Конкурс - Страж твоих шагов

[Lex Z]

Страж твоих шагов

Ногу защипало, потом от щиколотки вверх побежала боль. Торкнулась в коленку, проскочила бедро и вонзилась в мозг. Серёга зарычал, попытался шагнуть, но боль скрутила мышцы спины и рук, бросила на землю. Через пару секунд отпустило, и Серёга, встав на четвереньки, быстро забросил себя обратно, в безопасную зону.
Синий браслет плотно сидел на щиколотке. По нему иногда пробегали розовые сполохи, выделяя бордовую надпись из мелких буквочек и цифр «ГУФСИН 0909 – Рт 32489». Серёга знал, что подсветка сообщала ему о попытке нарушения периметра. Также эти красивые сполохи предупреждали, что сотрудники охраны информированы и скоро прибудут. Для разбора и наказания.
— Надо кофе для них сварить, — решил арестованный и поплёлся на кухню.
Охранники приехали через час. Толстые от сидячей работы, в обтягивающих животы куртках цвета маренго и штанах, похожих на трубы. Мятые сержантские погоны на их плечах вызывали у Серёги любопытство. Он гадал, почему охранники их не погладят. Но спрашивать не хотел. Он решил выработать свою теорию, почему у всех сержантов ГУФСИН мятые погоны.
Охранники, не вытирая обувь, сразу прошли на кухню, задымили дешёвым табаком и спросили Серёгу, почему он нарушил периметр.
— Я хочу добраться до яблони у забора, — честно ответил тот. — Залезть на неё и посмотреть, что делается рядом с этим домом.
— Что там по инструкции полагается? – один из сержантов, потоньше и помоложе обернулся к другому. – Второе нарушение ведь уже.
— Если второе нарушение, значит, он мазохист, — ответил напарник, прихлёбывая кофе. – Надо боль разнообразить.
Он уточнил у арестанта, какие ощущения тот испытывает – острая боль от щиколотки в мозг, потом крутит спину?
Серёга подтвердил. Охранники попросили его положить ногу с браслетом на стул, достали приборчик с зелёным экраном, нажали пару кнопок – на пластиковом кольце, опоясывавшем щиколотку, мелькнули розовые сполохи.
— Вот и всё, — тот, что помоложе, жестом показал, что ногу можно забрать к себе. – Сейчас на каждое нарушение боль будет разная. Чтобы не привыкал. До утра настроится.
Серёга понятливо кивнул.
— Просьба есть, — тот, что потолще, спрятал приборчик в карман. – Тут выходные начинаются. Ты, если снова нарушать хочешь, отложи до понедельника, а то я на дачу собрался, надо картошку окучивать. Хорошо?
Серёга снова понятливо кивнул.
Его ещё попросили расписаться в каких-то бумажках, выдали копию «Акта о форматировании перевоспитания» и после этого сержанты уехали.
Арестант остался один.
Его неудержимо влекло к старой яблоне, на ветвях которой уже показались маленькие яблочки. Он не понимал, почему его так тащит к ней. Дерево росло к углу сада, метрах в двадцати от запасного выхода из дома и метрах в трёх за периметром.
— Наверно, это тяга к свободе, — размышлял Серёга. — Желание проявить собственную волю. Но больно-то как! И к тому же они просили пару дней не нарушать. Надо будет создать в башке неприятие этой яблони, этого желания осмотра окрестностей.
На улице уже темнело, за высоким железным забором шумели автомобили, бродили люди, а Серёга скучал один. Он вышел в сад, и глянул на яблоню. Листья старого дерева шуршали от слабого ветерка. Арестанта вновь повлекло к нему. Но. Нельзя нарушать данное охранникам обещание до понедельника не выходить за периметр. Неприлично.
До пьяной драки, за которую Серёгу упекли в гуфсиновский домик, он был живописцем. Поскольку судья знал, как надо воспитывать в преступниках страх наказания, он лишил художника права рисования. В доме не было ни карандашей, ни ручек, не говоря уже о кистях и красках.
Скука неимоверная. Поэтому Серёга сегодня решил заняться придумыванием негатива, который бы отвратил его от походов к яблоне.
— Там живёт паранойя, — думал он, глядя на тень от дома, подбирающейся к дереву. – Эта паранойя носит мятые погоны и может кусать мозг. Электронный браслет это её лучший друг. Они давно не виделись и хотят повстречаться. Тянет их. Поговорить, посплетничать, обсудить, кто тут сидел, кто хороший, кто плохой. Меня они не любят, поэтому нарочно тащат к яблоне, чтобы сделать больно.
Арестант посмотрел на браслет, тихо и мирно сидевший на щиколотке.
— Молчишь?! – Серёга щёлкнул его пальцем. – А сам гадость замышляешь.
Потом он зевнул, плюнул в сторону забора и ушёл спать.
Утром, полоская тело горячей водой в душе, художник ощутил нехватку чего-то важного и нужного. Он наскоро смыл мыльную пену, прошлёпал в комнату и осмотрелся. Вроде ничего не изменилось, но что-то пропало. Ощущение утраты было таким сильным, что Серёга чуть не взвыл. Потом он помотал головой, прогоняя наваждение и стал одеваться. И замер. Браслета на ноге не было.
Серёга посидел не двигаясь, потом пощупал щиколотку. Пусто. Он встал и натянув штаны, сделал несколько шагов к двери. Потом остановился и снова осмотрелся. Браслета не было.
Он бросился к дивану и начал рыться в простыне, одеяле, почему-то думая, что электронный страж ночью спал с ноги. Нету.
