Конкурс - Ведунья Нордхейма

[Lex Z]

Ведунья Нордхейма

--Будь ты проклято ночное отродье!

Грохот морских волн заглушил проклятия пленника, привязанного к алтарю, почти сливавшегося цветом со свинцово-серыми валами. Молодой ас невольно вздрогнул, когда на его мускулистую грудь легла узкая ладонь. Алые губы скривились в жестокой улыбке, когда жертвенный нож вонзился в мужское тело. Клинок ходил из стороны в сторону, расширяя рану, настолько, чтобы просунуть в нее руку. В следующий миг тонкая рука взметнулась вверх, держа еще трепещущее сердце. Ручьи крови, стекающие на серый камень, устремились в море по выдолбленным желобкам. В следующий миг в волны полетел и ком окровавленной плоти. Бушующее море вмиг успокоилось, застыв почти неподвижной гладью перед берегом. Ведунья обмакнула палец в лужицу крови на алтаре и, прошептав несколько слов, начертила в воздухе тайный знак. Вода заколебалась и на ее поверхности проступило некое изображение: сначала смутное, словно движение рыбы на глубине, оно постепенно становилось все яснее, пока, наконец, не приобрело четкие очертания. Видение держалось всего миг - а потом задрожало, расплываясь, и исчезло. В следующий миг море вновь взволновалось, выбрасывая на берег пенные валы.

Колдунья самодовольно улыбнулась и двинулась вдоль берега, переступая босыми ногами по мокрому песку. Не останавливаясь, выкрикнула несколько слов - и из бушующих волн восстали пугающие фигуры, медленно выходящие на берег.


Обжигающе-холодную тьму разгонял жар костров, усеявших побережье узкого фиорда. Соблазнительный запах жареного мяса приманивал хищников, чьи глаза вспыхивали множеством огоньков с обледенелых склонов. То и дело ночную тьму взрывал волчий вой или рев белого медведя. Но, несмотря на голод, зверье опасалось приближаться к полыхавшим огням, вокруг которых пировали, распевая воинственные песни, крепкие мужчины с волосами цвета ржавчины. Почти все они имели мечи или секиры и многие звери, кружившие за кругом костров, носили отметины этих стальных клыков, научивших хищников держаться подальше от вооруженных людей.

По всему берегу стояли шатры из мамонтовых шкур, на воде покачивались ладьи с драконьими головами: сильнейшие из вождей Ванахейема откликнулись на призыв Вальгарда Смелого, властителя Иса-фьорда и всех прилегающих земель. Именно он бросил клич, собирая вождей на великий пир, где обещал говорить о великом походе, подобного которому не вел ещё ни один из сынов Имира.

Сам Вальгард восседал возле самого большого из костров: двухметровый великан в чешуйчатом панцире, напоминал скорей вставшее на задние лапы чудовище, чем обычного смертного. Из-под рогатого шлема выбивались рыжие волосы, рыжей бородой было обрамлено и широкое лицо, раскрасневшееся от выпитого пива.

По правую руку от Вальгарда сидел человек, почти столь же рослый, но куда менее массивный, поджарый, словно дикая кошка. Облаченный в доспехи ванов, он отличался от них цветом волос - черных, словно ночное небо. На загорелом лице выделялись синие глаза, внимательно наблюдавшие за сборищем. Сами же ваны смотрели на чужака с недоверием, а то и с откровенной враждебностью.

Вальгард встал и вскинул руку, призывая к вниманию и даже те, кто не заметил этого жеста, невольно притихли, когда раздался зычный голос властителя фиорда:

-Вы все знаете меня,- проревел Вальгард, - среди вас есть и те, кто сражался бок о бок со мной и другие, познавшие силу моего клинка. Но сегодня я призываю вас всех отринуть былые распри и обратить взор на юг.

Изумленный вздох вырвался у собравшихся варваров.

- На юге, - продолжал Вальгард, - лежат земли с большими городами, полные золота и податливых женщин, никогда не видевших настоящих мужчин. Им недостает храбрых воинов, готовых заплатить доброй сталью за щедрость Ледяного Гиганта.

- И как нам добраться до этих земель? - выкрикнул один из вождей. Вальгард обернулся указав на черноволосого воина.

-Вот Конан-киммериец, много лет проведший на юге, - сказал вождь, - он расскажет, как нам пройти туда.

