Хоррор конкурс - Развлечение по Чехову

[Junta Khan]

Развлечение по Чехову

Саня зашёл к Роману Васильевичу в кабинет, и поздоровавшись, отдал ему набор глиняных кувшинчиков и вазочек.
— Вот, держите, — Саня улыбнулся. – Всё, как вы заказывали.
— О! Спасибо, дружище! – Роман Васильевич развернул упаковку и раскрыл коробку. – Отлично! Молодец! Да ты садись, чайку попьём. Или ты, как нынешняя молодёжь, кофе хлебаешь?
— Да без разницы.
— Честный ответ, поэтому чай станем пить. Достань-ка там под столиком, на полочке заварочник.
Сидели, пили чай. Сане льстило, что он запросто общается с самим Романом Васильевичем.
— А скажите, пожалуйста, я знаю, вы очень эрудированный человек, — обратился он к мэтру. – А как написать очень хороший страшный рассказ?
— А зачем тебе это?
— Да, понимаете, конкурс объявили на страшные рассказы. Премия за первое место – шесть тысяч рублей. Хочу попробовать. Интересно ведь.
— Хм. Ну понятно.
Роман Васильевич пригубил горячего чаю, поставил кружку на столик и задумался.
— Видишь ли, Саня, страшный рассказ написать непросто. Он почему так называется, потому что страх у людей вызвать должен. Не у писателя, то есть у тебя, а у читателя. Вот он читает, а ему холодок в руки лезет, комок в горле не глотается. Он голову боится повернуть, телом шевельнуться. А почему?
— Страшно потому что, — улыбнулся Саня.
— Верно. А страшно ему не за тебя, и не за героя рассказа, а за себя. У человека самый развитый инстинкт, с которым он справиться порой не может, это самосохранение. Любой должен быть уверен в своей безопасности, иначе весь изведётся от страха. Понимаешь? Вот ты внушил ему своим рассказом, что опасно суп ложкой есть, погибель ждёт в тарелке. Он не ест. Хотя понимает, что это выдумка твоя. Вот как надо писать, растревожить инстинкт этот самосохранения, чтобы он ныл, как больной зуб. Вот так и будет тебе победа на конкурсе, когда жюри, судьи тамошние, суп после твоего рассказа вилкой есть станут. Хе-хе.
— Понятно, — задумчиво сказал Саня. – Значит, нагнетать надо, саспенс тонкий.
— Возможно, — Роман Васильевич включил чайник, подостыл тот за разговором. – Возможно. Кого ты из писателей читал, чьи рассказы самые страшные по-твоему?
— Ну-у, — Саня задумался, побегал глазами по кабинету. – Стивен Кинг, наверно.
— Стивен Кинг это американец, — улыбнулся Роман Васильевич. – Он вместе с Лавкрафтом, Говардом и другими американский фольклор создаёт. У них же нет ни домовых, ни русалок, ни колдунов. Всего того, что в Европе, Африке, России есть, там, где люди тысячи лет живут. А у них нет. А бояться людям надо. Страх, он расшевеливает болото повседневности. Человек побоится, побоится, а потом в безопасности очутится, и станет ему хорошо. Смена эмоций, она, дружище, оживляет, веселит. Вот Кинг в Америке этим и занимается. У нас же никто страшилки не пишет, мы к ним с детства приучены. Потому и выходит, что у нас кикимора, у них дети кукурузы, у нас леший, у них лангольеры.
— А кто же тогда страшные рассказы писал?
— Самый страшный рассказ, который у меня ужас вызвал, это «Палата № 6» Антона Павловича Чехова.
— А там что? – Саня улыбнулся. – Чехов же смешные рассказики писал.
— Эх ты, — Роман Васильевич покачал головой. – Этот рассказ ужасен тем, что в нём описывается утеря человеком своей безопасности. Причём так написано, что человек-то этот виден, он, может, даже знаком, и ты себя на его место можешь запросто поставить. Ты такой же. И вдруг ты беззащитен перед целым миром. И никто тебя не спасёт. Страх за себя, чувство ужаса от своей беззащитности. Вот что Чехов смог дать читателям.
— Спасибо, прочитаю, — Саня покрутил головой. – Интересно.
— Ну ладно, — мэтр встал. – Ты извини, у меня дела.
— Да-да, конечно.
— Спасибо тебе огромное, что приволок через всю страну эти штучки, держи в благодарность, — Роман Васильевич протянул ему конверт. – Держи, заработал. А то пока ещё шесть тысяч на конкурсе заработаешь.
— Спасибо вам большое. До свидания.
— До свидания, Саня.
Роман Васильевич сел за стол, полистал документы и улыбнулся, вспомнив Саню, ишь ты, страшные рассказы на конкурсы пишет.
