вон за теми холмами, «сыграю на флейте» или сделаю «вендийского дракона», только давай выберемся из этого мерзкого места…
Но он словно не слышал её
Воин глядел во тьму пустыми глазами.
Затем внезапно прижал шлюху к себе.
— Я слышу их, — хрипло прошептал он. — Они идут. Идут за мной. Нет смысла бежать от смерти. Но для начала, я поцелую тебя….
И он припал к её губам своими, окровавленными, разбитыми в кабацкой драке. Куртизанка ощутила вкус его крови, а в следующий момент мужчина закричал. Закричал страшно, словно у него выворачивали все внутренности и втыкали раскалённые иглы под ногти.
Луна вышла из-за туч, и она увидела тени – густые, длинные тени, протянувшиеся от покосившихся, растрескавшихся колонн. Они лежали на земле, будто жадные лапы. Чернильными потёками разлились на мертвенно-бледной земле. Куртизанка закричала. Дёрнулась, пытаясь вырваться из объятий наёмника. Но он, вцепившись в неё мертвенной хваткой, не отпускал. Кровавая пена выступила у него на губах, руки стали ледяными. А затем изо рта у него хлынула кровь – капая ей на грудь, на одежду.
Он захрипел, упал на колени – и только тогда она смогла отцепить от себя его скрюченные пальцы. Тени от всех зданий тянулись к солдату, словно он стал центром демонического колеса. Девушка попятилась назад, поскальзываясь на щебне и оступаясь, а потом всхлипнула, и бросилась бежать.
Луна мертвенным саваном выбелила перед ней путь.
Она бежала и бежала, мимо угрюмых приземистых зданий, ощерившихся колоннад и тёмных провалов колодцев, и ей казалось, что тени ползут за ней. Вдали затихли хрипы и стоны несостоявшегося насильника; но от этого стало лишь страшнее. Пугающая тишина опустилась на развалины. Весь город казался одним большим гробом, мёртвым, чудовищным склепом, раскинувшимся на склоне скал. Безжизненным и холодным уже давным-давно. Здания смотрели на неё слепыми проёмами окон.
Но в этой слепоте, в этой тишине и темноте таилась жизнь. Город был мёртв уже множество столетий; и всё-таки, казалось, что в нём теплится жизнь – чудовищная, противоестественная жизнь, что рождается за порогом смерти.
Да, Ларша была мертва.
Но не до конца.
Древние городские легенды повествовали о демонах, что обитают вокруг могил; о пугающих ударах барабанов среди чёрных холмов Шадизара. О барабанах, в которые не могли бить простые смертные. Говорили, что звук идёт из-под самой земли. А те, кто засыпал на холмах, однажды просыпался уже не совсем человеком…. Говорили о странных башнях, где обитали тени и демоны прошлого. Говорили о катакомбах, что вели в само сердце ада.
Земля Заморы была черна, очень черна. И черны были её сказки. Но ни одна из легенд не пугала юную блудницу так, как страшил её этот Город.
Ларша.
Луна горела неестественно ярко, и тени казались чернильными пятнами, лежащими на серебре. Она не оборачивалась, чтобы посмотреть, не преследуют ли её. Способность здраво соображать покинула куртизанку. Она бежала и бежала через пустынный город, охваченная раздирающим, первобытным страхом. Её сердце отчаянно колотилось в груди. Последняя одежда осталась в руках у мёртвого солдата, и Нафи бежала, нагая, через город, словно призрак среди ветхих старинных стен.
Неожиданно с чудовищным скрипом позади неё рухнули колонны, вздымая облака белой пыли, и почти ослепшая от ужаса и безумия, она рванулась вперёд, споткнулась и упала… прямо в объятия какого-то громадного, широкоплечего мужчины. Он цепко ухватил её за плечи и удержал.
— Спокойно, девочка, — проворчал он. — Во имя Крома, куда ты несёшься в этом дерьмовом месте?
Свет луны очертил его копну густых, смоляных волос и упрямое, волевое лицо. Не в силах отвечать или держаться на ногах, она обхватила его шею руками, прижалась к его груди и разрыдалась.

