Конкурс - Плоть и кнут

[Lex Z]

Плоть и кнут

Странные звуки разбудили Эстра, заставив испуганно вскочить с подстилки из листьев. Долгое время, лишь мертвенный свет луны заглядывал в заросшие бурьяном руины, но в эту ночь, сюда явились совсем иные гости. К шелесту ветра запутавшегося в лозах дикого винограда прибавились негромко переговаривающиеся голоса, да хруст валежника под подбитыми башмаками. Он потянул воздух, и мышцы его инстинктивно напряглись - ноздрей коснулись отнюдь не душистые ароматы умащенных тел юных жриц, что приходили к развалинам, чтобы танцевать для него под тонкие звуки флейты. То был запах мужчин, в котором ощущалось волнение, возможно даже страх, и более тонкий, мускусный – принадлежавший юной деве, никогда не знавшей мужчины. Беспокойство уступило место лихорадочному любопытству, которое он желал утолить немедля.
Эстр крадучись спустился по разбитым ступеням и выглянул из-за увитых плющом и виноградом колонн. В глазах его вспыхнули затаившиеся искорки - к каменному столбу, вокруг которого когда-то плясали голые жрицы, действительно была привязана дева. Глядя на ее точеные формы, омытую светом луны молочно-белую кожу и наполненные страхом большие глаза, Эстр ощутил, как в нем поднимается жаркая волна вожделения. Тревога уступила место осознанию того, что лишь он, и никто другой - хозяин этих лесов, и люди признают его силу. Отчего ж еще, если не в знак почитания привели они одну из своих дочерей? Предоставив деву в его распоряжение, они будут разве что наблюдать за всем со стороны, а он, пожалуй, даже милостиво позволит им это.
Эстр вышел из-за покосившейся колонны и явил себя глазам жертвенной девы. Лицо ее исказилось в гримасе дикого ужаса, но, то ли еще будет, когда она окажется в его руках. Он приблизился к ней вплотную и с удовольствием обнюхал покрывшееся холодным потом, дрожащее тело. Девушка была близка к обмороку и едва ли смогла бы даже попытаться сбежать, или воспротивится ему. Но вот привязана она была хорошо. Эстр совсем не разбирался в узлах, которыми завязывали веревки и после нескольких попыток, начал бестолково, но ожесточенно теребить их пальцами и грызть зубами, не обращая внимание на то, что приносит боль деве.
Внезапно, на него упала сеть. Он повернулся и осознал, что находится в окружениии созданий, в глазах которых было отнюдь не благоговение. В испуге, Эстр метнулся назад к руинам храма, но его ноги быстро запутались в сети, и он упал на колени. Могучие руки его ухватились за веревочные ячейки, чтобы разорвать их. Мускулы вздулись от напряжения, и веревка даже затрещала, но поддаваться упорно не желала. А тем временем, полукольцо зловещих созданий начало сжиматься и тяжелые дубинки в их руках обещали боль.