— А как? – Серёга сидел на диване и размышлял. – Куда он пропал? Надо позвонить в ГУФСИН, сказать им, что исчезла эта байда куда-то.
Старинный телефон с кнопками висел на кухне, у входа. Серёга снял трубку — прямой вызов дежурной части ГУФСИН. Ответила женщина с приятным голосом. Выслушав арестанта, она приказала никуда не выходить и ждать охранников.
— Точно! – Серёга стукнул себя по лбу. – Я же могу сейчас до яблони дойти.
Он быстро выскочил в садик, глянул на дверь в заборе – успею до приезда залезть на яблоню! – и подошёл к дереву. Задрал голову и увидел висящий на нижней ветке браслет. Тот самый, с идентификационным номером «ГУФСИН 0909 – Рт 32489».
В тот же миг его буквально разорвала страшная боль и он потерял сознание.
Очнулся Серёга в комнате, на диване. По табачной вони он догадался, что приезжали охранники. Но где они? Арестант вскочил и пробежал по дому. Комната, кухня, веранда, садик. Никого. А браслет? На ноге его нет. Он глянул на яблоню. Безмолвный страж его шагов по-прежнему висел на ветке.
Решив не торопиться, Серёга сварил кофе и спокойно начал завтракать. Бутерброды с маслом, сыром и кофе со сгущёнкой всегда успокаивали его. Но было не по себе. Поев, он заставил себя посидеть минутку и снова позвонил в ГУФСИН.
— Вам скучно, арестованный? — неприветливо ответила дежурная дама. – Сейчас вас развеселят.
Художник отчего-то засмеялся, и повесив трубку, вышел в сад. Яблоня шумела листвой, браслет покачивался, сверкая на солнце.
До вечера никто не приехал. А когда Серёга позвонил ещё раз, ему пообещали найти, откуда он беспокоит ГУФСИН и оштрафовать родителей.
— Это паранойя, — подумал арестант. – Я сплю просто. Мне кажется это. Так значит, можно во сне пойти и погулять.
Он бодро подскочил, надел кроссовки и подбежал к двери в заборе. На этот раз ощущение было, как будто кто-то резко и сильно вырвал у него одновременно руки и ноги.
Пришёл в себя он снова на диване. Пахло табачным перегаром. Серёга сморщился. Сел и осмотрелся. Нога свободна, браслета нет. А это что?
На полу лежал мятый погон цвета маренго с пришитыми сержантскими лычками. Серёга выскочил во двор, огляделся – дверь в заборе приоткрыта, он бросился к ней. Снова боль, диван. И погон на полу.
Дежурная тётка в телефоне обматерила его и бросила трубку. Серёга вышел, тоскливо посмотрел на яблоню – браслета там нет!
Он крутнулся, глянул вверх, вниз, по сторонам, побежал к яблоне и опять взрыв, диван и табачная вонь.
— Надо всё обдумать, — арестант глянул на пол и подобрал сержантский погон. – Происходит что-то непонятное. Не надо бояться, поскольку всё объяснимо. Скорее всего, меня продали в шоу. Шоу, ну, типа, «За стеклом», «Скрытая камера» и такое прочее. Самое главное при этом. А что главное при этом? Надо определить границы действия, где больно.
Машинально сжав в руке погон, Серёга начал не спеша обходить дом и сад. Памятуя об острой мгновенной боли и забытьи, он осторожно вытягивал ногу, и если ничего не происходило, делал шаг. Потом он догадался, что не надо строить из себя балеруна, а можно руками определять периметр. При выходе в сад вытянутую вперед правую руку с зажатым в ней погоном защипало. Серёга двинулся дальше, боль усилилась.
— Ага, — прошептал он. – Значит, здесь перекрыто.
За час бережной ходьбы нервничающий художник примерно узнал границы поменявшегося охранного периметра. После чего зашёл на кухню и нажарил себе колбасы. Погон сунул в карман штанов.
Выпив кружку чая, Серёга решил полежать на диване и подумать. Но около самого лежбища его вдруг пронзила боль, внезапная и оттого ещё более сильная, чем раньше. Упав на пол, арестант прохрипел: «Так нечестно!». Его согнули крючком, и резко отпустило.
— Периметр снова поменялся, — Серёга встал на четвереньки. — Почему так издеваются! Где эти камеры!!!??
Он посмотрел по углам комнаты, на голые стены, ничего не увидел и прилёг на пол. Потом арестант решительно встал и вышёл в сад. Определённая два часа назад болевая граница не действовала. Он увидел, что браслет валяется под яблоней. Вытянув вперёд руку, Серёга медленно направился к нему. Но метрах в двух от дерева возник болевой порог – руку защипало, и боль от ладошки покатилась к плечу.
Пришлось вернуться. Как же достать браслет?
И тут он увидел протянутый вдоль наружной стены телефонный провод. Серёга метнулся на кухню, взял нож и недолго думая, отрезал метров пять. На один конец провода он примотал вилку и направился к яблоне. Браслета под ней не было.
Что-то зашумело над головой, Серёга поднял голову – над ним пролетал огромный, выкрашенный в зелёный цвет самолёт.
— Аэробус двигает в Таиланд, — подумал парень. – Везет туристов, как и меня возил. А я тут. Я тут схожу с ума.
Он сразу испугался этой мысли. Нельзя допускать сомнения в своей адекватности. Маленькая трещина, и в мозг хлынут страх и ужас. Но если активно этому сопротивляться, то и напор вырастет. Серёга знал, что такое безумие. Он уже попадал в психушку с диагнозом «реактивный психоз».
Как там врачи говорили: «Спокойствие, тишина, думать о светлом, приятном. Во всём винить других, желательно малознакомых. И чувство беспокойства, вины уйдёт, закрепится за ними».
