Звезда королей

[Vlad lev]

Следующая глава -23

Ограничения по возрасту - 16+

Глава 23

Съёжившийся на мокрой земле и зажмурившийся Тейсин дрожал, как осиновый лист. Глаза боялся даже приоткрыть, будто надеясь тем самым отринуть окружающий кошмар. Но ужас не отступал, а напротив – угрожающе нависал, словно стремящаяся обрушиться и расплющить всмятку гигантская глыба. Жулик в душе взывал ко всем известным гиборийским богам, но похоже те были глухи к мольбам.
– Нет времени на представления! – пнув прямо по рёбрам разбойнику и сразу сломав несколько, гаркнул на аквилонском спешившийся предводитель кофийцев.
Заскуливший от боли Тейсин невольно открыл глаза. И сразу же вновь зажмурился от ужаса и сжался в комок. Толи лицо мужчины так чудовищно изукрасил окружающий фиолетовый сумрак с беспрестанно вырывающимися из-под земли, словно из бездны, клубами пара, толи в глазах потемнело от ужаса, но оно было синим!
– Где она? – вновь резко каркнул синекожий, сопровождая вопрос основательным пинком подкованного сапога в брюхо Тейсина.
Вновь взвыв, как подбитая мальчишками дворняга, разбойник так и не успел ничего ответить до следующего обрушившегося на него града ударов. И в подсознании жулика, несмотря на боль, всплыло: «Так это из-за той шлюхи? Знал бы, никогда и близко к той потаскухе не подступил!..»
Тейсин пытался вжаться в хлюпающую почву, словно стремясь ввинтиться внутрь, как земляной червь. Усилия оказались тщетны…
– Отвечай, мразь! – вновь рявкнул синекожий ещё раз пиная ноющего мерзавца. На сей раз удар пришёлся по согнутым коленям.
– Т-там… – боязливо и хныкающе протянул Тейсин, неопределённо кивая головой. И вновь, надеясь хоть как-то защититься от града сыпящихся ударов пугливо сжался в клубок.
– Встань, дрянь! Покажешь сам! – повелительно изрёк мучитель-предводитель.
Тейсин покорно, стеная от боли в рёбрах, попытался сначала встать на четвереньки. Потом, пошатываясь приподняться и разъехался на мокрой осклизлой почве. Тут его сильно дёрнула вверх рука.
«Точно всё из-за той шалавы!» – мучительно думал Тейсин. – «Наверняка сбежала из гарема влиятельного вельможи или мага! А тот, разозлившись, послал по пятам головорезов! Или сам отправился…»– очередная затрещина, теперь уже больно отвешенная ему по затылку, заставила опомниться.
– Там хутор!.. – полуоглохший от удара Тейсин заверещал так противно, что даже сам не ожидал. Этот вопль на миг прервал град ударов. Ободрённый жулик продолжил:
– валялась на сеновале…Мы…
Тут новая оплеуха вновь заставила Тейсина примолкнуть.
– Не верезжи! – угрожающе тихо, и от этого ещё более жутко процедил синекожий. И добавил:
– веди!
Тейсин на негнущихся, скользящих на грязном грунте ногах, покорно потрусил назад – к той недавно оставленной треклятой девке.
Всадники кофийцы забрали с собой его оставшегося коня. Но бывший разбойник, враз превратившийся в забитое создание, не смел даже возразить.
Невдалеке от виднеющихся построек хутора синекожий изувер приказал остановиться и бросил Тейсину:
– чувствую: она здесь! Ты больше не нужен!
Тот обрадованно кивнул и явно собрался дать дёру.
– Куда?! – с удовлетворённой издёвкой крякнул Пифис. – Тебя никто не отпускал! – И угрожающе добавил:
– собаке – собачья смерть!
Тейсин затравленно заскулил и рухнул на четвереньки.
– Луфис! – скомандовал Пифис, – настало время испытать твои силы и проверить Жезл. Принесение негодяя в жертву никого не опечалит! Смерть одного – во имя спасения многих! – изрёк синекожий.
– Повинуюсь Пифус, – покорно склонил голову толстяк, но в глазах пробежал злой огонёк.
С Т-образного навершия Жезла, блеснувшего в его правой руке, сорвался сиреневый луч. Это было последнее, виденное Тейсином перед смертью.
Визг разорвал затишье. Словно испугавшись этого, в небесах расступились багрово-фиолетовые тучи. Вынырнуло чудовищно огромное солнце, в искажённом мареве Альты кажущееся красным. А вблизи, полыхая, зловеще алела приближающаяся Звезда. Звезда из пророчеств, Звезда, чей ослепительный яркий свет не могло затмить само светило.
Циклопическое зеркало на Проклятой поляне вновь вспыхнуло как гигантское кроваво-красное пожарище, словно гротескно-искажённое магическое отражение огней, озаряющих небеса.

***

Приходящие ранее разрозненные проблески озарений и откровений новая алая вспышка словно направила в одно русло. Знания нахлынули словно поток. Всё познанное наконец-то стало выстраиваться в весьма чёткие, но жутчайшие картины.
От неведомых прежде впечатлений и неприятных раздумий внезапно отвлекли донёсшиеся снаружи стук копыт и гортанные голоса, кричащие что-то на кофийском.
«Вернулся плут-любовник?» – пронеслось молниеносно. – «Нет, слишком много голосов, да и кофийского акцента ранее у мнимого дворянина не замечала…»

***

Тилайя едва догнала мчавшегося вскачь варвара.
– Постой! Там – проклятое место! Туда местные опасаются заглядывать даже днём! – звонко, как колокольчик зазвенел голос женщины.
– Значит, именно оно нам и нужно! – на скаку, не повернув головы, бросил в ответ Конан. И добавил, уже приостановив коня:
– если карты не врут, это прямо на пути к Синим скалам. И кофийцы также направлялись к ним. А если там же окажутся и любой другой колдун или ведьма, тем хуже им!
В фиолетово-лиловом сумраке небольшой отряд скакал по чавкающей грязи и парящей земле за своим предводителем-королём.
Внезапно небеса словно раскололись. Огромный, алый, занимающий полнеба шар казалось ужасающе навис прямо над головами. В кошмарном зареве пробивающегося солнца, смешанного со зловещим светом приближающейся звезды, окружающие предметы приобретали фантасмагорическую расцветку и очертания.
Гнедые кони Аларио и Тейдрика стали тёмно-малиновыми, кобылица Тилайи тёмно-грязно-розовой. Лоснящаяся от пота и дождя шкура вороного Конана отливала алым. Серые кони других воинов (Алгунда, Холтара, Валтиса, Олэта, Ингольда и Ранхарда) словно окрасились мутновато-багровым. Поднимающиеся с земли испарения приобрели пунцово-оранжевый оттенок. Почва и лужицы воды стали красно-коричневыми, словно обильно пролитая и ещё не засохшая кровь. Вдали вновь засверкала пламенеющая нездешним ирреально-ярким огнём зеркало Проклятой поляны.
Конан приостановил коня, пристально всматриваясь в небо. Спутники киммерийца также вынужденно замедлили бег своих скакунов.
– Это что угодно, только – не Звезда! – изрёк варвар, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретному.
– Сам же не раз говорил, как ошибочны или лживы бывают пророчества! А может их просто неверное интерпретировали! – скептически бросил в ответ Тейдрик.
Внезапно Алларио похолодел. Он ощутил то, что гиперборейцы именовали «Зов смерти». Это предчувствие неминуемой и неотвратимой гибели. Той, что невозможно избежать и уклониться. «Конец близок!» – успел подумать дворянин.
Вдруг в мгновенно ставшее кроваво-красным из фиолетово-лилового с багряными отсветами неба взвился отчётливо видимый густой чёрно-зелёный дым. Это делало окружающую действительность ещё более пугающей.
– Горит хутор Иларис! – воскликнула Тилайя и, пришпоря кобылицу, устремилась к клубящемуся дыму.
– Стой! – рёв Конана казалось так резко врезал по ушам, словно одновременно грянула ударно-громовая дробь тамтамов всех дикарей Чёрных королевств.
Испуганно вздыбилась не только кобылица, но даже и конь Алларио. Несколько коней едва не сбросили своих седоков. С трудом удержавшийся в седле Валтис помянул Сэта.
Киммериец продолжил громко, чтоб расслышали все, но несколько спокойней:
– что и как могло загореться после дождей? Там – ловушка!
– Там – мои владения и мои люди! – резко ответила Тилайя, но свою кобылицу осадила.
– Ингольд, Ранхард! Туда есть ещё один путь – в обход? – Быстро спросил Конан.
Стальной блеск серых глаз, в которых словно на водной глади отразились алые отблески пламенеющего неба и согласные безмолвные кивки воинов сказали варвару более, нежели слова.
– Ранхард, поведёшь меня, Тейдрика, Тилайю и Алгунда наперерез.
– Ингольд! Ты с Алларио и остальными скачите к хутору! Попробуем перехватить и ошарашить негодяев. Наверняка это – кофийцы. Талгат говорил, что их не больше дюжины. Справимся сами!
– Разумно ли разделять силы? Не проще ли отправиться в замок за подмогой? – неуверенно-вопросительно попытался возразить Алларио.
– Нет времени на это! Отправимся туда двумя группами! – жёстко оборвал Конан и не дожидаясь ответа, повелительно махнул рукой Ранхарду.
Слова киммерийца словно обухом по голове ударили графа. Через мгновение Алларио видел лишь спины стремительно удаляющихся всадников.