Незнакомец был громаден.
Её голова покоилась у него на груди; мужчина возвышался, как утёс, среди звёзд. Луна снова нырнула в облака; город демонов погрузился во тьму. Дрожа, как осиновый лист, куртизанка прижалась к неведомому защитнику. Он рассеянно гладил её волосы, вслушиваясь в темноту.
— Этому городу уже хрен знает сколько лет, и он, того и гляди развалится от одного только чиха, — проворчал он. — Шла бы ты, девочка, домой, а у меня тут кое-какие дела.
Девушка всхлипнула.
Она подняла голову – и узнала дикаря.
— О боги, это ты.
Она сползла к его ногам, обнимая дикаря за колено – дрожащая и безвольная.
— Спаси и сохрани, — бормотала она. — Там за мной гналось такое, о чём лучше не упоминать… Ты смотрел, как меня лапают жадные стражники – значит, нравлюсь тебе. Умоляю, давай уберемся из этих чёртовых развалин!
Она подняла на него заплаканные глаза.
— Я сделаю что угодно – только уведи меня отсюда.
Конан взъерошил пальцами гриву чёрных волос.
— Ну чего же ты, — опустив голову, шептала шлюшка.
Она мучительно покраснела.
— Я сделаю всё!
Киммериец хмуро посмотрел на неё.
— Во имя всех дьяволов, — отозвался он. — Ты, конечно, та ещё милашка, но если честно, я тут припомнил кое-что. Есть тут одно местечко, где я припрятал немного золотишка. Да и ещё поискать не помешает. Чтоб я был шемитом, если не отправлюсь и не посмотрю, не завалялась ли тройка-другая монет среди мумий. Я собираюсь обчистить эти дерьмовые развалины, которые однажды уже украли у меня добычу. Три дня назад здесь водились такие твари, что жрецы ваших богов сдохли бы от ужаса, только увидев их. Одну из них мне удалось прикончить вон там, южнее.
Он хохотнул.
— Во имя Морриган, это было славное дело. Из неё вылилось столько слизи, что хватило бы, что утопить парочку паршивых заморийских воров. Однако, мне не нужны твари – я ищу тут кое-какую добычу.
От таких слов девушка затряслась ещё сильнее.
— Может ну их, мумий? — робко сказала она. — Я живая, горячая. Возьми меня!
Киммериец с интересом посмотрел на неё.
— В тебе завалялось золото?
— Да ну тебя! — вспыхнула куртизанка.
Она потупилась.
— Некоторые из наших, конечно, хранят деньжата в укромном месте между ножек, чтобы не нашла стража, но я этим местом работаю, а так его и попортить недолго!
Киммериец хохотнул.
Грубым рывком поднял её на ноги.
— Вот видишь, — вполне резонно сказал он. — Не так уж ты и боишься, раз готова рассуждать про этакие материи. Или иди со мной, или отправляйся домой. Тут-то пройти всего ничего – вон за теми грифонами уже видать Шадизар.
Девушка невольно обернулась и увидела каменных монстров; ей показалось, они воззрились на неё с явно гастрономическим интересом.
Весь её пыл тут же пропал.
Всё кругом походило на дурной сон.
Город в этот миг предстал перед ней во всём демоническом величии – будто выглянувшая луна сдёрнула бархатную маску с полусгнившего черепа: это было царство жутких поваленных колонн, украшенных скалящимися ликами дьяволов, пилонов, противоестественных барельефов и вычурной резьбы. Ощущение гнетущей атмосферы окутывало развалины. Казалось, духи и призраки, блуждающие среди колонн, следят за ней.
При одной только мысли о том, что ей опять придётся идти через этот лунно-мертвенный город, город теней, призраков и тьмы, словно холодные пальцы стиснули опять её сердце.
Ноги подогнулись.
— Пожалуйста, не бросай меня, — проговорила она, глотая слёзы. — Лучше я пойду с тобой, только не бросай, не оставляй меня здесь, во имя грудей Богини! Я дам тебе бесплатно, я буду твоей шлюхой, подстилкой, делать всё, что только пожелаешь….
Великан хмыкнул.
— Клянусь Кромом, нечасто мне доводилось слышать подобное от женщин.
— Возьми меня с собой, умоляю, — она завыла, клацая зубами. — Я буду твоей рабыней на целую неделю! Сделаю всё, что хочешь!
— Ну что с тобой делать, — буркнул дикарь. — Иди уже.
Она благодарно повисла у него на теле, абсолютно голая и совершенно забывшая об этом.
Гигант со смешком шлёпнул её по заднице.