-С какой этой стати нам верить черноволосым? - выкрикнул другой вождь – почти столь же высокий, как и Вальгард, но куда более грузный. Рыжая борода его заплеталась в три косы, увитые серебряными колечками. Одобрительный гул множества голосов показал, что так как этот вождь думают многие. Конан, мрачно усмехнувшись, поднялся на ноги.

-Да, я киммериец! - его голос разнесся, словно рык пробудившегося льва, - один из тех, кто рубился от века с вашим народом. Немало ванов пало от моей руки и немало моих соплеменников убили ваны. Веками мы сражаемся друг с другом, истощая силы в бессмысленных стычках - и все ради чего? Ради пары угнанных коз и разоренной деревни! А в это время юг наслаждается богатством и негой. За владениями пиктов есть страна, где не бывает зимы и снега. Земля эта называется Зингарой - и пусть народ ее воинственен и горд, но кто выстоит перед яростью Севера?!

- Ты предлагаешь нам идти через все земли пиктов на юг? – криво усмехнулся вождь. - Сколько северян дойдет до той Зингары - десять, двадцать?

-Нам не нужно будет идти сушей, Родерих,- сказал Конан. - Мы отправимся морем, вдоль пиктских берегов. Я бывал в тех водах, когда был пиратом и водил корабли, в которых поместятся людей больше чем в десяти драккарах. Я единственный, кто прошел земли пиктов с востока на запад и остался в живых. Я знаю те берега и знаю Зингару – и я же укажу вам лучшее место, где нанести удар, которого никто не ждет.

-Даже если и так,- не сдавался Родерих, - путь на юг слишком долог. Кто убережет нас от ярости морских демонов, кто знает все рифы и мели, что поджидают нас на пути?

-Боги дадут нам знак, - раздался звонкий голос, - боги моря благословят наш путь.

Воины почтительно расступились, освобождая путь молодой девушке в сине-зеленом облачении. Длинные волосы цвета бледного золота украшала диадема из алых кораллов и сушеных клешней огромного краба. С точеной шеи свисало ожерелье из ракушек. Слегка раскосые серые глаза были столь светлыми, что казались почти белыми.

-Сначала черноволосый, потом колдунья с востока, - Родерих выругался, - в какую проклятую игру ты играешь, Вальгард? Будь я проклят, если она….

- Нёкран, древнейшая из дочерей Имира, благословит этот поход, - перебила его девушка, - но взамен она возьмет жизнь одного из вождей. Твою жизнь, Родерих!

Она указала на побледневшего вождя и тот, выкрикнув что-то невнятное, вскинул меч над головой ведуньи. Но опустить не успел - из его горла послышался сдавленный хрип, он отчаянно затряс рукой, словно пытаясь стряхнуть что-то. Лицо пошло черным пятнами, глаза закатились и Родерих рухнул замертво. Из кольчужного рукава выскользнула странного вида змея с плоским желтым хвостом, покрытым темными пятнами. Извиваясь всем телом, она соскользнула в фиорд и вскоре исчезла в черной воде.

-Никогда не видел таких змей,- сказал кто-то в толпе.

-Богиня карает противящихся ее воле!- выкрикнула девушка.- Хочет ли кто последовать за Родерихом? Вальгард - избранник Нёкран!

-Да!- послышался в ответ рев множества глоток,- Вальгард! Вальгард! Вальгард!

Спустя некоторое время Конан и Вальгард, сидели в родовом поместье Вальгарда перед горящим очагом. Они остались одни – другие вожди разошлись по собственным владениям готовиться к далекому и опасному походу.

- Пусть Имир отморозит мне мужское достоинство, если все не получилось, как мы задумывали, - Вальгард с хохотом приложился к огромной кружке, - ты видел, как это дурачье смотрело на меня? Этот поход принесет мне невиданную славу и добычу – ты еще увидишь меня королем всего Ванахейма! Имир благоволит нам!

-Он будет еще больше благоволить, когда ты вдоволь накормишь его кровью и сердцами зингарцев, - мрачно усмехнулся Конан, - не терпится, наконец, увидеть это.

-Ты так их ненавидишь? – Вальгард с интересом посмотрел на киммерийца.

- Зингарцы забрали мой корабль, - угрюмо сказал Конан, - и четвертовали каждого из команды у меня на глазах. Меня же хотели казнить на потеху черни – казнить позорно и жестоко. К счастью, моя стража перепилась и я бежал в Дебри Пиктов, убив несколько стражников. Я поклялся залить Зингару кровью – за этим и пришел к тебе.