Серёга медленно зашёл в дом, огляделся. Браслета не было видно нигде. Это очень хорошо. Надо обдумать ситуацию.
Сев на кухонный табурет, арестант включил электрочайник.
Очевидно, что всему происходящему есть логичное объяснение. Видимо, при перенастройке браслета он расстегнулся и спал с ноги. Далее. Далее. Что же далее? Как он перемещается?
А очень просто перемещается. Его сам арестант и двигает.
— Очевидно, он свалился с ноги ночью, — размышлял он. – Я машинально, действуя неосознанно, взял его и сходил к яблоне, повесил на ветку. Исполнил затаённое желание, так сказать. А потом, потом. Очевидно, что я всё-таки беру браслет в руки. Он меня бьёт болью. А я закидываю его в разные места. И помню этого. Вот и всё. Конечно, есть детали, но их разгадывать не стану, я же не техник. Версия нормальная, надо её держаться. Держаться ещё неделю. Потом приедут охранники, привезут продукты.
О погоне и запахе табака он старался не думать. Сержанты были, но он их не помнит. Они клали его на диван, определяли, что живой и уезжали.
Ржаво зазвонил телефон. Звонок противный, скрежещущий и мерзкий. Серёга подошёл к аппарату и снял трубку.
— Алло? – тишина. – Алло?
Страшно ему не стало. Наоборот, подняло настроение. Он повесил трубку на место, а потом снова снял её.
— Дежурный ГУФСИН, — ответили ему. – Говорите.
Серёга засмеялся и не стал говорить.
И тут его снова прижало. На полу кухни лежал оторванный телефонный провод с примотанной вилкой. Арестант, не размышляя, взял нож и отрезал трубку от аппарата. Вздохнул и прижал её к уху.
— Дежурный ГУФСИН слушает.
Серёга пустыми глазами смотрел на трубку с висящим обрубком кабеля. А из неё бубнила оскорбления и угрозы девушка ГУФСИН.
Арестант ушёл в комнату и лёг на диван. Трубку он аккуратно повесил на пружинный рычажок и голос в ней пропал.
Ясно, что это сумасшествие. Но не бывает сумасшедших, осознающих своё безумие. Значит, это воздействие внешнего мира. Но какое? И какого мира?
Есть два бытия – материальное и идеальное. В материальный мир события в арестантском доме не вписывались, значит, он угодил в идеальный. Здесь может быть всё, что угодно. И дважды перерезанный телефонный провод не может помешать работать связи.
А следовательно, боль, получаемая им от браслета, также выдумана. Это самовнушение. А когда в руке зажимается погон, боль не ударного типа, а нарастающая. И что? А то, что он умер, что ли?
Какие признаки у смерти? Спросить не у кого. Попробуем. У покойников, по идее, не должно быть аппетита. И Серёге тут же захотелось есть. А спать? Спать не хотелось. Он пощупал пульс на запястье – кровь колотилась в стиле диско – два удара в секунду, не меньше.
— Где то я уже это видел, — в голове запрыгали Джон Траволта, Квентин Тарантино. – Что то такое. Там в гостинице мужик сидел, а его мучили вещи. Точно. Самюэль Джексон, Джон Кьюсак. Со мной, наверно, то же самое. Но это безумие. Такого не бывает. Это Спилберг придумал. Наркотики!! Мне дали наркотики!! Меня испытывают! На мне испытывают!! Я сирота. И поэтому. Да, поэтому!
Серёга упал на диван и уснул. Утром он встал бодрый, уверенный в себе. Соскрёб в морозилке лёд и снег, растаял их в стакане и выпил. Больше арестант решил ничего не есть и не пить. К телефону он не подходил, только посматривал на болтающиеся отрезки провода.
Браслет обнаружился висящим на яблоне. Ну и пусть висит, решил Серёга. Он надумал проверить чердак у дома. К тому же, на крыше можно позагорать.
У лестницы, ведущей на верх, он увидел толстый блокнот бухгалтерского вида. На коричневой картонной обложке было написано «Арестантский журнал» и тут же нарисованы яблоки, одно красное, другое зелёное.
Это оказался реестр всех тех, кто когда либо отбывал наказание в этом доме. Всего таких было шестнадцать личностей. Десять мужчин и шесть женщин. Ничего интересного. Записи кончались одинаково глупыми примечаниями «Освобождён по просьбе народа дома». Стало ясно, что это не официальный документ, а баловство одного из узников. Серёга почитал про них, потом бросил блокнот на пол. Вышел на веранду. Посмотрел на яблоню. И обратил внимание, что на её ветках висят яблоки. Посчитал. Ровно шестнадцать разноцветных шаров. Он помнил, что недавно плоды были маленькими. Как же они выросли?
И почему их столько же, сколько было арестантов?
Арестант прыгнул к дереву, он хотел сорвать все яблоки и разорвать их. В них была опасность, страх, страх и ужас.
Через день, после того, как арестованный не ответил на телефонный звонок, приехали охранники. Серёга лежал на веранде, лицом вниз, мёртвый. На правой щиколотке мигал розовыми сполохами браслет с идентификационным номером «ГУФСИН 0909 – Рт 32489».
Прибор сняли, и положили в кухонный шкаф, тело увезли. В доме прибрались, починили телефон. Всё было готово к приёму нового арестанта.
Ночью браслет замигал яркими зелёными проблесками. В лежащем под диваном коричневом блокноте в реестре медленно начала появляться запись «Сергей Мелурьев, 31 год, арестован за драку по статье 213 УК РФ. Освобождён по просьбе народа дома. Сорт Мельба».