* * *

Жарким полднем в тени раскидистых олив расположились двое молодых людей. Одного из них, несмотря на возраст, отличала физическая мощь, так что туника простого покроя трещала при каждом движении закаленных мускулов. Голубые глаза посматривали с вызовом на проходящую время от времени стражу или охранников сопровождающих какую-нибудь знатную персону. Он полулежал в ленивой позе скучающего кота, но при том дикого, что было ясно с первого взгляда. Его товарищ имел более утонченную внешность, а ясные карие глаза сверкали плутовством и бесшабашностью. Сделав глоток из медного кувшинчика, он передал его голубоглазому, и, потянувшись, вздохнул:
- Клянусь Белом, брат Конан, пройдоха Критий в этот раз выставил вино достойное своих денег. Возможно даже, что оно привезено из Зингары, как он и сказал. Я говорю возможно, потому, что черта с два поверю в его сказки.
- Да уж, пойло недурственное. - Кивнул здоровяк, за это время изрядно опорожнивший кувшинчик. – Жаль только, что оставшихся у меня денег хватит лишь на разбавленную бурду, которой я не дал бы лакать и собакам. Куда только проваливается все это серебро, еще недавно приятно оттягивавшее наши карманы, а Октавий?
- Клянусь персями Иштар, известно куда, - снова вздохнул тот. – Юные блудницы тому виной! Ведь знаю, что нельзя мне попадать в дом терпимости со всей имеющейся выручкой, но все поворачивается как будто в первый раз. Скажи, брат Конан, в твоих суровых краях женщины такие же охочие до золота и каменьев?
Лицо Конана при этих словах словно окаменело, а глаза недобро сузились.
- Октавий, - четко разделяя каждое слово, проговорил он. – Мы с тобой провернули много дел. Я считаю тебя надежным товарищем и славным собутыльником, но клянусь Кромом, если ты еще раз назовешь киммериек шлюхами…
Юный авантюрист побледнел при виде сжавшихся кулаков северянина.
- Что ты, Конан! – поспешно воскликнул он. – Я совсем не то имел ввиду…
- Тихо ты! Не вопи на всю улицу, - киммериец протянул компаньону кувшин, - выпей лучше.
Осушив сосуд, молодой вор быстро вернулся в прежнее беззаботное состояние.
- А знаешь, Конан, - заметил он, растягиваясь на траве, – я кажется, знаю, где мы сможем раздобыть еще деньжат.
- Я весь во внимании.
- Слыхал ли ты о Гетуле и его жене Фабии?
- О Фабии? Об этой развратной сучке, наставляющей мужу рога, толкует весь Бельверус. Но какое мне может быть дело до всякой грязи?
- Погоди, брат, сейчас расскажу, главное не перебивай. Гетул знатен и богат до отвращения, так что любая бабенка в этом городе готова раздвинуть перед ним ноги по первому слову. Но в силу возраста он уже не тот, что в молодые годы. Фабия едва ли не в два раза младше мужа, весьма хороша собой, и, конечно же, не может терпеть его мужскую несостоятельность. На самом деле, все эти россказни про бесконечные измены супругу – брехня. Гетул с собственного позволения допускает желающих в свой дом, чтобы те ублажали его жену.
При этих словах Конан брезгливо скривился и плюнул в сторону, но промолчал, в ожидании того, к чему же клонит немедиец.
- А что такого то? Я сам был среди них, - с довольным видом продолжал Октавий, - и скажу тебе, далеко не каждый желающий переступает порог покоев госпожи; иных уже от самой калитки гонят рабы.
Сама Фабия – женщина действительно роскошная, притом, что за самой малостью не годится мне в матери. Если б муженек не давал ей подобных послаблений, уж и не знаю, как бы он совладал с ее пылкостью. Впрочем, думается мне, он из тех, кто любит из потайного места наблюдать, как очередной любовник огуливает его супругу, и тем самым находит в этом хоть какую-то радость в обладании красивой женщиной.
Далее Октавий подсел на своего любимого конька и пустился в описания своих амурных дел и живописные сравнения достоинств Фабии перед другими своими пассиями. Но, должно быть, предчувствуя, что киммериец вот-вот грубо прервет его «песню», вновь свернул к делу.
- Гетул – действительно странный тип. Хотя мне и не и довелось видеть его воочию, но я был уверен, что он присутствует в доме. Поговаривают, что в молодости он был не меньшим распутником, чем сейчас его жена, и к тому еще, имел склонности, выходящие за пределы общепринятого. Впрочем, подобные нравы давно не удивляют - каждая вторая знатная семья в Немедии скрывает какие-то тайные пороки.
- Склонности говоришь? – проворчал варвар. - Я слышал, пару лет назад он построил в своем загородном имении питомник, и выписывает со всех концов света диковинных уродцев и редких тварей для какой-то невиданной коллекции. А вдобавок устраивает разнузданные оргии, в которых заставляет принимать участие своих подопечных. Вот уж редкостный выродок, как по мне.
- Все так, - кивнул Октавий, - На днях к воротам его усадьбы откуда-то привезли здоровенный ящик, укрепленный листами железа и прочными запорами. Знакомый, подрабатывавший там грузчиком, рассказал, что смердело из нее хуже, чем из нечищеного хлева. Но, честно говоря, мне плевать для каких таких целей старому развратнику понадобилась бедная скотинка, не в этом суть. Я предлагаю навестить госпожу Фабию.
- Так вот оно какое, твое предложение? – насупился Конан. - Трахать избалованных матрон за деньги? Если тебе к лицу быть кобелем для случки, то, клянусь Асурой, я для заработка выберу что-то более достойное. К примеру, запишусь в гладиаторы на время весенних игрищ.
- Ты считаешь, что я продаюсь? Это очень спорный момент, брат. - Философским тоном парировал молодой воришка. – Какая по-твоему разница – заработает себе хороший человек на пропитание и выпивку мечом или членом? И в том и в другом случае мы продаемся, ведь так? Однако, я не о том сейчас толковал.
Юноша оглянулся по сторонам, и, понизив тон, продолжал:
- Ты высок и крепок, даже красив на свой лад, а я так и вовсе юный бог воплоти. Нас наверняка обоих пропустят в усадьбу. Так вот, пока я буду развлекать нашу матрону, ты погуляешь по дому и приберешь себе, что понравится. В итоге, каждый из нас окажется в выигрыше. Не думаю, что Фабия заметит исчезновение нескольких безделушек, которым давно потеряла счет.
- А если она захочет видеть и меня?
- Не переживай, брат! Уж я постараюсь насытить ее страсть на весь день, и клянусь совершенными формами Иштар, после меня она уже никого не захочет.
Конан усмехнулся и слегка хлопнул Октавия по плечу.
- Смотри сам, в случае чего, в этом деле я тебе точно помогать не стану.
Октавий шутливо пихнул его в ответ, и вдруг, спохватился:
- Только вот это, брат, - он указал на короткий меч-гладий, всегда находившийся под рукой киммерийца, - придется оставить снаружи, сам понимаешь.
- Не вопрос, - усмехнулся Конан, - в доме толстозадого аристократишки он едва ли пригодится.

