Что сейчас читаем из саги?

[Germanik]

Не ну прям таких несусветных ужасов я там не помню (то есть бывает и хуже), но и до Робертса ему, как Колобку до Иллиады:-).

[Стас]

Цитата: Автор: Germanik Наверное, с той же, что и Стас, читающий подобные произведения

Я вообще-то читаю, со слабой надеждой найти ложку меда. Редко, но это получается.
Как-то никогда не рассматриваал себя в качестве потребителя каловых продуктов.

Добавлено через 1 минуту

Цитата: Автор: Germanik несусветных ужасов

Кому-то и каннибализм не ужас, а приятное времяпрепровождение.

[Germanik]

Очень хотелось бы знать примеры такого мёда в отечественной Саге.

[Стас]

Цитата: Автор: Germanik Очень хотелось бы знать примеры такого мёда в отечественной Саге

Брэнт - но это почти уже общее мнение. Но вот мне нравился "Пророк тьмы" из 45 (что-ли?) тома.

Конан - начальник мелкого воинского подразделения (десятка, что ли). Крупные шишки - дебилы. Конан пытается усовестить их, что они лезут в ловушку, а в ответ - схватить его и т.д. Он все-таки пытается хоть как-то повлиять на безнадежное сражение, устроив засаду, но неудачно. Весь десяток полег, причем весьма героически описано. Конана поймали. И так далее. Все в пределах разумного. Как-то так.

[Germanik]

Не читал. А автор кто? Мне лично, кроме Брэнта, вкатила только Ночь Паука, и то только первая часть.

[Стас]

Цитата: Автор: Germanik А автор кто

На память Арчер, что ли. Но их несколько было

Добавлено через 4 минуты
"Напрасно он убеждал своего сотника, что накануне наступления разбивать лагерь в такой близости от Вагарана не просто опасно, но равносильно самоубийству, напрасно он просил усилить ночную стражу — особенно на подступах ко входу в Завывающее Ущелье… Однако на все речи варвара надменный командир отвечал, что, во-первых, другое место для лагеря можно отыскать только в самой пустыне, откуда незаметно начать атаку совершенно невозможно; во-вторых, каждый воин должен выспаться перед сражением, и наличие в ночной смене одного-единственного лишнего дозорного может грозить потерей одной боевой единицы; в-третьих, Барух — прекрасный тактик и сам знает, что делать, а если, в-четвертых, всякая там солдатня, возомнившая себя слишком умной, начнет давать советы насчет планов штурма, то это будет не армия, а… и так далее, и тому подобное".

Добавлено через 1 минуту
"
Семеро всадников, рассыпавшись, сколь позволяла ширина площадки каменного карниза, мчались, без устали и без жалости всаживая шпоры в лошадиные бока, к непростительно медленно приближающемуся заветному шатру.
Отборные солдаты личной охраны Хашида отлично знали свое дело. Без паники и суеты те из них, кто был вооружен луками, выстроились в ряд и положили стрелы на тетиву; другие, сомкнувшись стеной вокруг своего командира, за спинами лучников, уводили его под защиту полотняных стен шатра, чтобы упрятать от глаз возможных вражеских стрелков. Коренастый воин в дорогих доспехах, оставаясь там, где стоял, отдавал короткие, четкие приказы. Конан знал: сейчас на его отрядик обрушится град стрел, и до того им не успеть врезаться в скопление хасидских воинов. Киммериец пригнулся, прячась за лошадиную шею. Так же поступили — он успел метнуть взгляд — и его товарищи. Если их скакуны не сразу падут от метких выстрелов, если пронесут еще немного вперед — есть шанс.
Осиный рой хорайских стрел с черно-желтым оперением рассек воздух над площадкой утеса. За ним — еще и еще… Непрекращающийся поток смертоносных жал.
Одна из скачущих бешеным аллюром лошадей пала на передние ноги, ломая об землю торчащие из тела древки метко пущенных стрел, выбрасывая седока вперед. Удар был силен. Но Кабул все-таки сумел подняться, несмотря на то, что сломал при падении ключицу,— сорокалетний угрюмый, нелюдимый иранистанец, ремеслом наемника зарабатывавший деньги на содержание жены и детей, которым он хранил редкостную верность, сберегая для них все вплоть до последнего медяка, не тратясь ни на вино, ни на веселых женщин — последнее особо удивляло его боевых товарищей, ибо после утомительных походов стоило многого труда удержать себя от посещения Веселого Квартала. Пробившая горло хорайская стрела сделала живущую где-то на юге Иранистана женщину вдовой, а ее детей — сиротами…"