-Ты знаешь толк в мести, киммериец, - кивнул Вальгард, - будь уверен, что мои воины вдоволь утолят твою жажду. А уж если кто попадет в руки Улле.

- Предпочел бы обойтись без колдовства, - поморщился Конан, - хотя она и помогла там на берегу. Кто она вообще? Не похожа на ванку.

-Мой отец был гиперборейцем, - послышался голос от дверей и оба варвара, как по команде, посмотрели на незаметно вошедшую колдунью, - а мать пленницей из Асгарда. Отцу она пришлась по нраву, а поскольку он был членом Белой руки, то мог позволить себе вольности – в том числе и женитьбу на варварке. Мать скончалась, когда мне было десять лет и за мое воспитание взялся отец, обучивший меня всему, что знал сам. Но потом его убили соперники-маги и мне пришлось бежать из Гипербореи.

-И почему же именно в Ванахейм? – недоверчиво спросил Конан.

-Мне было видение, - улыбнулась Улла, - в морской воде мне открылся великий поход, ведомый тем, кому суждено стать королем, величайшим из всех, кого рождал Север. Кому как не мне стоять рядом с ним, чтобы говорить от имени богов?

Конан поморщился, но Вальгард лишь благосклонно кивнул.

-Она знает и умеет многое, киммериец, - сказал он, - я убеждался в этом не раз. А скоро поверишь и ты. В походе она нам пригодится.

-Но какую плату потребуют с тебя она и ее боги? - подумал вслух Конан.

- Ничего сверх того, что вам обоим по силам, - ведунья улыбнулась, обнажив безупречно белые зубы и вышла из дома.


Конан крался меж черных деревьев, напряженно вслушиваясь в ночные звуки. Рядом с ним бесшумно скользила Улла, а за ними следовали ваны - из тех родов, что жили ближе всего к Дебрям Пиктов. Немногие из северян пошли за киммерийцем в чащу - привычные к чахлым ельникам и тундрам родного края, ваны неуютно чувствовали себя в столь густом лесу. Впрочем, Конан мог их понять – ему и самому было тут не по себе. Деревья со странными, болезненно искривленными стволами, сплетали кроны у них над головой, толстые лианы оплетали их подобно гигантским змеям. Выступавшие из земли корни покрывал толстый слой мха. В зарослях что-то шелестело, пищало, ухало, мелькали смутные тени с горящими глазами.

Много дней минуло с тех пор, как варварский флот, наконец, покинул Иса-фьорд, направившись на юг. Сначала драккары шли мимо скалистых фиордов Ванахейма, потом по берегам стали появляться деревья - сначала редкие, они становились все чаще, пока не превратились в сплошную стену леса. Никому из северян, кроме самого Конана, не были знакомы эти края - и поэтому ваны старались как можно реже причаливать к берегу, выбирая для ночлега лишь открытые места. Все хорошо знали, что за враг таится в бескрайних дебрях и у ярко полыхавших костров всегда дежурило множество часовых, внимательно вглядывавшихся во тьму под кронами деревьев.

Но время шло, а пикты так и не нападали – то ли опасались трогать столь большое войско, то ли ванам попадались действительно безлюдные берега, далекие от поселений лесного народа. Впрочем, на это Конан особо не рассчитывал - он хорошо знал удивительную способность пиктов к маскировке. Он только что не кожей чувствовал, как из леса за ними следит множество недобрых глаз. Сами ваны были более беспечны: они все чаще сходили на берег – не только на ночлег и за пресной водой, но и чтобы поохотиться в богатых дичью лесах. Всем уже надоела солонина и ячменные лепешки, поэтому ваны пользовались любым случаем, чтобы разжиться свежим мясом.

Кончилось все предсказуемо – однажды одна такая охотничья команда не вернулась из леса к вечеру. Двадцать молодых воинов – заметная, но не такая уж и большая потеря для столь огромного войска. Конан, прекрасно знавший, что значат такие вот исчезновения в пиктских дебрях, считал, что ванов уже нет в живых – и Вальгард, также как и все остальные вожди, склонны были согласиться. Однако Улла считала иначе.

- Они еще живы, - уверенно сказала она, - и мы найдем их. Даже если кто-то из них и умрет, - мы отомстим так, что пикты и через тысячу лет будут вспоминать гнев Севера.

-У пиктов есть свои шаманы, - напомнил колдунье Конан.

-Я знаю, - хищно оскалилась Улла, - и я готова к встрече с ними. Готов ли ты?