* * *
Близился закат. Рощи олив, по мере хода двух компаньонов, сменялись виноградниками, а те уступали место полям. По пути им попадались группы рабов, возвращавшихся в свои хижины в сопровождении надсмотрщиков. Конан проводил хмурым взглядом их изможденные трудом черты, потухшие глаза. Среди этих людей хватало тех, кто сам продал себя в рабство за долги, и таких киммериец глубоко презирал. Но большинство были привозными невольниками, захваченными в военных кампаниях по всему миру, и по сути, ничем не заслужили столь скотской участи. Однако, вся цивилизация держалась на их плечах, и привычный ход вещей не смог бы изменить ни один, даже самый влиятельный реформатор. «Разве что, если бы только наши племена однажды собрались бы в единую силу и выбрались из своих медвежьих углов, - размышлял варвар, - да показали бы изнеженным царькам и их холуям, чего стоят их дряблые мышцы и разукрашенные драгоценными каменьями мечи против наших железных кулаков, и клинков закалявшихся в реках крови. Видит Кром, то была бы знатная потеха, и все эти напыщенные индюки, что сейчас раздувают щеки при взгляде на меня, наперебой будут предлагать своих дочерей таким вот «грязным варварам», лишь бы уберечь свои жирные шкуры.»
Имение Гетула находилось на изрядной возвышенности, и хорошо просматривалось за добрую лигу. За высокими стенами из красного порфира виднелась прямоугольная базилика, размерами чуть уступавшая королевскому дворцу в Бельверусе, но в остальном столь же роскошная до неприличия. Вокруг него, с по немедийски точной симметрией был расставлен комплекс зданий поменьше и поскромнее. Тщательно вымощенная дорожка поднималась в-верх по террасе, поросшей фруктовыми деревьями и упиралась в ворота, высотой чуть ли не с городские. С краю от них Конан приметил дверь нормальных размеров, которой, должно быть, пользовались куда чаще. В нее то он и постучал. С той стороны не раздалось ни единого звука, и киммериец заколотил сильнее.
- Перепились там все чтоли? – проворчал киммериец.
Октавий растерянно пожал плечами.
- Пойдем поищем другие ворота, - наконец неуверенно выдавил он.
На эти слова киммериец отрицательно качнул головой.
- Перелезу через стену, да погляжу, что там такое.
Конан стянул с себя тунику, дабы та не стесняла движений, и повязал ее на бедрах. Размяв кисти и мышцы плеч, он начал взбираться вверх.