Они шли по развалинам уже битый час. Дикарь ступал бесшумно, словно тигр, крадущийся к водопою, но Нафертари производила немало шума: то споткнётся о редкостно уродливую, будто сморщенную голову божка, то наступит на щебёнку. Город насмешливо наблюдал за ней пустыми глазницами окон, головами статуй отвратительных чудовищ.
— Для начала, проверю-ка я одну заначку, — пробормотал Конан.
Они добрались до массивного надгробия, испещрённого неведомыми надписями. Даже сами буквы были какими-то неприятными, словно издевались над человеческими представлениями о гармонии.
— Слыхала сказочку? — обратился к ней киммериец. — Заморийцы бают, что Ларша и вовсе была построена не людьми – а противоестественной расой, плодом извращённых алхимических экспериментов, помесью гулей и кезанкийских дев, дескать, выведенной гирканским колдуном.
— Да ты всё врёшь, — слабо сказала она.
Конан обернулся к полумёртвой от страха девице.
И ухмыльнулся:
— Для того чтобы поддерживать жизнь, им нужна была кровь, много крови, и каждое полнолуние они забивали множество людей, заполняли ванны, и купались в ней.
Нафертари стояла, ни живая, ни мёртвая.
— Может, хватит уже рассказывать такие страсти, — взмолилась она. — Забирай, что ты там хотел, и пойдём уже домой.
Конан наклонил голову, пряча улыбку, и ухватился за крышку саркофага. На его руках, оплетая, вздулись жилы, на лбу выступил пот. Ни у кого другого не хватило бы сил приподнять этакую громадину; но, уступая упрямству киммерийца, камень с противным скрежетом сдвинулся.
Дикарь склонился над титаническим гробом.
И в следующий миг выпрямился – его глаза яростно блеснули.
— Клянусь Морриган, пропали! — воскликнул он.
Заморянка впервые увидела киммерийца в гневе.
Его ноздри раздувались, глаза сощурились. Он в бешенстве схватил изваяние многорукого божка и зашвырнул его вдаль. Спустя какое-то время послышался звон: бог соприкоснулся с твёрдой поверхностью и потерял большую часть своих рук.
— Может, ты забыл, куда спрятал? — робко спросила она.
— Э, нет, — возразил киммериец.
Он кивнул:
— Смотри-ка: следы рук.
На покрытом густой молочно-опаловой пылью саркофаге и впрямь, помимо следов от потных ладоней Конана, виднелись чьи-то отпечатки: странные, с длиннющими вытянутыми пальцами.
Варвар озабоченно склонился над немым свидетельством.
— Следы когтей, — наконец, сказал он.
Заморянка склонилась, и с провалившимся в пятки сердцем признала его правоту: сразу за отпечатками пальцев в камне виднелись небольшие выемки-царапины: здесь когти процарапали твёрдую поверхность.
Ужас захлестнул её новой волной.
Кто мог сделать такое?
— Боже, Конан, — ухватилась она за него. — Бежим!
— Не торопись, женщина, — покривился дикарь. — Ну, демон, ну и что?
Нафертари воззрилась на него в немом недоумении, даже руку отпустила.
— Ты с ума сошёл?! Да демон тебя распотрошит, как мясник невинного ягнёнка, вытащит кишки, пустит на требуху!
— Это мы ещё посмотрим, — проворчал киммериец.
Он разочарованно сплюнул в пыль.
— Деньжат здесь нет, ничем не поживиться. Демон или человек, эта скотина украла мой бесчестный заработок. Значит, придётся поискать в руинах.
— Ты шутишь, — упавшим голосом сказала шлюшка.
Но варвар её уже не слышал: он смотрел на древний город, и его ноздри хищно раздувались, а на лице была написана первобытная радость. Заморянка поняла: он хотел бросить вызов водящейся в мертвом городе мерзости и победить, как на заре времён люди бросали вызов тиграм, чудовищам и львам.
Внезапно дикарь вспомнил об её существовании.
— Ну что, ты со мной?
Она жалобно обхватила свои плечики тонкими руками:
— Я правда боюсь.
— Навязали боги тебя на мою голову, — пробормотал киммериец. — Ладно уж, пошли. Буду оберегать тебя, как смогу. Если меня самого не сожрёт какая-нить зубастая тварь, хозяйка здешних развалин, — и, мрачно улыбнувшись, он подхватил девушку на руки, чтобы она не поранила босые ноги об обломки камня.