***

Алый зловещий свет с небес растекался по Альте. Пунцовыми стали листва и стволы деревьев, земля, фигуры людей. Сквозь дрожаще-колышущийся воздух багровел гигантский диск солнца. Словно светило разгневалось и приблизилось на расстояние вытянутой руки, стремясь испепелить никчёмных людишек и всю округу. Не уступая в яркости и насыщенности солнцу, а скорее даже соперничая и затмевая блеск светила, полыхала огнём Звезда. Рискнувший взглянуть на неё без боязни ослепнуть различил бы в центре Звезды едва заметную тёмную сердцевину.

***

«О-о-о!» – «Глупцы уже сами начали истреблять друг дружку и почти устранили опаснейшего конкурента!» – злорадствовал Уталос. – «Неведомый соперник повержен!» – Благодаря своим сверхспособностям, колдун продолжал, оставаясь недосягаемым в своём убежище, наблюдать за происходящим в Альте.
Тот незнакомец-чужак, чью ауру невозможно было ни уловить, ни пробиться сквозь некую незримую защиту, рухнул наземь в хуторе Иларис. Мага исподтишка – вероломным ударом какой-то магической и явно опасной железяки в бок – поразил один из кофийцев! А второй кофиец чиркнул клинком толи по груди, толи по глотке павшего!
«Может древние ахеронцы мне не солгали?» – вкралась навязчивая мыслишка, но колдун мигом отогнал её.
«Эти твари посмели поднять руку на Индару! Его Индару! И только его! Оглушили, уволокли и бросили беспомощно-бессознательную поперёк лошади!». – Неукротимый гнев распирал тщедушную искалеченную плоть Уталоса. – «Лишь я могу причинять ей боль, заставлять страдать! Только я могу истязать и издеваться над… Матерью?» – откуда-то из глубины чёрного омута сознания вдруг всплыло воспоминание. Но колдун тут же отсёк никчёмное людское чувство. Его уже не трогали страдания обычного человека – муки совести и терзания души давно были отринуты – исчезли на алтаре в пещере Синих скал и были выжжены дотла в кругу кольца Циал’дорха.
Смерть зверски убитых обитателей хутора и похищение кофийцами двух маленьких детей даже не тронула ожесточённое сердце Уталоса.
«Лишь бы ещё Конан уцелел!» – вдруг обеспокоенно подумал колдун. – «На него-то у меня иные планы!»