* * *

Вцепившись пальцами в вершину ограды, Конан какое-то время висел на руках, и оглядывал местность. Его глазам предстал уютный садик с выложенной нефритом дорожкой, петлявшей меж цветочных клумб и раскидистых платанов. За верхушками деревьев сияла белизной мраморная базилика. Какое-то время, чуткий слух варвара не улавливал ни единого звука, как будто усадьба давно вымерла. И потому, пронзительный крик разорвавший тишину был так внезапен, что варвар едва не рухнул вниз. Крик был тонким и должно быть принадлежал ребенку или какой-нибудь молодой женщине. Спустя несколько биений сердца, он повторился вновь. Впрочем, больше обитатели усадьбы себя ничем не выдавали, и вор ловко перемахнув через острые штыри, торчавшие на стене, приземлился в мягкую траву по ту сторону врат.
Подойдя к металлическим створкам, он медленно отодвинул засов, на двери, в которую стучался чуть ранее, и пропустил Октавия. Раздался новый крик и немедиец содрогнулся.
- Что там такое, во имя Бела? – прошептал он. – Ни привратника, ни какой-либо другой охраны, одни только крики, от которых кровь стынет в жилах!
- А еще здесь есть кровь, - Конан указал на темные пятна растекшиеся по нефриту, - думается мне, кто-то еще до нас успел нанести визит к Гетулу, и теперь пытает старика вместе с женой, ради денег ли, ради развлечения – не знаю.
- Ну так идем и посмотрим, что за грабители сюда проникли, и возможно, спасем старого борова, а тот отвалит нам золота в благодарность.
- Ага, - мрачно усмехнулся варвар, - а как ты потом собрался объяснять, каким ветром тебя занесло в его усадьбу? А главное – мы тут с тобой, как два идиота, без оружия.
- Это я конечно дал маху, - Октавий почесал затылок.
- Правда, я еще не законченный идиот, и прихватил с собой кой чего, - Конан извлек тонкий стилет из пристегнутых к бедру ножен. – Ладно, хватит болтовни. Пойду разведаю, что там творится.
В следующий миг лишь легкое колыхание ветвей могло сообщить, что здесь был киммериец. Он тщательно избегал открытых мест, бесшумно скользя меж деревьев, словно леопард. Кравшемуся позади Октавию, полуобнаженный киммериец в тот момент показался охотящимся на лоне природы дикарем, и он как никогда ощутил непреодолимое различие между ними.
Впереди показался небольшой пруд и установленная рядом мраморная беседка. Конан замер, слившись со стволом платана. В опустившихся сумерках его глаза смутно различили человеческое тело, плававшее в воде лицом вниз. Вот, кажется, и нашелся привратник.
Позади раздался треск раздвигаемых кустов. Конан сжал зубы - Октавий, хоть и вор с младых ногтей, а так и не научился абсолютной тихоходности. Он уже хотел обернуться к немедийцу, когда его ноздрей коснулся тяжелый запах, переросший в настоящую вонь, словно рядом распахнулся хлев. Грубые пальцы вцепились ему в шею и сдавили с нечеловеческой силой. Покрытое жестким волосом тело навалилось на него всем весом, но свалить киммерийца наземь было не так просто – Конан почти вслепую ударил стилетом. Лезвие прошлось по узловатой от крепких мышц руке. Неведомый враг отпрянул с болезненным воплем, но тут же атаковал вновь, да так, что варвара подбросило к верху и швырнуло на ствол дерева. В глазах у него помутилось, стилет же выбило из руки.
Конан ухватился за жилистую шею и несколько раз двинул кулаком по черепу напавшего. Тот ошеломленно тряхнул головой, и повернувшись, скрылся в кустах.
В суете драки Конан так и не смог толком рассмотреть противника. Все, что о нем можно было сказать, это то, что он был невысок, густо покрыт волосом и передвигался как-то странно. Конан задумался было, стоит ли догнать и прикончить неведомого нападавшего, как из кустов донесся испуганный крик Октавия. Варвар проломился сквозь растительность и увидел лежавшего на земле немедийца. Одежда на нем была изорвана, а на груди виднелся внушительный синяк, но юноша был в сознании, хоть глаза его готовы были вылезти наружу от ужаса.
- Кто это сейчас был, брат? – заплетающимся языком прохрипел он.
- Думаю, тот, кто перебил здешних обитателей. Подняться cможешь?
- Думаю да. – Октавий кряхтя встал на ноги. Вид у него был напрочь ошеломленный. – Меня как будто тараном припечатало. Давай убираться отсюда, пока живы.
Но раньше, чем Конан успел ответить, тишину разорвал новый крик. С губ варвара сорвалось проклятье.
- Должно быть злодеев несколько, и пока одни стерегут подход к дому, другие пытают хозяев.
- Уж не хочешь ли ты продолжать испытывать свою судьбу?
- Иди к воротам. Коли останусь цел, встретимся ближе к полночи, в таверне Крития, - бросил варвар и исчез в кустах. Ему было плевать, последует ли за ним красавчик-вор, ведь боец из него был неважный, скорее уж помеха.
Крадучись он приблизился к высившейся громаде дома. Болезненные вскрики и всхлипы звучали из окна второго этажа. Также Конан различил характерный свист разрезающего воздух кнута. Он шагнул внутрь, нашаривая взглядом что-либо способное послужить оружием, так как стилет был утерян, и почти сразу натолкнулся на тело мужчины, судя по одежде – раба. Голова его была разбита с такой силой, что алые брызги виднелись на прикрывавших окна портьерах, в нескольких шагах от тела. Кровь продолжала медленно растекаться по мозаичной плитке, а значит, убийца был неподалеку. Странный звук заставил его вскинуть голову в сторону балюстрады. Больше всего он походил на дробный цокот копыт.
Конан быстро взбежал по лестнице. На втором этаже он натолкнулся на еще один труп, на сей раз - раба-мальчика, умерщвленного столь же жестоким образом. Ветерок, проникший из-за полураспахнутых ставен донес до него знакомую вонь. Но кроме нее, едва ли что-то еще выдавало присутствие таинственного убийцы.