Так они и очутились в этом лесу – тридцать ванов, отобранных Конаном, а также сам Конан и колдунья. С нелегким сердцем отпустил их Вальгард – ведь убийство колдуньи и киммерийца означало конец его великого похода. Но Улла была столь настойчива, что варвары, привыкшие слушаться своих пророчиц, не стали возражать ей.

Неожиданно где-то впереди замаячил огонек и почти сразу же через ночные шорохи пробился рокот барабана. Конан переглянулся со своими спутниками и увидел энергичный кивок Уллы. Удвоив осторожность, они стали подкрадываться к месту, откуда слышались звуки. Подкравшись, они увидели большую прогалину на берегу глубоко вдававшегося в сушу морского залива. Здесь и стояла деревня – убогие глинобитные хижины, окруженные покосившимся частоколом. Меж строений полыхали костры, вокруг которых собрались невысокие люди, широкоплечие и узкобедрые. Под смуглой кожей ходили упругие мускулы, темные глаза блестели, как у волков. Многие были в крови, с перевязками на руках и ногах — видимо, недавно был бой. С кем именно северяне поняли, подобравшись поближе: в центре деревни высилась пирамида из окровавленных голов. Конан насчитал двенадцать рыжих макушек. Еще восемь голов пока еще держались на плечах - перед кругом костров стояли вбитые в землю столбы, к которым и были привязаны избитые в кровь ваны.

-Перебьем выродков и освободим наших, - прошептал кто-то из молодых воинов. Конан покачал головой.

-Не торопись, - посоветовал он, осматривая деревню. Внимание его привлекло длинное строение, превосходящее размерами другие хижины и украшенное человеческими черепами. В дверях здания застыл худощавый человек в одеянии из страусовых перьев.

-Колдун, - шепнул кто-то за спиной Конана и киммериец мрачно кивнул. Жуткая фигура пришла в движение - злобная ухмылка исказила уродливое лицо, шаман запрокинул голову и из его горла вырвался вопль больше напоминающий клекот хищной птицы. Будто откликаясь на его призыв, тучи расступились и показалась полная луна. Из черной тени ударил барабанный бой - многие пикты имели барабаны обтянутые кожей врагов. С губ колдуна сорвался дребезжащий смех и он закружился вокруг столбов в дикарском танце, состоящем из сплошных прыжков и ужимок.

- Имир, помоги нам, - шепнул кто-то из ванов. Конан бросил злой взгляд на Уллу, но колдунья даже не посмотрела в его сторону: погруженная в себя, она шептала что-то на гиперборейском. Кое-что Конан разобрал и невольно содрогнулся от ужаса.

Колдун вдруг застыл, как статуя, вскинув руки к Луне и встав на кончики пальцев. Сего губ вновь сорвался нечеловеческий вопль, похожий на волчий вой. В тот же миг на фоне Луны замелькали крылатые тени – целая стая уродливых существ мчалась с ночного неба к деревне. Постепенно становилось видно, что это твари человеческого роста, с хвостом и крыльями, как у птиц, а также длинными руками и ногами с тонкими когтистыми пальцами. На круглых головах, словно зеленые огни, горели выпученные глаза, под которыми скалилась острыми зубами огромная пасть.

-Болотные демоны, - прорычал Конан, - где твое колдовство, ведунья?!

Завывая и визжа, демоны обрушились на пленников. Одна жуткая тварь с налету оторвала голову пленника, оставив на столбе обезглавленное тело с хлещущей из разорванных артерий кровью.

-Проклятье на тебя, ведьма, - Конан выпрямился, вскидывая меч, - вперед!

Поминая Имира и Крома, северяне устремились вперед. Сломав частокол, они оказались лицом к лицу с пиктами, застигнутыми врасплох. Киммериец, сходу срубив голову ближайшему дикарю, ворвался в самую толпу, разя направо и налево. Вслед за ним, обуянные яростью берсерков, устремились и остальные. Но пикты быстро опомнились от первоначального удивления, не менее свирепо давая отпор. Да и болотные демоны уже переключили внимание с пленников на нового врага. Сразу по несколько тварей кидались на одного человека, разрывая его в кровавые клочья.

И тут в бой вступила Улла: вскинув руки к небу, ведьма издала жуткий крик, на миг перекрывший остальные звуки. Все – и люди и демоны, – уставились на беловолосую девушку, но тут же оказалось, что смотреть нужно на залив. Поверхность воды вдруг вспухла огромным пузырем, устремившимся к деревне. Достигнув частокола, пузырь взорвался, ворвавшись вовнутрь огромной волной. Смрадная жижа разлилась по деревне – а вместе с ней шагнули жуткие твари, напоминающие одновременно разложившиеся трупы и морских чудовищ. Чешуйчатые тела покрывали ракушки и обрывки водорослей, в истекающих вонючей сукровицей язвах копошилась мелкая живность.