***

Горящий сиренево-зелёным пламенем полусожжённый хутор. Кое-где тлели ирреальным огнём угольки. Пламя спалило мокрую древесину! И – ни одной живой души вокруг!
А воздух холодил, скорее даже леденил кожу всадников неведомой прохладой явно не естественного происхождения. Меж тем сама земля продолжала сочиться испарениями. Она слово стремилась, но никак не могла избавится от избытка влаги, влившийся в неё за несколько дней.
Осмотревшись по сторонам и прислушавшись, но не сказав ни слова, киммериец пришпорил коня. Миновал несколько полусожжённых хлипких строений – хлев и хибары, дотлевающие останки убогих хижин. Мычащие коровы, испуганно ржущие в загоне лошади. Блеющие овцы. Но нет обычного запаха гари! Казалось его словно выветрило или утянуло куда-то незримая сила.
Всадники скакали за Конаном, держась несколько поодаль и также молча и напряжённо приглядываясь.
С другой стороны хутора навстречу приближались хмурые верховые, возглавляемые Алларио.
– Опоздали! – рявкнул громко, на всю округу, киммериец.
– Ещё могут остаться уцелевшие, – бросила через плечо Тилайя и, пришпорив лошадь, направилась к ещё пылающему сиренево-зелёным огнём овину. Чёрно-зелёный клубящийся дым вздымался к кроваво-алым небесам и зловещей Звезде.
Варвар направился вслед за ускакавшей. И почти остолбенел. На земле валялся умирающий синекожий мужчина. Никогда за время своих бесчисленных странствий по свету киммериец не встречался с такими.
«Кто это? Демон или человек?» – Конан спешился и настороженно приблизился к лежащему.
На рассечённой напополам груди синекожего виднелась ужаснейшая рана с запёкшейся коричнево-зеленоватой жидкостью. Из бока умирающего торчал тускло поблёскивающий металлический предмет. Украшенное рунами и неизвестными символами железо отливало зловеще-красным.
Умирающий с трудом приоткрыл веки. Даже в красном, заливающем всю округу свете, киммериец заметил необычный фиолетовый цвет радужки глаз мужчины.
– Огонь вызвал я… Останови Т’л’гхарр-ра!.. Обрати Жезл против полукровки-колдуна, вызвавшего Звезду …Уничтожь портал Владык… Женщина-ключ…– прохрипел раненый умирая.
Конан, повинуясь необъяснимому инстинкту, вырвал из бока покойника торчащий обломок копья. Синекожий рефлекторно дёрнулся и затих. Из разорванной раны хлынула коричнево-зеленоватая густая кровь. Варвар отпрянул, не желая забрызгаться в неизвестной, а возможно и ядовитой, жидкости. Потом, словно преисполненный неким озарением, насухо вытер о плащ неизвестного покойника наконечник и остаток древка копья. Затем внимательно осмотрел его. Стальной наконечник и древко покрывали бесчисленные руны и загадочные символы, напоминающие архаичные ахеронские.
Конана пронзило как ударом молнии. От остатков копья ощутимо исходила некая чужеродная враждебность, всепроникающий холод и, одновременно, зной пекла, но также и некая непреодолимая притягательность. Киммериец почти покаялся, что инстинктивно схватил артефакт.
«Оружие древнее и явно наделено магией!» – молниеносно промелькнуло в голове варвара, и резко отшвырнул артефакт в сторону.
– Над чем задумался? – услышал вопрос также спешившегося и подошедшего Тейдрика.
– Никогда не видел ничего подобного, – кивнул Конан на распростёршееся синекожее тело. Оно не испарилось, не видооизменилось.
«Этот всё же был человеком?!» – с трудом подумал так о мертвеце киммериец. – «А не демон и ни иная тварь?»
Словно прочтя мысли варвара, гандер предположил:
– по описаниям мертвец походит на Небесных Владык. Но никто не прожил бы так долго…
Слова Тейдрика прервал резкий возглас Холтара:
– Конан! Тут ещё один живой, но умирающий!
Этот вскрик прервал раздумья варвара и подтолкнул к необычному поступку.
Вновь поддавшись некоему неведомому зову, киммериец резко отрезал своим кинжалом небольшой клочок ткани от плаща синекожего.
«Ему уже всё равно!» – несколько меланхолично решил варвар и, обмотав артефакт тканью, неожиданно сам для себя сунул свёрток за голенище своего левого сапога.
– Поспеши, если хочешь застать его живым! – теперь воскликнул Валтис.
Конан, вскочив на своего вороного, устремился на зов. Миновал распластанную на сырой земле с безжалостно перерезанным горлом и вдобавок наискось разрубленную поселянку. Несчастная лежала, широко раскинув руки и бесстыдно расставив нагие босые ноги. Плотное серое крестьянское платье, кажущееся розовым в зловещем свете Звезды, задралось до живота, обнажая те части тела, которые обычно скрывают приличные женщины. Варвар прикинул – на вид женщине около сорока. Огрубевшие от сельской работы узловатые руки, обветренное красноватое от солнца лицо с морщинами. Зоркий взор киммерийца даже при необычном зловещем свете различил характерные особенности. Судя по рыжеватым волосам, немигающе уставившимся в небо голубым глазам и грубоватым, даже несколько угловатым скулам, носу и подбородку – аквилонка из простонародья. Задублённая на ветрах и солнце, кожа на шее сморщена, словно содранная прожаренная гусиная шкурка. Варвар бережно объехал покойницу, явно принявшую мученическую смерть.
Наконец приблизясь к своим воинам, киммериец увидел два лежащих тела. Рядом с ними полуприсевшего Холтара и стоящего Валтиса. Аквилонец, поддев носком левой ноги, перевернул лежащего ничком мертвеца кофийца и презрительно сплюнул, увидев под распахнутым полуобгорелым плащом и рассечённой кофской кольчугой знак Т’л’гхара. Холтар сидел на корточках рядом со светловолосым умирающим, левой рукой придерживая его голову, а правой вливая в пересохший рот глотки вина из своей походной фляжки.
Присмотревшись к фигуре раненого, киммериец уловил что-то смутно знакомое.
– Элгард! – воскликнул Конан, узнав в заросшем светлой бородой мужчине бывшего знакомого наёмника бритунийца.
Варвар немедля соскочил с вороного и склонился над раненным, оттеснив Холтара.
Умирающий приоткрыл затуманенные предсмертной пеленой глаза и наощупь судорожно шарил вокруг себя дрожащими руками. Потом всё же сумел сконцентрировать угасающий взор на киммерийце.
– Конан… – скорее прошелестел, чем сказал он, – спаси детей… Эти…налетели внезапно… схватили женщину… детей…Убил одного…– и откинулся навзничь с предсмертным хрипом.
Киммериец внимательно осмотрел покойника. Вроде никаких внешних повреждений. Нет, едва заметное крохотное пятнышко на груди. Круглый, как от укола тончайшей иглы, прожог обуглил простую серую домотканную рубаху.
«Колдовство!» – решил варвар, которому многократно во время странствий по свету приходилось сталкиваться с метающими молнии чернокнижниками и странными артефактами, стреляющими смертоносными лучами.
Невесёлые размышления прервал подошедший Ранхард:
– Конан! На хуторе были ребятишки – пятилетние двойняшки – брат и сестра. Среди мертвецов их нет…
– Значит – утащили кофийцы! – рассвирепев рявкнул варвар, отскакивая как ошпаренный от бритунийца и взлетая на своего мирно стоящего рядом вороного.
Проклятие Звезды, зверства кофийцев, гибель спутников на миг превратили умудрённого годами короля в свирепого демона, жаждущего мести. Голубые глаза сверкали гневом, словно готовые исторгнуть испепеляющие лучи. Те молнии, от которых не спасут ни толщи скалы, ни магические щиты, ни боги.
– Алгунд и Тилайя! – громогласно рявкнул варвар. – Скачите в замок!
Алгунд сразу повернул коня, но Тилайя проявила упрямую несговорчивость:
– Это – мои земли! – решительно возразила бывшая наёмница. И на миг стиснув губы, потом жёстко и отчётливо изрекла:
– я – воин, а не вельможная подстилка!
Возражения женщина резко бросила прямо в лицо Конану. Тилайя словно превратилась в воплощение бритунийской богини неизбежной мести Нейстрис. Очи жещины грозно блистали, уста властно сжались, на скулах играли желваки, даже восхитительное тело под одеждой и кольчугой словно налилось сталью.
Киммериец сжал губы. Он не привык к подобным выходкам и не терпел неповиновения. Но сейчас здесь, в опутанной колдовством Альте, всё происходило не так, как прежде. Тут царила магия. Дело очевидно было не только в зловещей Звезде и кофийцах. Явно ощущалось присутствие и влияние некой неизвестной, но крайне враждебной третьей силы. И варвар, ранее редко менявший свои решения, теперь словно выковывая тяжеленным молотом каждое слово, процедил:
– хорошо. Разделяемся на три части. Здесь владычествует несколько могущественных и непонятно-неведомых сил. Возможно нам всё же не помешает поддержка – солдаты-стражи из замка. А пока двинемся за кофийцами двумя отрядами!
Тилайя удовлетворённая достигнутым эффектом, кивнула. Алгунд остановил коня.
Варвар не медля продолжил:
– Ингольд! Проберёшься в замок Тилайи. Тебя все знают и поверят.
Воин без раздумий и возражений, не прощаясь, повернул коня. Копыта зачавкали по влажной почве. Вскоре всадника уже не было видно.
Киммериец скомандовал:
– Ранхард! Поведёшь Алгунда, Валтиса, Олэта и Холтара! Постарайтесь обогнать кофийцев и любой ценой отрезать их от Синих скал! Не заденьте детей!
Внезапно варвар, словно вспомнив нечто важное, но постоянно ускользающее, жёстко – по-королевски, договорил:
– встретите колдуна или ведьму – убейте!!
Воины пришпорили коней. Кольчуги сверкнули ярко-алым, и наездники стремительно, словно мелькнувшая молния растаяли за оранжево-красноватой дымкой.
– Тилайя, Аларио, Тейдрик – со мной! – договорил варвар. – Придётся немного задержаться, а потом догоним убийц!
– Ты же вроде хотел добраться до пылающего зеркала на Проклятой поляне? – обронил гандер.
– Тейдрик!– обрывая угрожающе рявкнул Конан. – Необходимо завершить одно малоприятное дело! Тилайя, можешь подождать в сторонке!
Губы женщины-воина исказила недобрая вымученная усмешка, а рука плавно скользнула к клинку:
– я уже предупреждала тебя: здесь мои владения и мои люди, хоть и покойники…

***

Несколько увлёкшийся наблюдением за кофийцами и придавшись размышлениям, Уталос на время упустил из виду Конана. Теперь колдун решил наверстать упущенное и с нескрываемым интересом смотрел за происходящим на хуторе Иларис.
«Киммериец явно не глуп и делает выводы из прошлых ошибок!» –подумал колдун, поняв замысел варвара.
«А эта женщина!»– восхитился Уталос, глядя на Тилайю, вытягивающую свой меч, блеснувший как алая молния. – «Не то, что та распутная потаскуха Индара, раскидывающая ноги и раскрывающая объятия перед первым встречным! Эта – из другой породы! Вот бы приберечь её для себя!» – и порочная, изувеченная и снаружи и изнутри натура колдуна задрожала от похотливо-плотоядного вожделения.

***

Издали в зловещем свете приближающейся пылающей звезды Синие скалы окрасились в лиловый. Превратились в подобие полусломанных, но всё ещё смертельноопасных клыков неведомой кошмарной твари, раззявившей свою уродливую пасть.
– Гартас! Мы почти у цели! – восторженно прохрипел Луфис своему вожаку-предводителю.
Тот не ответил, лишь стёр пот с взмокшего лба. Усилия скачки и моральное напряжение, связанное с убийством синекожего, вымотало его донельзя.
Да, убивший синекожего наглеца Гартас без возражений стал вождём поредевшего отряда Т’л’гхара. Теперь их осталось всего семеро. Но изрядно поредевший отряд упорно рвался вперёд к цели.
«Семь – священное число одного из шемитских племён – давнего союзника Т’л’гхара,» – ухмыльнулся про себя Гартас. – «Может оно принесёт удачу и нам?»
Правда вместе с семерыми адептами Т’л’гхара поневоле находилось ещё трое. На отобранной у Тейсина лошади тряслась Индара. А поперёк седел ещё двоих всадников болтались два детских тельца. Ребятишки едва-едва достигли пятилетнего возраста. Но кофийцы не считали этих троих людьми. Они были для них лишь необходимыми жертвами. Причём голубокожая женщина – достаточно ценной жертвой.
Конные кофийцы стремились за древним предназначением – навстречу судьбе и древним пророчествам Т’л’гхара. Сектантов не смогло даже привлечь полыхающее багряными отсветами нездешнего огня озеро. Или это было некое колдовское зеркало? А может это недра земли вдруг открылись, явив неведомые древние сокровища? Хотя с равным успехом свечение могло оказаться и ловушкой колдуна или ведьмы. Ничто не могло свернуть аколитов-фанатиков с дороги.
Но коварным замыслам мерзавцев было не дано свершится. Наперерез негодяям, встав прямо на пути к заветным Синим скалам, вдруг как из ниоткуда выскочило несколько всадников. Если бы не явно взмыленные и едва не валящиеся от усталости полузагнанные кони, незнакомцев можно было бы принять за призраков.
Нет, они оказались людьми. И очевидно не дружелюбными! Столкновение становилось неизбежным.
Алое зарево Звезды и закатного солнца заливало местность кроваво-красным.