Конан проник в один из покоев, и наконец, был вознагражден – на стене была развешана целая коллекция оружия. Большая ее часть являлась декоративными игрушками, но опытный глаз варвара мгновенно высмотрел меч себе по руке. Однако, прежде чем он успел снять клинок с креплений, сзади раздался шорох. Варвар резко развернулся, и как раз вовремя – двулезвийная секира ударила в то место, где только что находилась его голень. Уродливое вплоть до гротеска создание зло смотрело на него снизу вверх. Ростом карлик едва смог бы дотянуться до пояса киммерийца, но его узловатые руки и массивные, по обезьяньи ссутуленные плечи выдавали недюжинную силу. Однако, прежде, чем тот успел замахнуться секирой второй раз, Конан ударом ноги отбросил его через всю комнату. Варвар снял меч и вновь повернулся к уродцу. Увидев тяжелый клинок в руках киммерийца, тот прошипел проклятье и исчез за дверью. Конан бросился вслед за ним. Он не сомневался, что повстречал в саду отнюдь не этого недомерка, но отпускать так запросто того, кто покушался на его жизнь, не собирался. Уйти далеко на своих крохотных кривых ножках тому не удалось – варвар настиг его в два скачка и швырнул лицом на пол. Карлик попытался извернуться и ударить киммерийца в пах, но был намертво придавлен коленом к полу. Секира на короткой ручке оказалась в руке варвара.
Внезапно, дверь перед ним распахнулась, и на пороге возник дородный мужчина в расшитом золотом халате.
- Ты кто такой? – со смесью удивления и гнева вопросил он. – Немедля отпусти моего слугу!
Конан пристальнее взглянул на толстяка – одутловатое лицо с обвисшим подбородком, и синюшным от неуемных возлияний носом; перстни на по-женски нежных пальцах. Не иначе, как перед ним был сам Гетул. За его спиной кто-то застонал. Ни слова не говоря, варвар выпустил полузадушенного карлика и шагнул к хозяину виллы. Тот в испуге подался назад, и попытался захлопнуть дверь, но варвар просунул в закрывающуюся щель лабрис секиры, а затем надавил на створку плечом. Гетул отлетел в сторону и приземлился на инкрустированный перламутром столик, разбив его вдребезги. Халат его при этом распахнулся, открыв взору киммерийца рыхлое бледное тело. К тучным бедрам крепилась кожаная сбруя с большущим искусственным фаллосом. Конан перевел взгляд с него на совершенно обнаженную девушку со связанными запястьями лодыжками. Весь ее вид был жалок, а взгляд взывал о помощи. Еще одна женщина, гораздо старше, но также обнаженная, стояла над коленопреклоненной жертвой, сжимая в руке кнут. Следы от него в изобилии покрывали все тело связанной.
Сзади раздалось рычание и топот ног карлика. Конан быстро развернулся и всадил секиру прямо между глаз свирепого уродца. Карлик выпустил из рук раздобытый где-то кинжал и грохнулся на пол. Конан подобрал оружие и с ним в руке переступил через тело Гетула.
- Не смей меня трогать! – вскрикнула Фабия(у Конана не возникло сомнений, что это она), замахиваясь кнутом.
Варвар успел перехватить ее руку, но кнутовище все же вполсилы прошло ему по лицу. Грязно выругавшись, он вырвал кнут, а женщине впечатал оплеуху, да так, что ее отбросило прочь. Выбросив кнут в распахнутое окно, он разрезал путы, туго стягивавшие руки и ноги девушки. Та дрожала, словно забитое животное, и не могла ответить ничего связного даже на простейшие вопросы – как ее зовут, и как она сюда попала. Конан пошарил взглядом и нашел шелковую сорочку с золотой каймой, явно принадлежавшую Фабии. Он бросил ее недавней пленнице и вновь повернулся к женщине. Та потирала пылающее лицо и смотрела на вора взглядом василиска. Эти люди настолько привыкли повелевать другими, словно скотом, с усмешкой подумал варвар, что даже в миг расплаты не могут поверить, что их может вот так запросто зарезать какой-то безродный бродяга.
- По какому праву ты здесь? – яростно зашипела фурия. – Кто из моих рабов тебя сюда пустил?
- Да никто. Все твои рабы мертвы, а я заглянул сюда, привлеченный криками этой девочки. Недурно развлекаетесь.
- Ты перебил всю охрану?
- Нет, кто-то другой, кто воняет как десяток козлов и обладает страшной силой.
- О, Митра! – Глаза Фабии расширились, и она затрепетала от ужаса еще больше, чем при появлении варвара.
Конан на всякий случай оглянулся в сторону коридора.
- Еще эта бестия цокает копытами. Как видно, ты со своим муженьком была слишком занята развлечением, если не услышала звуки бойни.
- Эта комната непроницаема для звуков.
Женщина, вдруг опомнившись, бросилась к застонавшему Гетулу с криками.
- Очнись! Рогатая тварь сбежала из твоего зверинца и бродит по нашему дому!
- Что являет собой эта тварь? – поинтересовался варвар, помогая девушке-рабыне натянуть шелковую ткань на изрубцованное тело. Та поначалу опасалась притрагиваться к одежде своей госпожи, но варвар настойчиво сунул сорочку ей в руки.
- Грязный ублюдок! - раздалось ему вместо ответа. – Это моя рабыня! За то, что ты сделал, тебя бросят зверям на арене!
Конан пропустил ее слова мимо ушей, помня, что не стоит отвлекаться на всякую мелочь, в то время как в любой миг может объявиться «сатир», как он его мысленно обозвал.
Очнувшийся Гетул сжался от ужаса.
- Пощади! – воскликнул он. – Бери все, что тебе нужно, и эту рабыню забирай, только не убивай нас!
- А вы мне и не нужны, - проворчал вор. – Я уйду, оставив вас на милость того, что прикончило вашу прислугу.
Он схватил за руку юную рабыню и вышел с нею в коридор, где по углам затаилась недружелюбная тьма.
- Постой! – донеслось до киммерийца. Он развернулся и увидел Гетула – тот уже успел сбросить свой дурацкий причиндал и запахнуть халат. – Проведи нас за ворота, и я озолочу тебя!
Конан сплюнул и зашагал дальше. Он прекрасно осознавал, что являлся лишь еще одним из шатающихся по злачным местам головорезов, но даже для него заключать соглашение с подобной человеческой грязью было недопустимо. Не окажись тут разгуливающего убийцы, он, пожалуй, и сам бы угостил этих двоих кнутом, да как следует.
- Я заплачу, сколько пожелаешь! – все твердил следовавший за ним Гетул.
Его прервал отчетливый цокот копыт. Вслед за этим сдавленно вскрикнула Фабия. Гетул упал на колени, и плечи его затряслись от рыданий. Внезапно, он подскочил, схватил висевшую на стене лампаду, изо всех сил бросился назад.