Словно акулы в косяк сельди чудовища ворвались в толпу. Пасти, скалящиеся острыми зубами, разом откусывали головы пиктам, когтистые лапы разрывали их на части. Худо приходилось и демонам: вот из пасти одной из тварей вынырнули длинные щупальца, оплетшие крылатую нечисть и втянувшие ее в распахнутый рот. Острые зубы сомкнулись, превратив демона в окровавленный комок перьев и костей. Болотные демоны пытались атаковать, но их противники оказались куда сильней и проворней.

В уши ударил истошный крик – и Конан увидел колдуна. Выкрикивая заклятия, он потрясал амулетами, направляя их на шедших на него тварей. Впереди шел великан с иссиня-черным, полуразложившимся ликом и белесым брюхом, покрытым наростами и чешуей. Одна из могучих рук заканчивалась щелкавшей зубами акульей пастью, вторая - огромной клешней. Она щелкнула лишь раз – и половинки тела шамана упали на землю, орошая ее кровью. В тот же миг сгинули болотные демоны, тогда как пикты, окончательно утратив мужество, с дикими криками удирали в сторону леса. Как только деревня опустела, вышедшие из воды твари осели на землю грудами разложившейся плоти и трухлявых костей. Хлынувшая на берег волна унесла их за собой.

С почтительным ужасом поглядывая на колдунью, ваны кинулись снимать со столбов тех, до кого не добрались болотные твари. Конан искоса посмотрел на Уллу – та улыбалась.

-Я же говорила, киммериец, - сказала она, - они надолго запомнят эту ночь.

-Я тоже ее запомню, - хмуро ответил Конан.


Рудаво, наместник Портаги, пригубил подогретого вина из золотого кубка и с довольным вздохом осел в мягком кресле. В голове сонно ворочались мысли – нужно ли докладывать королю о разорении трех деревень на границе с Дебрями Пиктов? Посланный туда отряд рыцарей все еще не вернулся и, хотя Рудаво и в мыслях не держал, что с ними что-то может случиться, все же ситуация начинала его беспокоить. Тем более, что по сообщениям очевидцев вырезанные начисто деревни отличались от обычных набегов пиктов – и это тоже настораживало. Именно поэтому Рудаво не мог решить – стоит ли просить о подкреплениях из Кордавы? С одной стороны, помощь может оказаться не лишней, с другой – король, чего доброго, подумает, что наместник не справляется. Окончательное решение Рудаво собирался принять утром, а сегодня предаться пьянству. Он лихо опрокинул очередной кубок и вскоре уже громко храпел в кресле.

Портага считалась самым большим городом на северо-западе Зингары. Стоявшая в устье одноименной реки, Портага служила заслоном от пиктских набегов. В случае опасности жители окрестных деревень укрывались за стенами города. Несмотря на отдаленность от столицы, Портага являлась важным источником пополнения бюджета королевства – из-за расположенных поблизости золотых рудников. Кроме того, здесь собирались пошлины, оставляемые самыми отчаянными купцами, перед тем как отправиться на север, чтобы торговать с пиктами. Полученные доходы позволяли наместнику содержать большую стражу и поддерживать в порядке укрепления города.

Вот и сейчас по крепостной стене прохаживался очередной патруль – три смуглых стражника, вооруженные луками и короткими мечами. Крепостная стена здесь выходила на море, за которым смотрели с особым тщанием – помимо пиктов Портагу нередко атаковали барахские пираты, охочие до местного золота. Впрочем, сейчас стражи были спокойны – от воды поднимался густой туман, заволокший море, казалось, на милю окрест. В такую погоду ни один пират не сунется к берегу, богатому на мели.

- Там что-то есть!- воскликнул самый молодой из смуглых стражников, указывая в колышущуюся туманную стену. Его товарищи, посмотрев туда, ничего не увидели и, пожав плечами, пошли дальше.