(Конец первой половины главы) - весь текст достаточно объёмный и прошлый раз "не влез".
Окончание вскоре последует

[Vlad lev]

Не особо задержавшееся завершение 23 главы и всей истории:

Вторая часть главы 23

Ограничение по возрасту 16+
Похоже даже дневное светило, такое багровое и необычайно близкое, нависающее почти над головами, укрылось за горизонт, чтобы не видеть все те непотребства и изуверства, что словно обезумевшие от крови изверги творили люди на хуторе Иларис.
Солнце будто поглотила пасть чудища, того, что было древнее самого светила, а может и всей Земли. Но предвечерний сумрак так и не смог накинуть свой полог на Альту. Зловещая алая Звезда озаряла окрестности мертвенно-малиновым светом. Ничему светлому и благожелательному явно не находилось места здесь на похоже оставленной добрыми божествами местности. Территории, явно проклятой и охваченной колдовством. Те немногочисленные люди, кто ещё вынужденно остался обитать здесь и чудом избежали безумия, насылаемого лучами Звезды, дрожа от ужаса забивались в свои жилища или вжимались во временные пристанища, стремясь укрыться в любых закутках. Подобно крысам или насекомым, норовящим скрыться по щелям, дырам и норам.
Страх выползал отовсюду: из потаённых уголков души, крался из покосившихся заборов и строений, проникал из обезлюдевших дорог и тропок, из лесной глуши. Сами небеса и хлюпающая от дождей почва источали флюиды кошмара. Жуть не имела чётких очертаний и наименований. Всюду возникали и хаотично метались бесплотные тени. Более чуткие к надвигающейся опасности птицы и лесные звери загодя покинули места своего привычного обитания и словно испарились. Несчастный домашний скот и мелкая живность, которым загоны, клети и путы не позволяли исчезнуть, пугливо вжимался в землю и боязливо выискивал возможность вырваться и улизнуть подальше.
Однако окружающий кошмар казалось, нисколько не тревожил ни нескольких воинов, бесчинствующих на хуторе Иларис, так и две группы всадников, застывших друг напротив друга на пути к Синим скалам.

***

Вязкая липкая тёмно-багровая грязь, в которую превратилась почва на хуторе, да и почти на всей территории Альты, доходила воинам Конана до щиколоток. Казалось они бредут по чавкающему кровавому месиву. Копыта временно свободных от седоков коней утопали в хлипло-осклизлом грунте. Лошади нервно фыркали и недовольно пряли ушами.
Последний взмах меча, и Конан отсёк голову синекожего. Кажущаяся фиолетовой голова с бульканием погрузилась в жижу. Сначала по губы, потом скрылся и нос. На поверхности остались странно открытые глаза. Словно некий человек или демон толи провалился, толи наоборот выбирался из толщи земли, но застрял. Киммериец аккуратно очистил свой клинок от буровато-зелёного налёта о тёмный плащ синекожего и направился к своим спутникам.
Необычное отталкивающее занятие могло вывести из себя даже опытного наёмника. Граф Алларио с трудом подавлял подступающую тошноту.
– Не привычно выступать в роли мясника? – ехидно вопросил Тейдрик у Алларио, когда тот брезгливо вытирал свой измазанный кровью разрубленных на части покойников меч.
– Знаешь, – неожиданно спокойно ответил граф задиравшему его гандеру, – даже во времена безумца Нумедидеса дворянина за подобные зверства могли казнить.
– Кончай брехать! – резкий рык внезапно неслышно и стремительно подошедшего варвара заставил говорящих на миг смолкнуть.
Однако Алларио не унимался.
– Уверен, что расчленение мертвецов необходимо? – не сдавался граф, теперь обращаясь к Конану.
Но вместо ответа короля услыхал охрипше-осиплый голос Тилайи:
– избавься от дворянского высокомерия! И как только прожил долго, будучи таким щепетильным?!
Издевательская реплика владычицы Альты окатила Алларио словно ушат холодной воды. Алеющая Звезда заливала зловещим кроваво-красным и фигуры стоящих, и разбросанные вокруг них в жидком месиве дождевой воды и грязи останки рассечённых тел.
Заметив полунедоумённый взгляд графа, варвар словно нехотя, как бы объясняя нечто очевидное и не раз уже изречённое неразумному, пропускающему всё мимо ушей ребёнку, бросил:
– ты не задумался, что покойники могут наброситься на нас сзади?..
Алларио невольно отшатнулся. Происходящее в течении нескольких дней никак не укладывалось в голове. Их относительно спокойное продвижение в лесах до Альты словно стёрло из памяти ночные ужасы постоялого двора.
Конан спокойно продолжил:
– некромантия «воскрешает» мертвецов. Это несколько схоже с тем, что Алгунд назвал варгардами.
– А почему?..
– Разделил отряд? – предвосхитил вопрос варвар.
Алларио лишь молча кивнул. Остальные промолчали, но всматривались в Конана настороженно.
– Кофийцы оставили следы копыт и ног. И я не просто рассекал покойников! Кроме того, ранее успел переброситься парой фраз с Алгундом. Он был уверен – всадников не более восьми. В предсмертном хрипе знакомого бритунийца Элгарда мне также послышалось слово «семеро». Захваченные мерзавцами женщина и двое детей их также явно задержат. Пятерым нашим воинам налегке несомненно удастся обогнать негодяев. Надеюсь, магия и колдуны не помешают!
Граф внутренне содрогнулся: «жестокий, хитрый варвар!». Затем задумался, очередной раз придя к выводу:
«Да, это не просто дикарь – марионетка или ставленник дворянских кланов, а необузданный и расчётливый воин!»
– Пора, некогда заниматься болтовнёй, равно как и погребением останков! – сурово бросил Конан, поставив точку в разговоре.
Внезапно поднялся завывающий ветер. Заунывные стоны пронзали уши, проникая до мозга. В порывах ветра, угрожающих и одновременно укоряющих, слышались человеческие нотки. Словно заныли, взывая к отмщению и справедливости, возмущённые творимым святотатством и чудовищным кощунством души невинно растерзанных людей.
Сердце Алларио вновь сжало и почти разрывало. Предвестие, тревожное ощущение неминуемости и неотвратимости встречи с предназначенным судьбой заставляло трепетать даже опытного воина.
Тем временем в алом свете, нисходящем от Звезды, внезапно отчётливо прорезались два болезненных бледно-зеленоватых луча. Они словно рассеяно потекли в двух направлениях. Одно – к колдовской поверхности, подобной гигантскому зеркалу, другое – прямо в вглубь Синих скал.
– Вот и ответ, – хмыкнул Конан. – Скорее всего, основное колдовское логово там – в Синих скалах, а не в отвлекающем пламенеющем зеркале.
Ни Тейдрик, ни Тилайя, ни Аларио даже не подумали возразить. Они явно желали побыстрее покинуть разорённый хутор, превратившийся в место бойни.
– По коням! – скомандовал Конан, которого особо не заботили размышления и сомнения, обуревающие графа и его спутников. – Похоже, Звезда невольно раскрыла убежище колдуна или ведьмы! Туда же явно рвутся и кофийцы- Т’л’гхара.
Всадники помчались вперёд через смрадное ненасытное красно-малиновое беспрерывно парящее простирающееся вплоть до горизонта месиво. Туда, вдаль, куда ушли кофийцы, и туда, куда проникали непрерывно струящиеся и будто стремящиеся укорениться там тлетворные лучи.