Город был огромен, но пуст и покинут уже давно.
Часть зданий обвалилась, плитки тротуара встали дыбом, и торчали, как чешуя у рыбы, которую только начали чистить. Они вышли из лабиринта ломаных стен на открытую поверхность. Дикарь поставил её на ноги, и куртизанка невольно пожалела об этом – так уютно она ощущала себя в кольце его мускулистых рук, так приятно было касание мозолистых пальцев к голой коже.
— Погоди-ка, — киммериец сделал предостерегающий жест.
Он прислушался.
— Тут водятся такие твари, навроде здоровенных гиен. А может, они и есть гиены, что сбежали из зверинца и одичали. Вот скажи-ка мне на милость, зачем в Стигии приручают такую пакость, а? Гиены, брр. Держись позади меня.
Нафертари ничего не смогла сказать, только сглотнула.
Наконец, они оказались перед массивным зданием, которое порядком просело, но всё ещё сражалось с всесокрушающим временем. Небо тем временем посветлело, и рассвет едва-едва тронул край мира; в красноватых отблесках казалось, что строение обмакнули в кровь. К храму вела высокая мраморная лестница, но была разбита и, чтобы подняться на неё, пришлось подтягиваться.
— Глянем-ка здесь, — удовлетворённо хмыкнул киммериец.
Конан взобрался легко; шлюшка невольно залюбовалась тигриной грацией его движений. Дикарь был массивен, широкоплеч и высок – выше большинства известных ей людей; но в то же время чрезвычайно ловок. Каждое движение было скупым и точным; острый взгляд схватывал всё на лету, а железные мускулы легко позволяли преодолевать препятствия. Как только киммериец оказался наверху, он быстро, одним движением втянул её за собой.
— Ой, — пискнула она, проехавшись коленками по камню.
— Тссс, — недовольно буркнул варвар.
Перед ней предстал узкий коридор, заросший пылью и паутиной; без малейшего колебания варвар потянул её в этот проход, не заботясь о состоянии её одежды (которой, впрочем, у Нафертари всё равно не было) и душевном равновесии (которое заметно поколебали последние события). Было темно, и киммериец зажёг один из предусмотрительно захваченных факелов: косматое рыжее пламя бросали на стены танец сумрачных теней, обливало стены кровью и пурпуром.
— Здесь ж-жутковато, — сказала девушка и тут же пожалела об этом.
Любой звук отдавался здесь гулким резонирующим гласом: даже шёпот искажался до неузнаваемости, а звук шагов, многократно отражённый от стен, окружил их со всех сторон – казалось, в здании множество людей.
— Не стоит так шуметь, — буркнул Конан. — Вдруг древние боги не мертвы, а всего лишь спят, в своих базальтовых гробах?
Оптимизма это заявление Нафертари явно не прибавило.
— А что мы ищем? — робко спросила она.
Дикарь подал плечами:
— Что-то, что блестит. Золото или камушки.
Он хмыкнул:
— Мёртвые не обеднеют, а я выпью за них пару кувшинов пива.
Авантюристы поднимали тучи жёлтой пыли – ноги Конана проваливались её едва ли не по щиколотку. Девушка невольно подумала о древних, злых временах, когда одни люди убивали на алтарях во славу богов, пришедших из слепой тьмы.
Впрочем, их поиск близился к завершению.
Они прошли длинный коридор и оказались в просторной зале: полусгнившие ларцы, мебель, жертвенники были покрыты паутиной, которой было множество веков. А в центре залы сидел человек – на массивном базальтовом троне, он жадно впился пальцами в небольшую, украшенную резьбой шкатулку.
— Ха! — возглас киммерийца походил на рык довольного льва на охоте. — А вот и мой старый знакомец. Приметил его в прошлый раз, когда обшаривал развалины. Хочу посмотреть, что он прячет в шкатулке.
— Ты хочешь обокрасть мёртвого? — пролепетала заморийка. — Это кощунство!
Варвар поморщился.
— Кощунство, не кощунство… ему монеты уже ни к чему, а мне сгодятся.
Нафертари присмотрелась к мумии со смесью ужаса и отвращения. Впалая грудь провалилась, видны рёбра; голова опущена на грудь. Нафи показалось, что уж больно она велика – словно у громадного ребёнка.
— Конан, Конан, — заюлила она. — Не стоит брать шкатулку. А вдруг это приманка в зубах смерти!
— Тогда стоит проредить её зубастую пасть, — с недоброй усмешкой ответил киммериец. — Ну-ка, посторонись, не мешай.
Он ухватился за шкатулку и дёрнул, однако мертвец держал её крепко, словно и не было всех этих столетий. Киммериец чертыхнулся.
И в этот момент труп медленно поднял голову.
В его глаза зажглись недобрые зеленоватые огоньки.
— Мать моя женщина! — варвар в изумлении отпустил ларец; суставы мумии со скрипом и шелестом разогнулись, и коробка покатилась по полу.
Мертвец медленно обернулся в сторону Нафертари, и челюсть распахнулась и запахнулась с глухим лязгом. Кожа плотно облепила череп, вечность съела его губы, и обнажённые зубы казались жутковатой вечной ухмылкой.
Дева, узрев повышенное внимание к своей особе, заклацала зубами не хуже мумии.
Киммериец с ругательствами выхватил нож.
— П-подож-ди, К-Конан, — вцепилась в его руку потаскушка. — М-может, он просто хочет нам что-то с-сказать.
Некстати ожившее существо поднялось с трона высокой фигурой, оказавшись больше даже колосса-киммерийца. Оно потянулось за ржавыми клинками, сваленными в груду за спинкой трона.
— Нет, видимо не желает, — констатировал киммериец, и пинком опрокинул нового противника.