-Вечно тебе кажется какая-то ерунда, Родиго, - бросил один из них, - ничего там не…

Свистнувшая стрела вошла прямо в распахнутый рот зингарца. Тот покачнулся и рухнул со стены. Его же товарищи со страхом смотрели, как из тумана выплывает флот диковинных судов с драконьими головами. Впереди шел огромный корабль, на носу которого стоял высокий воин с черными волосами и холодными голубыми глазами. Вот он вскинул руку – и залп стрел обрушился на стены, пронзая застигнутых врасплох стражников. Воинственный клич взорвал ночь и на стены полетели веревки с крюком-кошкой. Первым взобрался Конан, гибкий и проворный как пантера. Сходу он снес голову выскочившему из караулки стражнику и, кровожадно зарычав, кинулся на других зингарцев. Словно варварский бог войны, Конан резал, рубил и колол, чувствуя, как его охватывает кровавое безумие берсерка. Рядом раздавались воинственные крики - несколько молодых ванов, также влезли на стену и вступили в бой. Застигнутые врасплох зингарцы не смогли оказать достойного сопротивления – выскочив из караулки, они были сразу перерезаны жаждущими крови варварами.

-Помоги, - крикнул Конан, подскочив к огромному колесу над воротами. Могучие мускулы вздулись, когда киммериец, вместе с одним из ванов, налег на колесо. Наконец зазвенели цепи и огромная решетка, преграждавшая путь, с лязгом поднялась. В следующий миг внутри уже ревели неистовые варвары, с волосами красными как кровь и кровью же заливавшие улицы Портаги. Над крышами домов вспыхнуло пламя, в котором, крича и вопя на множество голосов, погибал захваченный город.

А на носу одного из драккаров, стояла беловолосая колдунья, загадочно улыбаясь своим мыслям. Пальцы ее что-то перебирали, словно лапки паука, выпускающие паутину, и в такт этим движениям двигались струйки тумана, напоминающие призрачных змеек.

Сон Рудаво сменился ночным кошмаром, когда в спальню, где он спал, упившись вином, ворвались рыжебородые варвары. Бесцеремонно ухватив зингарца за шиворот, его, кричащего и вырывающегося, поволокли прочь из резиденции наместника. По пути его взгляд натыкался на трупы слуг и стражников, валявшихся в лужах крови. Откуда-то слышались отчаянные женские крики и глумливый мужской смех.

Рудаво вытащили во внутренний двор и швырнули на землю. Подняв разбитое в кровь лицо, зингарец увидел перед собой черноволосого варвара. Голубые глаза с презрением смотрели на наместника. На поясе воина, рядом с мечом висел какой-то мешок, насквозь пропитанный кровью.

-Помнишь меня, Рудаво? – вполголоса произнес киммериец, - ну да, конечно же, помнишь. Ты заплатил нам, чтобы мы ограбили корабль с годовой выработкой с рудников, отправлявшийся в Кордову. Заплатил, а потом предал меня страже, потому что не хотел делиться золотом. Ты не представляешь, как с тех пор я мечтал о новой встрече с тобой, Рудаво. С тобой – и этим псом!

Он распахнул мешок и бросил перед Рудаво какой-то круглый предмет. Наместник заскулил, умоляюще глядя на Конана и стараясь не смотреть в мертвые глаза командира отряда, отправленного им накануне против пиктов.

- Не хочу пачкать о тебя меч, - презрительно произнес Конан, - Вальгард, отдай его Улле.


- Ледяной Гигант, насылающий метель и вьюгу, безжалостный, неумолимый. Выведи первую из дочерей твоих из мрака полярной ночи. О, дочь Имира и Той, Чье имя неведомо, выйди на мой зов. Та, что повелевает чудовищами моря и принимает на ложе утопленников, что несет смертным ужас, а взамен берет кровь. Услышь мой зов и соблаговоли принять мое подношение.

Вскинув руки в священном экстазе, Улла стояла на носу галеона, взятого из захваченного ванирами флота Рудаво. Сам наместник стоял рядом – связанный и голый, с испугом смотрящий на морскую воду. Здесь же находилось еще двенадцать зингарцев, подаренных ведунье Вальгардом. Рыжий вождь тоже стоял на палубе галеона, вместе с еще восемью вождями – только они удостоились чести присутствовать на жертвоприношении, величайшем из тех, что свершались когда-либо в этих краях.

Чуть поодаль стоял Конан, хмуро наблюдавший за тем, что творит Улла. Ему не хотелось присутствовать при этом действе, но никто из ваниров не знал, как править галеоном. Поэтому киммерийцу пришлось подсказывать северянам, как управляться с кораблем, который Улла, после взятия города, приказала вести на северо-запад.

В открытое море.