***

Уталос недоумевал – при всех своих новообретённых способностях его физической оболочке никак не удавалось переместиться из подземного лежбища в пещеру в Синих скалах! Даже его бесплотное сознание ka словно натыкалось на преграждающие путь невидимые барьеры. Разъярившись от безысходности, колдун вынуждено заковылял к заветному алтарю как обычный смертный! Нелегко дались искалеченному телу эти вроде бы несложные движения по грязно-кровавой жиже и осклизлым лиловым скалам. Непрерывно галдящий свирепствующий в голове хор ахеронских голосов стал раздражать всё более и более. Те назойливо талдычили о каком-то копье Зелтфхалуна, уничтожении алтаря, убийстве Индары и варвара…
«Здесь, и только здесь, где впервые узрел действие Жезла, я обрету могущество!» – игнорируя внешние невзгоды, сложности перемещения, звучащие в голове угрозы и ломоту во всё теле, колдун упрямо шёл, продвигаясь к намеченной цели.
С трудом проникнув внутрь пещеры, Уталос интуитивно взглянул вверх и почти остолбенел. Сюда, вниз прямо на пещеру от алой звезды нисходил расплывчатый бледно-зеленоватый луч! Второй такой же уходил несколько вбок. И колдун почти был уверен, куда тот падал – прямиком на Проклятую поляну!
Теперь, осваивая и переосмысливая полученные знания, колдун знал – необъятна звёздная бездна космоса. А для обладающих сокровенными навыками почти всё – доступно. Необычайные неисчисляемые нечеловеческие миры – рядом. К ним ведут порталы. Если уметь их отворить и правильно применить – прорвутся хрупкие оболочки привычного человеку мироздания! Не зря о подобном вещают предания, апокрифы и легенды многих народов. Часть таких знаний открывается шаманам, магам, жрецам; часть приходит в виде озарений или сплетения невероятных зрелищ и откровений к творцам – поэтам, сказителям мифов, и созидателем скульптур или картин.
Витающие в бесконечном пространстве мысли можно уловить! И извлечь из них нечто полезное. Завораживающее воздействие хлынувшего потока иррационального навсегда сплелось с сознанием Уталоса. Да, теперь понятна поговорка в разных интерпретациях встречающуюся у древних летописцев:
«Издавна известно посвящённым – всё необычайное – рядом! Достаточно присмотреться – увидишь наичудеснейшие или наижутчайшие миры!».
Колдун усвоил: из неведомых бездн либо приходят незваные гости, либо туда можно самому войти повелителем!

***

Позади пяти неизвестных кофийцам всадников, преградившим путь к Синим скалам, полыхало негасимое пламя. Там словно продолжала бесчинствовать неведомая сила. Гигантская площадь зеркально отражала от своей поверхности алый свет Звезды. Дневное светило стремительно закатилось, будто скрылось, убоявшись более могущественнейших сил, но интенсивность зарева алеющей Звезды напротив только усиливалась.
«Неужели воды циклопического водоёма или гигантского магического зеркала исторгли эти фигуры и выслали нам навстречу?» – некстати мелькнуло у Гартаса в мозгу. – «Да нет же,» – в который раз успокаивал себя предводитель Т’л’гхара, – «Лоснящиеся бока лошадей…» – тут он невольно напрягся, – «словно порождения, выскочившие из… того колдовского водоёма?!»
Размышления прервал истерический, пронзительно визгливый крик Луфиса. Тот, явно не выдержав напряжения, заверещал на аквилонском:
– Глупцы, ничтожества! Падите ниц пред владыками!
Это достигло эффекта прямо противоположенного ожидаемому. Самонадеянный вопль Луфиса развеял последние сомнения воинов-спутников Конана. От неминуемой смерти верезжащего кофийца спасло только то, что поперёк его седла свисало тельце похищенного на хуторе мальчишки.
Олэт стрелял точно и молниеносно, по скорострельности и меткости поражения превосходя даже прирождённых лучников с Востока –гирканийцев и боссонских стрелков с Запада. Первая стрела наёмника Алларио вонзилась в глаз кофийца, находящегося справа от Луфиса, вторая – пробила рот, кроша зубы, разрывая язык.
Оба аколита Т’л’гхара умерли мгновенно, однако поражённые насмерть всадники не вывалились из сёдел. Но третью стрелу Олэт выпустить не успел. Арбалетный болт одного из кофийцев разорвал его горло. Захлёбываясь собственной кровью и сваливаясь со своего скакуна, ещё один соратник киммерийца отправился в мрачные чертоги смерти.
Небольшую вытоптанную каменистую площадку предлесья древние кровожадные боги словно специально подготовили для подобных ристалищ. И теперь на небольшой полянке хаотично метались три неуправляемые лошади. Две несли на себе полузавалившихся набок покойников-кофийцев. Из их голов, словно из туш убитой дичи, торчали оперения стрел. Третий конь, лишившийся своего наездника – стрелка Оэлта, потерянно ржал.
Кофийцы были жестокие кровожадные садисты, но не трусы. Несмотря на почти мгновенные смерти двоих соратников, они не растерялись. Следующая стремительно выпущенная другим арбалетчиком Т’л’гхара стрелка чиркнула почти в лицо аквилонца Валтиса, содрав шлем и рассекая лоб. Возможно, от гибели Валтиса спасла мгновенная реакция – он успел уклониться, седьмым чувством уловив опасность, услышав свист или ощутив предварительное мимолётное дуновение ветерка. Кровь залила глаза аквилонца, но он удержался в седле, так и не выпустив поводий из рук.
Силы противоборствующих почти сравнялись – пятеро против четверых. Но сейчас кофийцы оставались в недосягаемости от оружия спутников Конана. Это давало им некое преимущество. Тут Гартаса словно посетило озарение:
– Бросайте щенков! Сначала разделаемся с этими! Используйте Жезлы Владык! – И первым, подавая пример, выхватил свой Жезл левой рукой. Правой продолжая удерживать поводья от коня. Тот нёс ценный груз – на хребтине которого безвольно болталась, видимо сильно оглушённая, женщина.
Быстро избавившись от мешающего хнычущего мальчонки, попросту столкнув его с лошади, Луфис также выхватил свой Жезл.
Но Ранхард, Алгунд, Валтис и Холтар не устрашились – не уподобились тупому скоту, послушно идущему на заклание. Валтис уже оказался вблизи одного арбалетчика-кофица. И пока тот судорожно пытался перезарядить арбалет, рубанул мечом по левой руке аколита. Отсечённая конечность вместе с арбалетом плюхнулась наземь, из культи руки хлынула кровь. Заверезжав, как резанный поросёнок, арбалетчик отшатнулся. Но было поздно – следующим ударом Валтис рассёк его глотку.
Но удача не во всём сопутствовала воинам, бросивших вызов безумцам древнего культа. Стрелка второго арбалетчик поразила Ранхарда в левое бедро. Скрипнув зубами от боли, наёмник качнулся, но всё равно направил коня прямо навстречу Луфису.
Меж мечущихся в алом свете людей и коней, испуганно вжимаясь в грунт, мельтешили двое детей.
Ещё один из кофийцев – успевший вытащить Жезл Балфар возопил:
– Шакалы! Склонитесь пред адептами Т’л’гхара!
Вряд ли это могло повлиять на исход схватки. Но тут от Алгунда, вернее от его коня, отвернулась вероломная удача. Подвернув ногу в какой-то колдобине, жеребец болезненно заржал и завалился на бок. Аэсир не успел выскочить из седла. А изменчивая удача, видимо передумав, явила Алгунду лик некой милости. Сильно грохнувшись наземь под хрипящим конём, аэсир всё-таки сумел избежать придавливания конской тушей. Но завалившийся и сипящий в предсмертной агонии жеребец никак не давал выпростать из-под себя левую ногу Алгунда. И тот в бессильной ярости трепыхался на земле.
Кофийцы уже ликовали, торжествуя победу…Но тут на поле битвы, словно чёрный вихрь, влетел гигант на вороном коне. Алый свет отливал пламенем пекла от его кольчуги, шлема и длинного клинка. Даже лоснящиеся от скачки бока вороного поблёскивали какими-то нездешними отсветами. Хотя возможно это и были иллюзии, навеянные дрожащим воздухом переполненной колдовством местности.
За этим ирреально-кошмарным демоном, словно вырвавшимся из глубин самой преисподней и набросившимся на кофийцев, неслось ещё три зловещих всадника.
А гигант сходу уже разрубил напополам склонившегося над Алгундом с занесённым клинком кофийца…
Словно древние боги или иные неизречённые и не имеющие даже названий на языке людей силы потешались над Т’л’гхара. Однако зловещая потеха продолжилась.
– Прочь, падль, с моей земли! – Тилайя вздыбила кобылу, уподобляясь воинственной безжалостной гиперборейской богине-воительнице –легендарной королеве Ингелле…
Вместо ответа из Т-образного навершия Жезла Балфара вырвался фиолетовый, подобный молнии, луч.
Кобылица Тилайи внезапно понесла вперёд, Балфар вновь вскинул Жезл. Титаническим рывком вздыбленный конь Алларио оказался на пути смертноносного луча из Жезла. Уклониться от летящей молнии сам граф уже не успел и, поражённый почти в самое сердце, рухнул с коня. А зингарский кинжал сумевший остановить лошадь Тилайи уже по рукоять воткнулся в глотку Балфара. Рефлекторно взмахнувший руками кофиец выпустил поводья и Жезл. Однако ещё до того, как Жезл Владык вывалился из правой руки аколита, второй молниеносно вырвавшийся из него зловещий луч успел пронзил левый бок воительницы. Тилайя болезненно вскрикнула и рухнула с лошади, пресильно стукнувшись о каменистую землю, которую не смогли размягчить даже проливные дожди.
Неукротимо алеющая Звезда или сами зловещие боги словно только этого и ждали. С небес, как осеняя происходящее,– прямо изнутри Звезды – вниз хлестанул расширяющийся конусом книзу ядовито-изумрудный луч. Это, да и численный перевес воинов Конана, окончательно сломило двоих оставшихся адептов Т’л’гхара.
Холтар гнался за Луфисом, без оглядки улепётывающим назад – в сторону разорённого хутора Иларис. От ужаса кофиец даже не пытался воспользоваться Жезлом Владык или иным, более привычным оружием. Холтар не знал пощады. Из его правой руки в спину беглеца вылетела словно металлическая молния, сверкнувшая изумрудом. И топорик с глухим стуком воткнулся меж лопаток беглеца.
Изумрудный луч Звезды внезапно утратил своё ядовито-изумрудное свечение. Его сияние поблекло и рассеялось, словно растекаясь по малиновому воздуху, но не исчезло.
Тоненько, но громко заплакала брошенная кофийцами девочка.
Гартас, нахлёстывая коня и при этом не выпуская поводья второй лошади с женщиной, всё-таки нёсся к вожделенной цели – по направлению к яростно полыхающему водоёму и Синим скалам.
Конан соскочил с коня и склонился над умирающим, понимая, что помочь ему не в силах. Затуманенный предсмертной пеленой взор графа всё же узнал варвара. Киммериец проронил:
– знаю, ты и не думал защищать меня, а спасал женщину…
Алларио напоследок попытался пошутить, но силы быстро покидали его. Потом посерьёзнел:
– молю, сдержи обещание, помоги сыну … Королевство…на дальних берегах, полное сокровищ… Карта… Капитан знает…
Конан вдруг показался Алларио неким сошедшим с небес непобедимым богом войны или могущественнейшим воином – героем долегендарных незапамятных времён. Свет пламенеющей Звезды словно окутал фигуру киммерийца в пурпурную тогу – знак отличия наизнатнейших родовитых вельмож.
«Недооценил я варвара, а себя напротив – переоценил!» – блеснуло у графа запоздалое осознание. И залитый алым светом авантюрист, вельможа, неудавшийся мятежник и несостоявшийся король вступил в царство смерти.
Конан намеревался догнать последнего ускользающего кофийца, но остановился – заметив Тейдрика. Гандер стоял на коленях, придерживая голову Тилайю. Тейдрику не удалось принять участие в стычке с кофийцами, но похоже ему было и не до того.
«Медлить нельзя!» – вспыхнуло у киммерийца в мозгу. Варвар вскочил на коня и повернулся к Тейдриксу и раненной Тилайи. Даже в алом свете Звезды Конан увидел, как смертельно бледна его подруга.
– Останься с ней, помоги! – выкрикнул на скаку Конан. Потом на миг остановился, осмотрев поле брани и громко рявкнул:
– Ранхард, Валтис! Берите детей, и – в замок!
Раненный в правое бедро Ранхард болезненно поморщился, но он был теперь единственный из ещё оставшихся с киммерийцем кого немного знали дети и хорошо знали в замке Тилайи.
Перепуганные и измазанные в полузасохшей грязи, которая выглядела в свете Звезды словно запёкшаяся кровь, детишки боязливо потянули свои ручонки к Валтису. Светловолосый аквилонец напомнил им зарубленного кофийцами отца – бритунийца Элгарда. И даже с ног до головы обляпанный грязью и окровавленный Валтис казался детям добрым героем из маминых сказок.
Напавшие на хутор Илари обожжённые, смуглолицые кофийцы напротив выглядели в детских глазах словно демоны из бездны. Именно эти твари убили их мать! Их – дьявольское отродье – пытался, но не смог остановить отец! И, наконец, сейчас этих мерзавцев уничтожал Валтис и тот черноволосый гигант по имени Конан и воины, которых он возглавлял.
– Холтар! Помоги Алгунду! Я – догоню и добью сбежавшего! Встретимся у Синих скал! – ещё раз рыкнул варвар и устремился вослед за кофийцем.
Гартас прытко удирал, но так и не отпускал вторую лошадь, скачущую с переброшенной поперёк седла полуобнажённой женщиной.