Через день после этого разговора Саня шагал домой. Как обычно, он свернул с проспекта, чтобы пройти напрямик, через дворики. В голове крутился замысел рассказа. Про сумасшедших врачей он писать не собирался. Кто это сейчас поймёт? Лучше про чёрное зло, что таится в подвале. Оно пожирает маленьких детей. Побольше прилагательных надо употребить, чтобы типа завывания такого получилось. Примерно так «чёрное зло пришло на благословенную землю, землю, ну какой-нибудь Ландии, пусть». Саня покрутил головой по сторонам, увидел мусорную урну. Отлично. Вот, так будет «чёрное зло пришло на благословенную землю Урландии. Тихие рассветы сменились кровавыми закатами. Разноцветные, как игрушечные домики деревень окрасились в один багрово-красный цвет. По всей Урландии матери зажимали плачущим детям рты, чтобы не привлечь внимания рыщущих в округе свирепых и, и, и, и беспощадных волков. Нет, просто волков не интересно. Пусть это будут оборотни в волчьих шкурах. Нормально получается вроде».
Саня, приостановившийся во время придумки, зашагал дальше, как сзади что-то треснуло. Он обернулся. На асфальте лежал раскрошившийся кирпич. Он лежал там, где Саня только что стоял. Саня задрал голову вверх и отбежал подальше от стены дома.
Как же так? подумал он, ведь кирпичи ни с того, ни сего на голову не падают. Это классик сказал. А тут. Конечно, может, и не на голову, а на плечо, или спину. У Сани ослабли ноги. Он доплёлся до скамеечки и присел. Кошмар какой-то.
Рядом с ним сели два крепких парня с неизбалованными интеллектом лицами. Один из них вытащил нож и стал чистить им ногти. Саня глянул на них и отвернулся.
— Эй ты, — услышал он. – Сюда смотри.
Саня медленно повернулся к ним. Тот, что с ножом, пристально смотрел на него.
— Что-то ты мне знаком, карабасик, — он двумя пальцами провёл по обуху лезвия. – Ты во вторник на «кругляк» ходил?
— Нет, — Саня чуял, что надо бежать, но боялся. И оставаться боялся. Он смотрел на нож.
— А, это не ты. Тот здоровее был, — парень откинулся на спинку скамейки. – Сигарету дай.
— Я не курю.
— Что!? – парень наклонился к нему, лезвие сверкнуло меж пальцев.
Саня вскочил и побежал, не оглядываясь.
Дома он крепко закрыл дверь и устало присел в прихожей на банкетку. Два раза сегодня чуть не погиб. Ужас, ё-моё. Надо вискарика тяпнуть.
Утром Саня бодрый и весёлый шагал на службу. Однако двориками пройти не решился, а пошёл в обход. Сидя в троллейбусе, он продолжил размышлять над страшным рассказом. Там герой должен быть, на которого все страхи валятся. Как кирпич на меня, подумал Саня. Вдохновение пропало. Вот и нужная остановка. Саня встал перед дверями, троллейбус качнулся, остановился, зашипели двери, открываясь. Саня шагнул на ступеньку, машинально взялся за металлический крашеный поручень, и его ударило током.
До работы он не добрался. Скорая отвезла его домой. Вечером Саня, пришедший в себя, пошёл в магазин, продуктов купить. Он шагал по краю тротуара, поглядывая на крыши домов. Увидев едущий навстречу троллейбус, Саня сунул руки в карманы.
Это же паранойя, подумал он. Всё. Это были случайности и они уже закончились.
Перед супермаркетом на него напала здоровенная собака. Она вцепилась в джинсы и рычала. Пыталась сначала горло прогрызть, но Саня закрылся локтем. Кто-то оттащил собаку. Саня почувствовал, что идти он не может. Как там Роман Васильевич говорил, чувство беззащитности. Человек обнажён, лишён панцырей и брони, уязвим перед всем и именно это и пугает его больше всего. Да. Сейчас он напуган, он боится всего. Нельзя быть одному, надо идти к людям. В магазин.
Он кое-как, буквально перебежками вернулся домой и запил. Позвонил начальнику и описал своё состояние. Ему уже было не до страшных рассказов.
В воскресенье Саня пришёл в себя, в понедельник вышел на службу в офис. Начальник понимающе выслушал его и попросил сходить к Роману Васильевичу, отнести тому пакет.
Саня попросил, чтоб его отвезли на машине. Начальник согласился.
— Ну что, автор, написал страшный рассказ? – встретил Саню вопросом мэтр.
— Нет, — Саня помотал головой. – Со мной такие ужасы произошли, я по улицам ходить боюсь.
— Ну-ка, расскажи.
Саня поведал всё, что с ним случилось. Роман Васильевич усмехнулся.
— Жизнь-то пострашнее любого рассказа будет, так?
— Ага. Хорошо, что всё кончилось хорошо. Как вы говорили, что страхи проходят, а эмоции встряску получили. Это, наверно, к лучшему.
— Конечно. Спасибо за пакет, заходи ещё.
— Спасибо, до свидания.
Роман Васильевич встал у окна, наблюдая, как Саня вышел из подъезда, пошагал по улице, не оглядываясь на крыши. Как вдруг откуда-то выскочил мужик с бутылкой в руках, плеснул на Саню и тот загорелся. Поджигатель исчез, Саня орал и упав, катался по тротуару. Тормознула машина, оттуда выскочил мужик с огнетушителем, пена покрыла горящего.
— Эх, Саня, Саня, — Роман Васильевич досмотрев сцену, вернулся за стол. – Хороший страшный рассказ никогда не кончается хорошо. На то он и страшный.
Получивший восемьдесят процентов ожогов тела, через пять дней Саня в ужасных муках скончался в городской больнице.