Никто, даже самые смелые из пиратов, никогда не рисковали забираться далеко в Западный океан, но Улла, похоже, знала куда следовать. Уже смеркалось, когда впереди появился небольшой риф - острые камни едва выдающиеся из моря.

-Бросайте якорь, - сказала Улла, - мы на месте.

Острый клинок вспорол грудь одному из зингарцев и, демонически расхохотавшись, Улла швырнула в море вырванное сердце. Двенадцать раз поднимался и опускался клинок и двенадцать сердец канули в море под заклинания ведьмы. После каждой жертвы Улла окунала палец в кровь, чертя в воздухе причудливые руны.

Поднялся жуткий ветер, в вое которого слышались чьи-то голоса, жалобные крики и издевательский смех. Вода вокруг корабля взбурлила, в ней мелькали острые плавники, высовывались исполинские клешни и щупальца, раскрывались зубастые пасти. Безымянных чудовищ сменили бледные русалки с черными хвостами. Они плясали в волнах, корча жуткие рожи и скаля острые зубы. Чешуйчатые руки с перепончатыми пальцами зазывно махали, маня к себе.

Улла кивнула Вальгарду и тот подошел к последнему из оставшихся в живых зингарцев - обезумевшему от страха Рудаво. Безумными от страха глазами он посмотрел на ванира, хотел что-то сказать, но из его глотки вырвался лишь сдавленный писк. В следующий миг Вальгард с силой толкнул пленника в море. Крик падающего зингарца заглушил торжествующий вопль Уллы, выкрикнувшей последнее заклинание. Тут же стих ветер, исчезли русалки и прочие твари. Вместо них над водой нависла великанша футов в тридцать ростом. Под волнами угадывалась и нижняя, куда более длинная, часть туловища: не то огромные щупальца, не то змеиный хвост. Белая словно алебастр кожа, словно светилась изнутри, а черные как смоль волосы спускались до талии, растекаясь по поверхности моря. В глазницах не было зрачков - только черные бельма.

Рудаво так и не долетел до воды - перепончатая лапа с огромными когтями стиснула его с нечеловеческой силой. Хрустнули кости, из распахнутого в немом крике рта выплеснулась кровь. Тонкие, почти бесцветные губы раздвинулись в жуткой ухмылке, открывая острые, как у акулы зубы. В следующий момент огромная лапа забросила человеческие останки в жуткую пасть.

-Приветствую тебя, Нёкран,- произнесла Улла.

Вальгард опустился на колени, а вслед за ним рухнули и остальные вожди. Один лишь Конан стоял прямо, спокойно, но без дерзости смотря на высившееся над галеоном чудовище. Он знал ванирские легенды о первой из дочерей Имира. Все его прочие дети родились от связи морозного Гиганта с дочерьми человеческими, но Перворожденная появилась от связи Имира с некоей тварью из Пучины. Даже в самых старых песнях не упоминалось имени сей твари либо ее обличье, никто не знал, пребывает ли она еще в морских глубинах или вернулась в Изначальный Мрак, породивший ее. Но ее Дочь, рожденная от Ледяного Гиганта, почти безраздельно владела Океаном.

-Приветствую тебя Улла, - речь великанши напоминала треск ледяных глыб, давящих борта корабля, - вижу, ты выполнила свое обещание?

- Да, - глаза колдуньи блеснули адским торжеством, - они все твои. Именем нашего с тобой союза – бери то, что было обещано.

Громогласный хохот сотряс небо и воду, подняв огромные валы, и в тот же миг из пасти богини вырвались длинные щупальца. Никто из ваниров не успел ничего сделать, когда щупальца оплели их тела и втянули кричащих и вырывающихся вождей в жуткий зев. Острые зубы сомкнулись и кровь залила подбородок Нёкран, пока она разжевывала человеческие тела. Насытившись, она изогнулась всем телом и погрузилась в море.

- Ведьма! – Конан в гневе шагнул вперед, потянув меч, - как ты…

- Осторожней Конан, - смех Уллы был подобен журчанию ручья, вот только тек тот ручей змеиным ядом, - ты не сможешь вернуться обратно без меня. Здесь владения богини и договор у нее только со мной.

- Зачем? – глухо прорычал Конан, - Вальгард возвысил тебя, он держал тебя рядом с собой, он мог стать королем…

-Не его я видела в морской воде, - с презрением сказала Улла, - не ему было суждено стать королем. Не ему – но тебе!

Она шагнула вперед, не обращая внимание на острие меча, что почти упиралось ей в грудь. Ее огромные глаза сияли словно звезды.