***

Уталос ликовал – его избранник разделался почти со всеми врагами! Да, именно такое тело ему и подойдёт! А главное – и черноволосый дикарь и потаскуха Индара, сами того не ведая, двигаются в нужном ему направлении! Прямо к древнему алтарю в пещере Синих скал!

***

Конан почти догнал подхлёстывающего своего коня Гартаса. Тот, несмотря на опасность, так и волок за собой вторую лошадь, не выпуская её поводий.
Варвар пересёк неглубокий, но достаточно широкий ручеёк, вода которого в бледно-зелёном свете, падающим с небес, отливала мерцающим изумрудом. На ум невольно пришло крестьянское суеверие: «Зловещие порождения тьмы не могут пересечь бегущую воду.»
Но сейчас Конана гораздо более заботило другое – беглец и этот необычный зеленоватый луч, исходящий от кроваво-алой Звезды, словно сопровождающий их путь.
«Ладно, с этим разберусь попозже!» – решил киммериец.
Тут словно боги решили подыграть ему. Чаша весов явно резко качнулась в пользу Конана – в ручье конь кофийца видимо повредил ногу и начал прихрамывать. Грунт под копытами на другом берегу ручья был твёрд, синеват и каменист. Кроме того – почти сухой, несмотря на затопившие всю округу и превратившие почву в жижу дожди. Конь Гартаса стал спотыкаться. Кофиец, громко помянув Нергала, соскочил наземь. Рванулся ко второй лошади и скинул с неё Индару. Та безмолвно, словно куль с мукой, рухнула вниз. Но дальше сбежать Гартасу не удалось.
– Стой, кофийский гусак! – раздался почти рядом громоподобный глас. Следующий словно заволакивающий
Оскорблённый тощий светлокожий зелёно-кареглазый Гартас не нашёл ничего лучше, как выкрикнуть в ответ:
– замолкни, шелудивый пёс!
Больше в своей жизни ему ничего высказать не довелось. Разъярённый бранью и прошлыми зверствами кофийцев варвар не медлил. Кинжал киммерийца навек заткнул глотку адепта Т’л’гхара, так и не дав вырваться очередным ругательствам.
Несостоявшийся «Повелитель», захлёбываясь собственной кровью, осел наземь. Зеленоватое свечение с небес разом утратило свою интенсивность. Но игра оттенков света и цвета сейчас не трогала Конана. Он направился к так и лежащий бездвижно женщине. Та слабо шелохнулась.

***

Уталос, продолжающий безмолвное наблюдение за Конаном и Индарой, насторожился. Но потом успокоился. Киммериец явно не собирался убивать женщину или как-то вредить ей.
«Всё проистекало как нельзя удачно! Именно эти двое и нужны для ритуала!» – продолжал утешать себя колдун. Только назойливые голоса ахеронцев опять твердили о каком-то опасном копье.
«У варвара и Индары не заметно никаких копий!!» – опрометчиво решил Уталос и отмахнулся от угроз, как от навязчивой мошкары.