Добавлено через 46 секунд
"
Жеребец Конана был ранен — из его тела торчало несколько деревянных стержней с черно-желтым оперением. Но, видимо, оказались не слишком удачными выстрелы хорайцев и слишком послушным и сильным несущее киммерийца животное. Неистово понукаемый Конаном жеребец все еще мчал своего всадника к белому шатру.
На полпули к лагерю вагаранцев убили коня под шемитом Зафиром. Легкому и гибкому шемиту удалось вовремя и ловко соскочить с заваливающегося набок жеребца, откатиться, чтобы не быть придавленным, и тут же перекатиться обратно, чтобы спрятаться за бьющимся в агонии животным. Зафир снял с плеча лук, положил перед собой колчан со стрелами. Сейчас он покажет хорайским шакалам, как надо бить из лука с близкого расстояния. Он всегда отличался находчивостью, этот маленький шемский пройдоха, перепробовавший все известные преступные профессии, неутомимый бабник, азартный и плутоватый игрок в кости, убежденный врун и прекрасный рассказчик всяческих забавных историй, которых знал неисчислимое множество. И эту драку на горной вершине он сумеет описать так, что все будут кататься по земле, держась за животы от хохота. Пять стрел, выпущенные Зафиром, нашли пять своих жертв. Он натягивал тетиву с шестой стрелой, когда весь этот полный увлекательных вещей мир вдруг провалился в беспросветную тьму. Маленький шемит опрокинулся на спину; из его правого глаза торчало древко, украшенное черно-желтым оперением… Не удалось добраться до хорайских воинов и коринфцу Лаузору. Его лошадь каким-то чудом избежала черно-желтых молний, но сам он был выбит из седла вонзившейся в живот стрелой и потом добит, когда из последних сил пытался еще ползти к заветной цели… В пяти шагах от так и стоящих в ряд лучников жеребец Конана пронзительно заржал и встал на дыбы, не в силах уже выносить боль. Вдобавок к десятку торчащих из его туловища стрел впивались все новые и новые, всаживаемые почти в упор. Конан держался в седле взметнувшегося животного — он ждал, куда начнет заваливать погибающего жеребца. Копыта передних ног стали приближаться к земле, киммериец изготовился,— и внезапно конь — до последнего выдоха преданный варвару друг, уже не живой, но еще не мертвый, совершил предсмертный и такой необходимый его хозяину прыжок вперед. Оттолкнувшись от лошадиного крупа, Конан с выхваченным мечом оказался на земле у самых ног вагаранских лучников. Те попытались отбежать хоть на несколько шагов, чтобы выиграть время для натягивания тетивы, но молниеносно вскочивший черноволосый варвар гигантского роста не дал им ни одного шанса. Теперь, в ближнем бою, уже он стал хозяином положения, и не сумевшие использовать вовремя свое преимущество лучники один за другим издавали предсмертные вопли".

Добавлено через 55 секунд
"Четверо добрались до лагеря вагаранцев и вступили в рукопашную схватку с отборными лучниками и вытащившими сабли воинами — подоспевшими к лучникам на подмогу, теми, что ждали своего часа, окружив шатер с сатрапам Хашидом внутри.
Одна из четырех преодолевших изначально разделявшее противоборствующие отряды расстояние лошадей упала замертво уже среди хорайских отрядов.
Слетевший с ее крупа всадник, туранец Агхмет, обрушился своим огромным телом на ближайшего из воинов Хашида, одновременно придавливая того к земле и всаживая клинок в живот. Но подняться Агхмет так и не смог: в последний миг вагаранец выхватил и выставил перед собой кинжал, пришедшийся прямо в сердце его врагу…
Конан продвигался к шатру, оставляя позади себя изуродованные тела. Кровь, покрывавшая его с ног до головы, была не только хорайской — ему-таки досталось несколько сабельных ударов. Однако эти удары оказались не из тех, что могут остановить рассвирепевшего киммерийца.
Рядом с собой Конан услышал перекрывающий лязг стали и вопли вагранцев знакомый голос:
— Грязный хорайский скот! Я добрался до вас! Дети свиней, жрущие дерьмо и запивающие его мочой! Холуи Хашида, главаря ублюдков, сына блудливой ослицы! Слышишь, Хашид, я иду к тебе!
На изящном зингарском скакуне сквозь вражеские ряды прорубался высокий и ослепительно красивый юноша с перекошенным от злобы лицом. Звали его Пайтар, и был он хорайцем. Его семью, одну из самых знатных и богатых в Вагаране, вырезали подосланные Хашидом наемные убийцы прямо в родовом дворце. Отец Пайтара имел неосторожность не любить сатрапа и везде и всегда с усмешкой отзывался о нем. Хашид такого не прощал. Лишь чудом Пайтару и его сестре удалось сбежать в ту ночь из отчего дома и выбраться из города. С тех пор юношей владело лишь одно желание: отомстить. Для того и завербовался он в армию Баруха — чтобы сталь его меча пропиталась кровью ненавистных подданных Хашида, а из черепа сатрапа сделать плевательницу.
— С коня! — закричал Конан Пайтару.— Спрыгивай!"