На яблоне до утра налилось семнадцатое яблоко. Впитывая лучи солнца, оно хорошело, оранжево-красные штрихи на кожице обещали отличный вкус каждому, кто его попробует.


* Текст выложен полностью.

Оценки судей:

[Трэш-кин]

Цитата: Автор: Lex Z — тот, что помоложе, жестом показал, что ногу можно забрать к себе.

Очень странно звучит.

Цитата: Автор: Lex Z Серёга понятливо кивнул.

Цитата: Автор: Lex Z Серёга снова понятливо кивнул.

А как можно кивнуть непонятливо?

Ужасов вообще нет - это большой минус, ведь условия конкурса не соблюдены. Хотя, у каждого свои страхи.

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Трэш-кин А как можно кивнуть непонятливо?

а может это - по-болгарски?

[Берта]

Цитата: Автор: Трэш-кин Ужасов вообще нет - это большой минус, ведь условия конкурса не соблюдены. Хотя, у каждого свои страхи.

Ага, превратиться в яблочки и трястись от страха, что тебя слопают! У-УУУУУУУ!

[Kazak37891]

Есть интрига, но концовка разочаровала. ГГ превратился в яблоко... Что? Зачем? Почему?
И да, не страшно, хотя атмосфера безумия нагнетается удачно.

[Monk]

Как-то не очень...

[Sibirjakov]

Рассказ понравился. Было любопытно узнать, чем закончится. Правда закончилось - не очень,я ожидал, что паззл,который так упорно раскидывал автор,к концу,все же, соберется во что-то осмысленное...
Но мир,весь такой загадочный и странный, в чем-то по-хорошему(по-ЛьюисКэрролловски) бредовый - заманивает,затягивает,его хочется познавать, поедать даже,как те пресловутые яблоки...
Однако тут нет ничего от хоррора,увы(