Еле передвигающаяся мумия не могла оказать варвару серьёзного сопротивления, и вскоре дикарь водрузил на трон множество кое-как порубленных останков, увенчал сие авангардистское творение сердито шипящим черепом. Неупокоенный мертвец какое-то время поклацал зубами, а затем смирился со своей незавидной участью и затих.
Зелёные огоньки в глазницах потухли.
— Так-с, — довольно пробормотал киммериец. — А теперь всё же посмотрим, что у нас в шкатулке…
Но в этот миг к разыгравшейся мизансцене присоединилась ещё одна действующая фигура. Из прохода за троном выступило на свет нечто косолапое и горбатое.

Оно смахивало на человека, но что-то в его облике вызывало неприязнь: звериные черты, искажающие и без того уродливую фигуру: приземистую, обезьяноподобную. На лице существа странным образом оставили свой отпечаток жестокость и тоска: уголки губ опущены вниз, а морщинки вокруг глаз собраны в угрюмую сеточку.
Его похотливый взор мгновенно остановился на Нафертари.
— Женщина, — низким, гортанным голосом сказал он, словно говорить ему было больно и непривычно. — Тубак получит женщину.
Нафертари взвизгнула и спряталась за Конана.
— Ларша – город Тубака, — продолжило существо. — Он жить здесь всегда. Ловить женщин, на-си-ло-вать, — причмокивая, он выговорил звучное слово, — потрошить, убивать, съедать. Да, Тубак съедать.
Он нахмурил покатый лоб.
— Есть ещё и другие, — сказал он. — Они только съедать. Зря.
Киммериец зарычал.
Его верхняя губа сползла с клыков, и тогда Нафи подумала, что он больше похож на зверя, а не на человека: дикий, первобытный самец, защищающий свою самку. И нельзя сказать, чтобы она была против.
Существо поскребло в затылке.
— Ты тоже хочешь женщина? — полуутвердительно спросило оно.
Внезапно его глаза загорелись, и оно провело ярко-красным языком по губам.
— Ты и я – нас двое, — для убедительности подняло оно два пальца.
Покачало головой, мучительно соображая.
— Женщина одна. Одному много, двум мало.
И ухмыльнулось.
— Мы – биться за женщина. Кто победить, тот насиловать и съедать.

Выхватив нож, Конан ринулся вперёд; он двигался быстро, но острое железо не нашло плоть на своём пути. Существо в мгновение ока вскинуло руку, зацепилось пальцами за парапет вверху, и ловко, как обезьяна, подтянулось на верхнюю галерею.
— Дьявол! — выругался Конан. — Этак он сбежит, и…
Нафертари вцепилась ему в тунику.
— Не бросай меня, — взмолилась она.
Дикарь укоризненно покосился на потаскушку.
— Балда, — беззлобно фыркнул он. — Эта макака сбежит, и едва ли я её догоню. А потом подстережёт и нападёт на нас в тёмных коридорах.
— Всё равно, — отчаянно зажмурилась она. — Давай просто уйдём и будем осторожны. Я боюсь этого места.
Киммериец тяжело вздохнул.
Он-то не боялся никого и ничего.
Перехватил нож в левую руку и вытер о тунику вспотевшую ладонь.
— Так и быть, — неохотно согласился он.
Тишина звенела, а пыль насмешливо поскрипывала под ногами египтянки и киммерийца. Местами в стены были вделаны кольца, а вокруг рассыпались костями скелеты – очевидно, здесь держали пленных.
Величайшая древность всего окружающего ничуть не смутила киммерийца; никаких мыслей о тщете жизни или мимолётности стремлений его не посетило. Ему было глубоко всё равно, что он оказался во владениях Тайны, что состарилась уже тогда, когда цивилизация ещё не выползла из болот Древности; ему было совершенно начихать на зло, что свернуло здесь кольца задолго до рассвета Гибории.
Зато Нафертари вся тряслась от ужаса.
— И где тут этот демонов выход? — пробурчал Конан.
Внезапно он хлопнул себя по голове ладонью.
— Чтоб меня прозвали кушитом! Из-за всех этих споров и обезьяны совсем из головы вылетело. Нужно вернуться за шкатулкой – авось там что ценное. Недаром этот шустрый мертвец так в неё вцепился.
— Ох, нет, — из глаз девушки полились слёзы. — Ты должно быть, шутишь!
Киммериец махнул рукой.
— Ладно, ты права. Неизвестно, где прячется эта чёртова обезьяна…
И в этот миг длинные волосатые лапы протянулись откуда-то сверху и ухватили Нафертари. Не успел Конан опомниться, как девушка с визгом, быстрее стрелы исчезла на верхней галерее.