[Стас]

"
В такой толчее оставаться в седле, когда конь почти стоит на месте, крайне неразумно и опасно. Юноше не хватало боевого опыта, хотя самоотверженности было не занимать. Пайтар не услышал своего десятника. Со спины своего скакуна он продолжал обрушивать на вагаранские головы меч и осыпать их проклятиями. Сначала он пропустил удар саблей в ногу, затем — в спину, и наконец брошенный кем-то кинжал вошел ему в подреберье. Пайтар выронил оружие и впился слабеющими пальцами в луку седла. Ему оставалось прожить до следующего взмаха хорайской сабли. Тускнеющим взором он обвел все вокруг; увидел вблизи себя Конана, живого и истребляющего собак Хашида одного за другим, улыбнулся и, собрав в кулак волю, выкрикнул:
— Конан! Убей их всех! Убей Хашида! За отца… Пайтар почувствовал, как в него входит холодное железо и выходит из тела жизнь…
Киммериец услышал юношу и увидел, как тот погиб. Но десятник армии Шема не видел и не знал, что почти одновременно с Пайтаром не стало еще двух его воинов: по горной тропе, той, по которой привел киммериец свою десятку, вскоре после начала атаки поднялся хорайский дозор из пяти человек. Им удалось бесшумно зайти в спину Фаруму и Юзуфу — конановским лучникам. Фарум и Юзуф приняли смерть, не успев даже обернуться. Нападающих осталось двое… Коренастый бородач в дорогих доспехах, явно второе по значимости после сатрапа лицо на этом карнизе, все реже и реже отводил взгляд от того участка затеявшегося побоища, где Конан, возвышаясь над большинством его солдат, поднимал и опускал тяжелый двуручный меч с такой легкостью, будто тот был вырезан из дерева. Воин (а это был сам военачальник Сдемак) руководил контратакой своего войска в Завывающем Ущелье и в нужный момент, через сигнальщиков, должен был отдать приказ захлопнуть капкан для подлых шемитов,— едва те повернут обратно к выходу из ущелья, гонимые сотнями меченосцев… Но варвар-исполин и его невысокий спутник отвлекали на себя все внимание Сдемака. Вот между главнокомандующим отрядами Вагарана и парой неумолимо надвигающихся противников осталось лишь двенадцать хорайских солдат; однако вот пали четверо из них, вот еще трое осели наземь, безотчетно пытаясь зажать руками смертельные раны, из которых потоком била кровь…"

Добавлено через 51 секунду
"Двое врагов приближались. Медленно, с боем, получая множество ранений от защитников Хашида, но — приближались. И цель их была ясна: сатрап и он сам, Сдемак. Только смерть двух командиров армии Вагарана может сорвать весь план контрнаступления и дать шемитам возможность не только отступить с малыми потерями, но и, вероятно, одержать победу. Ведь без приказов сигнальщиков отряды Хашида будут дезорганизованы, потеряют слаженность в своих действиях и превратятся в тупую людскую массу, лишенную единого мозга…
Под могучими ударами воинов-врагов очень быстро погибли все охранники Хашида, и между нападающими и шатром, в котором был скрыт сатрап, остался один лишь главнокомандующий отрядами Вагарана.
Взревев, как раненый зверь, Сдемак выхватил саблю и бросился на противника. Важность сигнала к наступлению отошла на второй план. Главным было — спасти своего сатрапа.
— Посторонись, командир! — хрипло прокричал пожилой, седовласый Бартос, единственный из десятки Конана, кто еще остался в живых и сражался плечом к плечу с киммерийцем.— Бородач мой! А ты доберись до Хашида!
Бартос, коренной замориец, воин чуть ли не с рождения, принимавший участие в несметном числе походов и сражений, но так и оставшийся простым солдатом, поднял над головой длинный прямой меч — остро заточенный с одной стороны и покрытый устрашающими зазубринами с другой,— левой рукой выхватил из-за пояса кинжал и двинулся на Сдемака, мигом забыв о существовании Конана.
Когда его спрашивали, почему, имея столь богатый воинский опыт, он по-прежнему всего лишь обыкновенный солдат, Бартос неизменно отвечал: плененного командира из армии, потерпевшей поражение, обычно вешают. А если командир в плен не попадает, то его все равно обычно вешают, причем свои же — за то, что проиграл битву. Так на кой мне это надо? Не-ет, неприметным рядовым быть лучше всего!
И весь свой опыт, всю свою выучку и умение простого солдата он вложил в этот бой, бой один на один. Со скрежетом скрестились мечи, и Сдемак покачнулся — он никак не ожидал встретить в выглядящем как старик воине поистине исполинскую силу. В этот миг он и думать забыл о безоружном сигнальщике, что застыл на краю скалы. Сигнальщик с ужасом наблюдал за схваткой и понятия не имел, в какой момент требуется подать сигнал о контрнаступлении… Таким образом остаткам войск Шема удалось выбраться из Долины и прорваться к пустыне."

[Germanik]

Это что?

[Стас]

Цитата: Автор: Germanik Это что

Это куски из Арчера. Из этого "Пророка тьмы"

[Germanik]

А, понятно.