* * *

Эстр смотрел в остекленевшие глаза распластавшейся под ним женщины. Еще недавно она считала себя его хозяйкой. Две ночи назад двое дюжих рабов запихнули в его клетку девушку, а эта откормленная, гладкокожая тварь смеялась, слушая ее мольбы о пощаде. Но все пошло не так, как она должно быть рассчитывала. Прикованный цепями Эстр, мог бы, и даже желал схватить и растерзать девочку, предварительно утолив позывы плоти. Но еще сильнее он желал досадить этой самодовольной суке и ее муженьку, посадивших его в тесную клетку, рядом с неразумной скотиной. Эстр проигнорировал живую игрушку, и тем вызвал гнев черноволосой фурии. Та приказала рабам колоть его копьями, пока он не вышел из себя. Однако невольницу он так и не тронул. Тогда, клетка открылась, и девушку вновь вытащили наружу. Эстр рванулся следом с такой силой, что едва не вырвал из пола кольцо, к которому были прикованы его кандалы. Но, не удержавшись на ногах, упал. Два копья крест накрест прижали его шею к земле, не давая вскочить вновь. И вот тогда, дико вращая глазами по сторонам, Эстр увидел, как она входит в его клетку, поигрывая тяжелым кнутом.
Она сбросила с себя всю одежду, и со сладострастной усмешкой оглянулась на своего борова-мужа. А затем, кнут исполнил песнь боли. Мастерски точные укусы бича лишь разожгли его ярость еще сильнее, и Эстр поднялся, не взирая на давивший сверху замок из копий. Дикое упоение в глазах женщины сменилось испугом, и она покинула клетку, не рискнув подобрать свое платье.
Эстра оставили без еды на два дня, но он не обращал внимания на голод. Все это время он посвятил на борьбу со звеньями цепи. Железо сошлось в схватке против нечеловеческой силы его мышц, и к рассвету третьего дня проиграло.
Раб, пришедший покормить обитателей зверинца, неосторожно приблизился к его клетке и погиб в мгновение ока. Эстр снял с его пояса связку позвякивающих предметов, которыми отпирались клетки и начал пробовать их один за другим. Когда замок, наконец, щелкнул, бывший узник поднял изорванное им в припадках ярости платье и вдохнул ненавистный запах его обладательницы.
Теперь он наслаждался не только запахом ее тела, но и крови. Эстр содрогнулся в последнем неистовом порыве удовольствия и замер на остывающей плоти.
А в следующий миг, его триумф сменился болезненной агонией. Опьяненный страстью, он не учуял запах второго из своих врагов, а когда развернулся, на него уже летело жидкое пламя, заключенное в металл. Эстр перестал что либо осознавать, видеть и чувствовать кроме всепоглощающей боли. Один из его ударов переломил шею человека словно сухую ветку, но Нагонак этого просто не заметил. Он заметался, переворачивая все, что находилось в комнате.