-После смерти вождей это стадо осталось без пастухов, - прошептала она, - стань вождем для них, Конан! Я скажу, что Вальгарда и остальных забрала Нёкран, что она же благословила тебя править этой страной. Свергни здешних вождей и сам воссядь на их престол. Я буду стоять рядом с тобой, буду наставлять и помогать тебе, неся слово богов. Вместе мы завоюем Зингару и все окрестные земли, вместе мы создадим империю!

Она говорила, – горячо, страстно, - и ее речь находили отклик в душе Конана, словно горящие угли, раздуваемые могучим ветром. Небывалая сила царила в голосе колдуньи – и Конан почувствовал, как даже его железная воля поддается магии ее слова. На миг все безумные мечты и невероятные планы, показались ему исполнимыми. Словно фантастический калейдоскоп перед его глазами пронеслись видения: заносчивые зингарские гранды, то и дело восстающие против Кордовы, разбойничьи шайки в Рабирийских горах, пираты с Барахских островов, беглые рабы в болотах Лусианы. Все они смогут влиться в армию варваров ради того, чтобы свергнуть нынешнюю власть в Зингаре. Мелькнула перед его глазами и Мессантия, богатый торговый город, рядом с границей, самые южные из земель пиктов, аквилонский Пуантен, вечно бунтующий против Тарантии. Умелый лидер, стоя во главе свирепых воинов и имея на своей стороне столь сильную ведьму, может использовать все имеющиеся противоречия и, обернув их в свою пользу, стать во главе новой Империи.

Он посмотрел на Уллу – ее грудь возбужденно вздымалась и опадала, лицо сияло от собственной страстной речи. Вот ведунья коснулась плеч – и ее одеяние опало на палубу, открывая взору Конана точеное белое тело. С порывистым вздохом она припала к груди киммерийца и тот, с дикой страстью обнял гибкий девичий стан.


Остаток ночи корабль, увлекаемый неведомой силой, шел обратно к берегам Зингары. Невидимые руки ставили парус, раздуваемый неожиданно попутным ветром, тогда как сам корабль, словно ведомый опытнейшим лоцманом, искусно огибал все рифы и мели, несмотря на ночную тьму и вновь поднявшийся туман.

Наутро судно встало на якорь напротив стен Портаги. На носу стояли Конан и прильнувшая к нему колдунья. Киммериец внимательно осматривал простершийся перед ним город, отмечая поднимавшиеся тут и там струйки дыма.

-Резня продолжается, - пробурчал он, - а вместе с ними и пожары. Дай ванам волю и за неделю этот город опустеет.

-Что с того, - лениво протянула Улла, - будут и другие города и еще больше мертвых. На пути к трону все это – слишком незначительная цена.

Конан повернул голову, внимательно посмотрев на ведунью. Та ответила ему безмятежным взглядом огромных серых глаз.

-Ты будешь королем, - сказала она, - а я буду стоять рядом с тобой.

- Я буду королем, - кивнул Конан, обнимая за талию девушку и привлекая ее к себе. Улла с готовностью ответила на его страстный поцелуй, пока ее руки похотливо двигались у него под одеждой.

- Но тебя не будет рядом со мной, - добавил киммериец, отстраняясь от губ недоуменно вскинувшей глаза гиперборейки. В следующий миг острая сталь вошла в ее тело по самую рукоять. Пошатываясь, Улла отступила к борту, переводя неверящий взгляд с хмурого киммерийца на жуткую рану у себя в животе.

-Вальгард был мне другом, - сказал киммериец, - я был его гостем, ел его мясо и пил его мед. Наконец, я сражался с ним бок о бок – также как и с теми вождями, кого сожрала твоя демоница. Если я и сяду на трон – то уж точно не такой ценой.

Он снова погрузил меч в тело провидицы, толкая ее вперед. Алые губы еще кривились, будто пытаясь что-то сказать, но изо рта выплеснулась только кровь. Увлекаемая собственной тяжестью, Улла соскользнула с клинка и упала в море.

Чуть позже Конан спустился в шлюпку, оттолкнувшись веслом от горящего галеона. Он не беспокоился о ванах: поняв, что их вожди и пророчица сгинули в неизвестности северяне просто сядут на драккары и отправятся домой, не дожидаясь королевской армии. Что же до самого Конана, то с нынешнего дня его пути с извечными врагами его народа разошлись снова. Налегая на весла, киммериец вел лодку на северо-восток, навстречу восходящему солнцу.