— Дерьмо! — заскрипел зубами дикарь.
Очевидно, большинству людей было не под силу бороться с этим существом, в хорошо известных ему лабиринтах; но Конан ничуть не уступал обезьяноподобной твари ни в силе, ни в ловкости, и намного превосходил по сообразительности. Он ухватился за узорчатый парапет: при его колоссальном росте ему было достаточно просто привстать на цыпочки – вздулись плотные бугры мышц, одно движение – и вот он уже на верхней галерее.
— Лир ок маннанан ман лир! — выругался киммериец.
Ни один цивилизованный человек не нашёл бы более Нафертари, танцовщицы из Шадизара. Но Конан поднял голову вверх, как гончий пёс, и определил путь несчастной по запаху. Тонкий аромат, что источали её напомаженные волосы, витал в воздухе. В коридорах не было темно: слабый свет струился из прорезей в камне вверху стен. Наверху, судя по всему, окончательно рассвело. В храме царила тишина, но тишина эта была какой-то зловещей: она словно предупреждала его, что он идёт в страну чародейства и изуверских пугающих тайн.
Впрочем, киммерийца это не остановило: в поединке за Нафертари Конан был готов сойтись с кем угодно – будь то человек, нечисть или допотопное страшилище.
Но где же она?
Наконец, он услышал шарканье босых ступней.
Монстр оставлял следы в пыли – похожие на людские, но какие-то косолапые, искривлённые, словно ходить на двух ногах для него было делом трудным. Нередко рядом с отпечатками голых подошв можно было увидеть и опечатку пятерни руки.
Перехватив нож поплотнее, Конан стал красться ещё осторожнее.


Отвратительное создание и его добычу он увидел сразу за поворотом.
Девушка лишилась чувств, и монстр бесцеремонно волок её по полу – прямо за ноги. Густые волосы тёмными змейками скользили по камню. Было в облике твари что-то неподдельно звериное, причём, похоже, не только обезьянье: его заливистые вопли и хохот, которые киммерийцу довелось слышать раньше, напоминали плач гиены, когти на лапах смахивали на волчьи. Да и сама морда – сплющенная, скособоченная, с широкими, вывороченными ноздрями, вытянутая вперёд, напоминала не столько морду обезьяны, сколько собаки.
— Скоро Тубак покушать, — бормотало оно.
Внезапно Конану открылась истина: давно упокоившийся на полях ада мудрец создал не только гибриды демона и человека, но и омерзительные помеси демонов и животных – несчастных, преисполненных злобы существ, навечно привязанных к этому месту. Киммериец знал, чего ожидать от монстра, а потому ринулся наперехват, не заботясь более об осторожности.
Зверообразный противник обернулся и выронил девушку; её голова глухо стукнулась о пол. Он ухватило цепкой ладонью занесенный нож, и дохнуло в лицо дикарю жутковатой смесью гнили и крови. Нож царапнул о стену, и зацепившись за барельеф, вывернулся из руки.
Но Конан даже и не пытался его подобрать.
Его кулаки сжались в смертоносные кувалды, и он буквально пригвоздил ими демона к стене. Монстр оказался между молотом и наковальней: на лице киммерийца играли желваки, он бил и бил чудовище: по лобастому, поросшему редкими волосами черепу, маленьким жёлтым глазкам, жилистому телу с выступающими рёбрами. Кости трещали под его ударами, голова исчадия моталась туда-сюда и, наконец, он выпустил добычу. Несчастная Нафертари, не приходя в себя, покатилась по полу. Чудище всхлипнуло и кинулось бежать – нелепыми, косолапыми движениями, но очень быстро.