* * *

Полыхающее и вопящее Нечто скатилось по лестнице в атриум. Воздух наполнился вонью горелого мяса и шерсти. Конан увидел безобразную рогатую голову на шерстистых покатых плечах и короткие козлиные ноги. Он толкнул девушку к открытым дверям, а сам, удобнее перехватил меч.
Cоздание нырнуло в журчавший посередине атриума фонтан.
- Господин, - впервые подала голос девушка-рабыня, - оно разорвет тебя на части. Прошу, бежим скорее.
Конан лишь кивком указал ей на дверь, и шагнул навстречу поднимающейся из воды твари. Оставлять за спиной такого опасного врага, к тому же, явно имеющего преимущество в лесистой местности, он не собирался. Наполовину опаленная морда бестии, являвшая собой богохульную смесь человеческих и животных черт, исказилась в гримасе невыразимой боли, но единственный оставшийся целым глаз смотрел с лютой ненавистью.
Чудовище скакнуло, оттолкнувшись от бортов фонтана сильными ногами. Конан успел ударить мечом лишь раз, и они покатились по полу. Примерно равные по весу и по силе, притом, что сатир был ниже Конана на полторы головы, они наносили друг другу удары, каждый из которых способен был прикончить человека менее крепкого. Конан несколько раз ударил по уродливой башке зверя рукоятью меча, но быстро понял, что бить по черепу, утолщенному загнутыми, как у барана рогами – бессмысленная затея. Зверь вцепился в его руку зубами, так что брызнула кровь. Варвар неистово забарабанил по его морде свободной рукой. В это время волосатые кулаки чудища молотами крушили ребра киммерийца. В конце концов, сатир выпустил руку варвара из пасти, и отшвырнул его, так что киммериец сбил одну из мраморных статуй, и приземлился среди ее осколков.
Рогатое чудище, пошатываясь, встало, и Конан увидел кровь, окрасившую его шерсть от нижней части живота, и стекавшей по кривым козлиным ногам – самый первый удар его меча нанес рану, от которой создание быстро теряло силы. Но Сатир не желал уступать – должно быть чувствовал приближение смерти, и намеревался любой ценой забрать противника в загробное царство. Он зацокал по окровавленному мрамору, выставив вперед руки и слегка наклонив голову. В его намерениях не было сомнений – он ударит рогами, словно тараном, и пригвоздит врага к стене напротив, расплющив ему ребра и внутренности.
И тем не менее, Конан не ушел с дороги. Наоборот, он бросился вперед, не давая бестии набрать скорость для удара. Руки варвара вцепились в нацеленные для удара рога и изо всех сил рванули их в сторону. Шея сатира была в полтора, если не в два раза толще конановой, и при изрядном усилии могла бы выдержать даже натиск мышц киммерийца, но все произошло так внезапно, что сатир не успел сообразить о намерениях врага. Хребет его громко треснул , и чудище тяжело рухнуло на пол, оставшись там недвижимо. Лишь глухое клокотание слышалось из его жилистого горла. Конан поднял меч и последним ударом прекратил мучения сатира.

* * *

Варвар отворил двери таверны и приобняв хрупкую девчушку переступил порог. Было изрядно за полночь, но в заведении Крития кипела жизнь. Посетители всех мастей провожали странную парочку удивленными взглядами, и Конан догадывался почему. Несмотря на то, что и он, и девушка уже успели умыться по пути в Бельверус, вид у обоих по прежнему был жуткий, и если следы от кнута на теле рабыни были прикрыты сорочкой, то вид исцарапанного, избитого и ободранного киммерийца, с перевязанной правой рукою, сделал бы честь иным трупам в городской покойницкой. Впрочем, держался он все еще уверенно, стараясь, лишний раз, не кривится от боли в разбитых боках, и лишь едва заметно прихрамывал.
Поискав глазами Октавия, он нашел того в обществе сразу двух хохочущих гулящих девок, и двинулся к его столику. Ребра у молодого немедийца были уже перебинтованы, и он, по всему видать, успел позабыть обо всех минувших событиях, и предаться излюбленному времяпрепровождению.
Конан сделал резкий жест, чтобы девки убирались прочь, и уселся напротив приятеля.
- Неплохо проводишь время. Когда это ты успел раздобыть денег на новые развлечения?
- Ты что, брат? – обиженным тоном воскликнул молодой вор. – Я всего лишь ждал тебя, как мы и договаривались. А эти красотки сами ко мне подсели. Не гнать же мне их было.
- Ага, - Конан кивнул на кувшин с вином и несколько чаш, - оно и видно. Надеюсь, ты не разболтал им о нашей прогулке к Гетулу?
Октавий небрежно фыркнул, пододвинул полную чашу киммерийцу, а затем наполнил свою.
- Вот еще! Болтливый вор – мертвый вор, это в нашей профессии знают даже малолетние сосунки. А кошель с деньгами я нашел на поясе одного из мертвых охранников. Во имя гладкозадой Иштар, у тебя вид, словно ты прошел через сущий ад! Рассказывай скорее, что произошло в этом имении? Много ли ценного смог оттуда вынести?
Конан кивнул на присевшую рядом девушку.
- Единственный мой трофей.
- Вот как? А я уж было подумал…
- Догадываюсь. Но эта девочка была рабыней Гетула. Сейчас тот бродит в подземном мире вместе со своей женой, а дом его уже догорает.
- Славная должно быть история.
- Это точно, но расскажу я ее не раньше, чем как следует напьюсь.
Конан увидел Крития и позвал его взмахом руки.
- Тебе молодая служанка не нужна? – осведомился он у подошедшего хозяина таверны.
Пожилой Критий смерил девушку задумчивым взглядом с плутоватым огоньком в темных глазах.
- Конан, ты часом не сбежавшую рабыню привел? Вид у тебя какой-то потрепанный, что сам понимаешь, наводит на разные мысли.
- Скажем так, - веским тоном ответил варвар, - я забрал ее у того, кто больше никогда не попросит ее назад, так что можешь быть спокоен. Тебя устроит такой ответ? А теперь, и мне и ей нужно обработать раны, так что в виде ответной любезности, выдели нам комнату для отдыха и пошли за лекарем.
- Кому другому вряд ли бы поверил, но ты, киммериец, пока еще не подводил. Пожалуй, смогу пристроить твою девчонку, и даже накормлю тебя сегодня за счет своего заведения.
- Вот и славно. Тогда у меня к тебе осталась еще одна просьба – никаких жареных барашков.