***

Тейдрик седьмым чувством ощущал – Тилайю сейчас тревожить нельзя. Главное для неё – покой. Поэтому гандер отказался от помощи Валтиса и Ранхарда и предложения отправиться с ними и детьми к замку. И потом, Тейдрик знал – для того, чтобы попробовать исцелить раненую он должен остаться один. Ибо его действия не были предназначены для посторонних.
Тилайю от мгновенной смерти видимо спасло то, что луч из Жезла либо не обладал необходимой силой и интенсивностью, либо его удар не повредил жизненно важные органы.
Мертвенно-зеленоватое свечение удалилось с поля побоища, словно преследуя ускакавшего киммерийца. Округу вновь заливал алый свет Звезды.
Тейдрик терпеливо ждал, пока Валтис и Ранхард, посадив детишек на коней, оставшихся от убитых кофийцев, увезут малышей подальше от этого залитого кровью места бойни. Потом выждал, когда Холтар помог Алгунду выбраться из-под придавившего его ногу коня. Также молчал и не шевелился, пока эти двое разрубали мертвецов-кофийцев и даже своих погибших спутников – Алларио и Олэта на части. Гандер знал – это необходимость.
Наконец Тейдрик увидел, как севшие на коней Холтар и Алгунд удаляются вослед за ранее скрывшимися Валтисом и Ранхардом. Теперь он остановил невидимую другими передачу своей внутренней энергии Тилайе. Настало время для более существенных действий.
Алеющая Звезда продолжала заливать местность кровавым цветом. Только сейчас он стал переливчато-мерцающим. Одновременно толи из глубины Синих скал, толи от самой Звезды навстречу друг другу исходили бледно-зелёные лучи. Ещё один луч, то и дело приобретающий ядовито-изумрудный цвет прерываясь бил в пламенеющую огромную поверхность. В то место, которое благодаря неудачной магии Уталоса превратилось в подобие зеркала.

***

Почти пришедшая в себя после свалившихся потрясений Индара отблагодарила Конана и, заметив его намерение отправиться дальше заговорила:
– Попробую объяснить… – сбивчиво начала Индара, – остальные могут не понять, но ты прошёл полмира, увидел, узнал и испытал многое… Надеюсь, поверишь и поможешь… Я сама получила эти знания и осознала – осмыслила их лишь недавно… Честно говоря – лишь сейчас. Это словно озарения и картины некогда случившегося приходит к таким как я при достижении определённого возраста. Думаю, также немаловажную роль сыграло и приближение Звезды королей, и неосмотрительное использование некими полузнайками древних предметов Небесных Владык.
Киммериец недоверчиво взирал на женщину. Та, без тени смущения, хоть и не вполне последовательно продолжила:
– Давным-давно мои предки пришли сюда с далёких звёзд, из гибнущего мира зелёного солнца и алого неба… Перемещались там, в межзвездии, на гигантских крылатых кораблях – громадных летающих замках, ища пути и мир, подходящий для занятия и благоприятный для их обитания… Раз в тысячелетие звёзды занимают благоприятное положение. И тогда крылатые межзвёздные корабли, подобно парусным морским ладьям, использующим течения и попутный ветер, могут достичь нашего мира… Когда-то в древности Небесным Владыкам удалось обнаружить и эту планету. И они спустились на Землю…
Потом потянулись годы или столетия угнетения и жестокости. Потом против чужаков – пришельцев-завоевателей словно ополчились сами боги, а не только люди. Чудовищные катаклизмы положили конец могуществу Небесных Владык. Уцелели лишь единицы…
Но сейчас не всё так просто. Теперь они идут не наобум. Словно отдалённый жёлтый огонёк, призывно манящий в стылой дождливой ночи одинокого путника, несутся они на посланный им как с маяка сигнал. Импульсы исходят от Жезлов, оставленных ранее Владыками и иных артефактов. Эти предметы, в свою очередь, могут активироваться некой неведомой энергии только тех, в чьих жилах течёт кровь Небесных Владык.
Порождение чужих миров – Небесные Владыки изначально были враждебны. Но их потомки, как рождённые здесь, так и гибриды-метисы, изредка появляющиеся от смешения синекожих чужаков с людьми, стали уже не такими. Их презирали первородные, сами они отвечали им тем же. Возникли конфликты, часть гибридов Т’л’гхара вместе с родившимися уже здесь чистокровными выступили против остальных Небесных Владык, и те были уничтожены. Часть людей стала почитать возглавивших их гибридов-метисов за богов, другие – истреблять оставшихся Небесных Владык, пытаясь выведать у них сакральные знания, тайны могущества и дарящий бессмертие секрет использования Жезлов Душ и иных артефактов. Так зародилась секта Т’л’гхара…
Конан недоверчиво хмыкнул, а Индара продолжила:
– ты же знаешь, как ценят, хранят и оберегают от чужаков и непосвящённых свои секреты ремесленники, кузнецы и маги. Даже гильдии воров и убийц! – решительно завершила женщина.
Киммериец молча кивнул головой, невольно оценивающе осматривая фигуру женщины. Изодранная в лохмотья лёгкая желтоватая туника, в алом свете Звезды кажущаяся оранжево-розовой, растрёпанные до плеч волосы, босые ноги, вздымающиеся округлые груди внезапно чем-то напомнили ему вендийских женщин. Кожа миловидного личика, стройных женских ножек и обнажённых изящных рук отливала необычным оттенком.
«Осталась полуголой, такой как её похитили, и не ощущает неловкости или неудобства!» – промелькнуло у варвара.
– Мой сын, – с грустью продолжила Индара, – набрался всяких запретных знаний и стал буквально одержим. Практически обезумел… Не знаю точно, что он натворил. Признаю: он спятил, хотел изнасиловать меня… Его действия и использование древних артефактов Владык исторгли в пространство импульсы…
– Короче! – прервал Конан, – зачем тебе я?
Индара торопливо продолжила:
– Теперь грядёт новое вторжение Владык. И чужаки стали умнее – учли прошлые ошибки своих предшественников. Только люди, имеющие с нами общую кровь, могут пробудить оставшиеся здесь с древности Жезлы и иные артефакты. Причём наибольшего эффекта это достигается у чистокровок, как я…– немного потупилась Индара.
– Импульсы, испускаемые нашими телами, усиливают невидимые лучи, источаемые артефактами, пробуждают – активируют их – заставляют работать. На такое не способен ни один могущественнейший колдун!
Конан скептически хмыкнул.
Женщина, явно не придав значения этому говорила:
– при использовании оставшихся здесь с древности выделяется некая энергия. Её импульсы пронзали космическое пространство, показывая летающим крепостям Небесных Владык направление движения. Получив эти сигналы, те ещё до начала вторжения начали невидимыми лучами обстреливать территорию предполагаемой высадки. Люди, попавшие под удары этих лучей, обезумевали, тупели, превращались в толпы фанатиков…
– Ты тратишь время, а я – теряю терпение! – почти прорычал киммериец.
Женщина не повела и бровью.
– Пророчества есть не только у людей,– печально проронила Индара. В открывшихся мне легендах и преданиях упоминалось:
«Избранная, отмеченная Звездой, рождённая вне звёзд, укажет путь.» – продекламировала голубокожая женщина. И продолжила:
– …несущая надежду, или гибель…Соединясь с потомком дикарей… Презрев своих отцов…»
Конан ни с того, ни с сего призадумался о не раз уже приходящем и ощущённом на своей шкуре:
«Древние пророчества, легенды, символы и знамения…Сколько раз ниспровергал их сам. Но также и – исполнял, хотя никогда им не следовал: не покорялся подобно несомой бурным потоком щепке. Долг короля и его долг воина – остановить безумие! И это свершить самому!»
Внезапно мысли киммерийца приняли иное направление:
«У неё на самом деле такой необычный цвет кожи? Или это морок опутавшего Альту колдовства и отсветы Звезды?» –
Но вслух произнёс иное:
– Нужно возвращаться к моим людям, – резко оборвал он слова женщины.
– Не торопись, – мелодичным чарующим голосом произнесла Индара. Её тёмно-зелёные очи полыхнули фиалковым огнём. Пламенем одновременно леденящим, как холодный свет бесчувственных далёких звёзд и обжигающим, словно неугасимое пламя пекла и раскалённым более, нежели воздух пустыни Шах-ин-Сорх.
Внутри у варвара дрогнуло. Это не был трепет, подобное колыханию листвы под лёгким ветерком. Взор женщины завораживал, притягивал неумолимо. Киммериец оказался не в силах противиться могучему воздействию – влечению, превосходящему обычный зов плоти. Нечто предвечное, могущественнейшее, изначальное манило и влекло к себе. Никакие древние пророчества, происки колдунов или усилия людей не могли помешать или остановить происходящее.
В целой Вселенной остались только двое. Отринув всё окружающее бытие, варвар шагнул к Индаре…
На каменистой синевато-малиновый земле, едва прикрытой наспех сорванными еловыми ветками и сброшенным плащом, бешено извивались два нагих тела… Словно вокруг не было ни зловеще пылающей Звезды, ни всё опутывающего незримого сетью колдовства…
Спадающие сплошным каскадом и закрывающие лоб густые светло-каштановые волосы Индары внезапно откинулись. И Конана пронзило как насквозь. На лбу любовницы показалась родинка – тёмно-багровая звезда! Киммериец похолодел – древнее пророчество сбылось: он поддался и оказался повержен Звездой!