Конан с рыком бросился за ним.
Нельзя было позволять ему ещё раз уйти: в этом лабиринте стен, каморок, альковов и лестниц оно легко могло оправиться от ран, найти их и сквитаться позднее. Несмотря на свою нелепую манеру беседовать, это был самый настоящий дьявол в человеческом обличье, и нельзя было давать ему и шанса.
Дикарь вылетел в некогда обитаемую часть храма: истлевшие кушетки, столики с прогнившими ножками, стеклянные черепки; стены покрыты пурпурными знаками, опоясывающими их снизу доверху. Письмена эти не походили ни на стигийскую письменность, ни на иероглифы, ни на язык Турана, ни на заморийское письмо. Впрочем, Конан не тратил времени на их расшифровку. Демон куда-то пропал, и киммериец заметался среди анфилад, с рычанием выслеживая противника. Он срывал шёлковые занавеси, пинками расшвыривал трухлявые стулья и скамьи. Наконец, он очутился в небольшой, тесной каморке с каменным алтарём для домашних приношений: перед ним стояла плошка с какой-то окаменевшей едой – возможно, пшённой кашей или медовым кексом.
И в этот миг что-то – то ли острый слух, то ли интуиция, то ли звериный инстинкт – подсказали варвару обернуться. Ниша в стене, изначально предназначенная для статуи, была прикрыта шёлковыми занавесями: этот шёлк, называемый «китан» столь долговечен, что может пережить само человечество.
И из этих занавесей к Конану устремилась Погибель.
Блеснуло копьё.
Сделанное из самшита, неподвластного ходу времени – лишь поэтому оно сохранилось до сих времён. Широкий листовидный наконечник устремился в сторону киммерийца, как атакующая змея. Реакция варвара была машинальной и мгновенной. Он слегка развернулся, пропуская смертоносный удар, а затем ударил сам – вложив в этот удар всю свою силу.
Массивный острый нож из Нумалии вошёл точно между вторым и третьим ребром, поразив существо прямо в сердце. Инерция от удара копьём развернула монстра, и он не успел уклониться. Хлынула горячая кровь, ударив пурпурными струями. Существо упало на колени, вывалившись из алькова.
В его тухнущих глазах стремительно угасал разум.
Наконец, оно захныкало, свернулось в клубок и умерло.
Конан какое-то время постоял над ним, затем положил копьё ему на грудь, как сделал бы с поверженным противником из числа людей, и отправился на поиски Нафертари.

Она была совсем неподалёку – в соседней зале.
— Ты весь в крови, — всхлипывая, она провела рукой по его груди.
— Ерунда, — нетерпеливо передёрнул плечами варвар. — Такие царапины не повредили бы и тощему студенту. А ты молодец, — окинул её одобрительным взглядом киммериец. — Ни один из этих мягкозадых цивилизованных кретинов не осмелился бы войти со мной в проклятые развалины.
Девушка потупилась и залилась краской.
Она внезапно взяла его ладонь и прижалась к ней щекой.
— Ты спас меня.
— К чёрту сантименты, — буркнул дикарь.
Он вернул ладонь себе и несколько смущённо посмотрел на неё.
— Осталось только посмотреть, что там, в шкатулке. Все местные неприятности мы, кажется, извели.
— Хорошо бы так, — вздохнула южанка.
Но уже не спорила.

Пришлось поплутать, но, наконец, они вновь вышли к покинутому ими залу.
Конан довольно крякнул:
— Ну-ка, взглянём, что нам тут досталось…
Внутри, на истлевшей подложке из бархата, лежал высушенный цветок лилии.
Едва свежее дуновение коснулось его, как он рассыпался в прах.
— Чтоб я сдох! — изумлённо воскликнул варвар. — И ради этого я рвал задницу?!
Он повертел шкатулку и так и этак.
— Должно быть, это был подарок любимой, — робко предположила девица.
Кислая мина на лице дикаря вдруг сменилась невольной ухмылкой. Ещё мгновение – и он громко расхохотался, вынудив стены отразить раскатами его громогласный хохот.
Он ударил себя по бедру ладонью.
— Хорош искатель сокровищ! — кисло фыркнул он. — Перебил кучу монстров, а как был с пустой мошной, так и остался.
Он махнул рукой.
— Боги подшутили надо мной. Да и пёс с ними, — он внезапно привлёк к себе порозовевшую шлюшку. — Твои слова ведь всё ещё в силе? Ну, что сделаешь, что угодно.
Девушка уперлась кулачками в его бочкообразную грудь, а затем внезапно сдалась и обвила его шею руками.
— Конечно, в силе, драчливый дурачок, — нежно прошептала она ему на ухо. — Теперь настала твоя очередь благодарить и удивляться.