Текст выложен полностью.

[Blade Hawk]

Хороший рассказ.

Единственные замечания касаются чрезмерной романизации. Гладиаторы, гладиус, арена, атриум. Немедия - это не Древний Рим, пусть многое оттуда взяла. Но одновременна она многое взяла и из средневековья. У Говарда были префекты, конечно, но слишком сильно этим злоупотреблять не стоит. Тогда создастся впечатление, что в Немедии вообще нет ничего от государств периода развитого средневековья. Ну и по оливкам и прочему. Немедия - это не Италия всё же. Находится она на широтах Франции, Германии. То есть климат не средиземноморский.

Сатир. Как бэ анахронизм. Можно было сформулировать это в стиле: "существо, которое много тысячелетий спустя греки назовут сатиром".

А так на удивление хороший рассказ с хорошим языком.

[Vlad lev]

Текст понравился.
Правда также есть и несколько замечаний:
- показалась излишне перегруженной первая "вступительно-описательная" часть -диалоги Конанас Октавием;
- несколько "выбиваются" из текста обороты - "абсолютной тихоходности" и "нашаривая взглядом".

[Monk]

Не понравилось. Полрассказа - описание оргий и глупые разговоры о бабах и ни о чем. Действия мало. Смысл рассказа вообще ни о чем. Поговорили о бабах, полезли в дом, подрались - и снова в кабак говорить о бабах...
Позабавили ляпы: искусственный фаллос - пластмассовый, что ли, с вибратором? Можно было написать проще: деревянный или там каменный, костяной и тд.

Цитата: Автор: Lex Z туника простого покроя трещала при каждом движении закаленных мускулов.

Мало того, что штамп заезженный, так еще и бред. Зачем человеку носить рвущуюся на плечах одежду - что, по размеру не купить? И еще: автор хоть представляет себе, как выглядит туника? Думаю, нет, иначе эту ерунду не написал бы.

Цитата: Автор: Lex Z «Разве что, если бы только наши племена однажды собрались бы в единую силу и выбрались из своих медвежьих углов, - размышлял варвар, - да показали бы изнеженным царькам и их холуям, чего стоят их дряблые мышцы и разукрашенные драгоценными каменьями мечи против наших железных кулаков, и клинков закалявшихся в реках крови. Видит Кром, то была бы знатная потеха, и все эти напыщенные индюки, что сейчас раздувают щеки при взгляде на меня, наперебой будут предлагать своих дочерей таким вот «грязным варварам», лишь бы уберечь свои жирные шкуры.»

Пафосно и смешно. Не хватает лозунга: смерть буржуям, власть советам.

Цитата: Автор: Lex Z Наполовину опаленная морда бестии, являвшая собой богохульную смесь человеческих и животных черт

Чо? Какую такую смесь? Богохульную? Это как? И какие боги хулили эту смесь? Почему? Или это автор решил, что она богохульная? Автор загнул такое, чему сам наверняка не знает объяснения.

Цитата: Автор: Lex Z так что киммериец сбил одну из мраморных статуй, и приземлился среди ее осколков.

После таких полетов не приземляются, а падают, катятся, грохаются и т.д. А приземляются самолеты. Или парашютисты. Не сбивая статуй.
И подобных ляпов в рассказе множество. Слабенько. Не думаю, что из всех рассказов войдет даже в тройку первых.

[Денис Шипилов]

Этот текст можете выложить в электронном виде???