[Vlad lev]

Один бал "минус" за псевдо-былинный оборот: "Благодарный мой слушатель, внимай"
Итого -9

[Monk]

Мог бы стебать этот текст до бесконечности... та-акой простор для стёба и насмешек... Но не буду. Скажу лишь, что коллега-автор заставил меня посмеяться и пропустить часть текста по-диагонали. Такие тексты встречаются нечасто: смешно и утомительно одновременно.

[Зогар Саг]

Цитата: девушку звали Нафертари. Она была наполовину бритункой, наполовину заморийкой

А имя стигийское. Тем более если это если это та Нефертари о которой я думаю. Да даже если и не та- все равно не в тему.

Цитата: Впрочем, клиенты есть клиенты: то пузо до колен, то шмонит прокисшим вином. Другое дело – киммериец! От одного его взгляда у Нафи начиналась дрожь в коленях.

"Дрожь в коленях", фу-ты ну-ты. Сказал бы сразу "текла как сучка".

Цитата: Я дам тебе вон за теми холмами, «сыграю на флейте» или сделаю «вендийского дракона»

Цитата: Я дам тебе бесплатно, я буду твоей шлюхой, подстилкой, делать всё, что только пожелаешь….

Вот и где грязные подробности?

Цитата: раз готова рассуждать про этакие материи.

И такие и этакие материи)

Цитата: — Слыхала сказочку? — обратился к ней киммериец. — Заморийцы бают, что Ларша и вовсе была построена не людьми – а противоестественной расой, плодом извращённых алхимических экспериментов

Это все Конан говорит, правда?

Цитата: увенчал сие авангардистское творение

ой, все!

Нет, написано бойко, но все же...(((

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Зогар Саг Нет, написано бойко, н

и автор понятен

[Alexafgan]

Прочел... в тексте много несуразностей, есть и ляпы, и выражения, спорно применимые к реалиям Хайбории... Можно прям по предложению брать или наугад в текст тыкать , и сходу перл...
За Нафертари обидно - и шлюха и потаскуха, и как только не склоняется
Конан - ну никак не дикарь, варвар он. ИМХО
Мошна= как читаю, извините, прям ассоциация с мош*нкой...( ну это у меня наверное такая больная воображения)
Автор случайно не читал Тарзана незадолго?
Вообще за каким... поперлись они в Ларшу эту, и девушка, тут такая борзая была, а тут ужос... и наемник тот вообще ни о чем помер, как и мумия-скелет и пооконцове бедный обезьян (или хто он там)...
Просто ШЫДЫВРАЛЬНО!!! я в "уасторге", без обид, но сюжета да и прочая нет, хотя образы яркие...

Цитата: Автор: Lex Z Перебил кучу монстров, а как был с пустой мошной, так и остался.

- вот, как мне видится, что светит автору...опять же могу ошибаться. А за эпитеты, и словесные обороты и оборотища, весьма уместные и не очень, или словеса абсолютно неподходящие - ставлю пять... но, опять же из 10 Конечно, извините, критике подвергать легко, сам то я ни строчечки, увы, НО пишу свою "рыцезию" честно и непредвзято, как чувствую...

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Alexafgan За Нафертари обидно - и шлюха и потаскуха, и как только не склоняется

те шо, такие в реале не попадались?

[Alexafgan]

Гы не, эт я про епитет ейный нелестный... слишком уж его много... прям навязчиво так, а между прочим дивчина за период повествования никому ничего не дала... только грозилась... , а «вендийского дракона» это как? чегой тут автор подразумевал? забыл сразу спытать...

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Alexafgan дивчина за период повествования никому ничего не дала... только грозилась... , а «вендийского дракона» это как? чегой тут автор подразумевал?

это "Пелиас-стайл" и ситуёвина,
о коей Зогар как-то выразился: "дождёшься от него..."

[аке]

Странное произведение. Снова Ларша, якобы три дня назад так до конца и не разрушенная. Самое, что меня улыбнуло - войска Тиридата гибли на ура в ней, а тут шлюхи каждый день бегают с клиентами и ничего. Несуразица какая-то. И "египтянка" откуда то нарисовалась.