***

текст опять не уместился...
сейчас вследующий кус выложу

[Vlad lev]

третья часть главы 23 (не влезшая в предыдущий пост):

Ограничения по возрасту 16+:

***

«Случка! Опять эта порочная дрянь – похотливая сучка тешит свою неуёмную похоть!» – Создание, некогда бывшее Уталосом, вознегодовало и возликовало одновременно.
«Двое глупцов… Эти, так необходимые ему два тела, забыли обо всём! Беззащитны!»
И бесплотное kaпребывающего в пещере Синих скал колдуна ринулось в атаку.
Сильнейший удар отбросил тварь назад, на долю мгновения даже вышибив подобие дьявольского сознания.
«Как такое возможно?» – лихорадочно промелькнула мысль. – «Эта распутница не обладала подобной силой, да и не способна создать даже примитивную магическую защиту! А этот ставший королём варвар – тем более!»
Но колдун легко не сдавался – древние знания кровавой империи Ахерона переполняли его противоестественную сущность.
Киммериец почуял – нечто холодное и противное медузо-скользкое, словно щупальца, проникало в мозг, стискивая и парализуя… Конан остолбенело застыл – слова заклятия сковали его, лишив возможности даже шелохнуться. Индара недоумённо взирала на варвара. Его глаза внезапно утратили осмысленный блеск, а движения потеряли плавность. Варвар замер!
«Заклятие повиновения» – «Заклятие раба». Уталос знал – ни один человек во всём мире не сможет противостоять этому древнему заклятию. Более того, от него вообще невозможно избавиться с помощью колдовских ухищрений. Только наложивший его маг способен отменить это! И даже насильственная или естественная смерть этого мага не освободит жертву от «Заклятия раба»!
Несмотря на очевидный успех, Уталоса не покидало ощущение – он явно упустил что-то очень важное и даже опасное! Ахеронские голоса беспрестанно настойчиво и внятно твердили что-то о проклятии копья! Но сейчас он не внимал им. – «Вожделенные цели были близки!»
Да, на его мать это заклятие почему то не подействовало. Но теперь, когда лишённое души тело Конана находится в его власти это – не проблема!
И схваченная Конаном по мысленному приказу kaУталоса обнажённая Индара безрезультатно билась и извивалась в его могучих руках. Её взбрыкивания не могли разорвать железной хватки киммерийца. Кроме того, наброшенное на него «Заклятие повиновения» словно удесятерило его и без того не слабое могущество.
– Конан! Очнись! – напрасно взывала растрёпанная нагая голубокожая женщина.
Наконец, Индара осознала всю тщетность и безрезультатность своих попыток достучаться до сознания варвара. Теперь разъярённая женщина обратилась к своему, безошибочно узнанному материнским инстинктом, хоть и невидимому Уталосу:
– ничтожество, возомнившее себя всесильным магом! Отребье! Бездушная тварь!
Но теперь хлещущие и обжигающие словно бич слова не трогали Уталоса. Он действительно превратился в создание, не имеющее того, что люди называли «душой». Егоka было сознанием, отличным от этого.
Потом, правда столь же тщетно и безуспешно, Индара попыталась воззвать к благоразумию своего вероломного сына:
– позолота не удержится на гнилой оболочке! Твоё нутро насквозь порочно! И пока его не исправишь, ничего не добьёшься! Никто не может быть привлекательным для всех! А всегда оставаться таковым нелегко и вообще невозможно! – вопила извивающаяся в стальных объятиях бесстрастного Конана женщина.
Киммериец меж тем оставался холоден и бесчувственен как каменный истукан.
Уталоса ни ругань, ни увещевания, ни мольбы матери и некогда такой желанной для него женщины также не трогали.
Казалось, ничто уже не сможет помешать совершению задуманного колдуном необычного ритуала. Обряда, призванного соединить могущество Т’л’гхара и древней магии Ахерона.
«Неси Индару в пещеру Синих скал!» – Тело варвара получило приказ ka Уталоса.
Бездушный киммериец, словно тупой, лишённый воли, раб послушно поволок тщетно барахтающуюся и бьющуюся в его руках нагую женщину.
ka колдуна удовлетворённо наблюдало, как оставшаяся лишь в набедренной повязке и сапогах мускулистая мужская фигура уверенно тащит трепыхающуюся женскую.
Уталос не хотел рисковать. Поэтому вся одежда, оружие и даже конь Конана остались на месте их привала с Индарой.
«Заберу всё потом – когда свершу обряд!» – самонадеянно решил колдун.

***

Гандер и Тилайя. Теперь лишь они двое остались на поле одни. Правда, если не считать их коней и растерзанных останков кофийцев, а также почти ощутимого кожей льющегося с небес алого света! Оба бледно-зеленоватых луча теперь сместились, слившись в один – ядовито- изумрудный, бьющий сплошным потоком куда-то в глубь Синих скал. Вдали ярко красным пламенел неугасимый огонь колдовского зарева Проклятой поляны. Где-то там пропал Конан.
Тейдрика это сейчас не заботило, как и алеющая в выси Звезда, та опасность, которой он старался противостоять всю жизнь.
Теперь гандер думал лишь об одном. Точнее – одной.
Холодеющее, некогда такое манящее тело. Жизнь, истекающая как взломавшая лёд вешняя стремнина.
Гандер искренне хотел помочь, причём не из-за приказа короля Конана. А спасти очаровательную женщину, лицо которой даже на пороге смерти оставалось приятным и открытым.
Вопрос только, как этого добиться…
«А что если?..» – Охваченный опасным озарением, словно потоком внезапно хлынувшего из тьмы света, Тейдрик бросился и схватил валяющийся неподалёку Жезл Владык.

***

Через маленькое отверстии в низком, нависающем почти над головой, своде пещеры проникал изумрудно-зелёный отталкивающийлуч. Снизу – с пола навстречу ему лилось холодное синеватое свечение. Его источали три изогнутые прозрачные заострёнными кристаллические стержни. Они словно выросли из гигантской тёмно-зелёной треугольной плиты, подобной нефриту.
На тёмно-зелёная плоскости как распятая лежала Индара. Изнутри тёмно-зелёного алтаря истекало зеленоватое свечение, перемешивающееся с мертвенно белесым светом, испускаемым стержнями.
Зловеще и хаотично колеблющиеся призрачные отблески неестественного света озаряли красивое женское тело. Изящная фигура с мускулистым животом словно никогда не рожавшей женщины и крепкими грудями; длинные раскинутые в сторону руки; вытянутые в прямую линию стройные ноги; хоть и опущенная вниз, но горделивая голова с каскадом спадающих волос. Удлинённые запястья и лодыжки сковывали стальные браслеты. Причём лодыжки были соединены вместе одним кольцом. Всё это подчёркивало насильственный характер происходяшего обряда.
Фигуре намерено придали «Т-образную» позу – тайный знак чернокнижников, имеющий несколько мрачных значений. Но теперь Уталос знал подлинный сокровенный смысл символа Т’л’гхара, пришедшего со времён долегендарной седой древности – эпохи зари времён. Все запретные покровы сорваны!
Заметные следы кровавых стоков свидетельствовали о неоднократных кровавых жертвах. Зеленеющая гладкая поверхность алтаря очевидно изначально не предназначалась для кровавых ритуалов. Теперь её явно уродовали нелепые грубо и неумело вбитые кольца для оков.
Отвратительное опалённое морщинистое старческое лицо колдуна исказилось в похотливо-вожделенной ухмылке.
Проникающий сверху изумрудный луч изменил окрас до насыщенного ядовито-зелёного.

***

Конан не понимал, где очутился. Словно со стороны, нет, скорее сверху, он увидел пещеру, распятую на алтаре женщину, и себя – почти полностью обнажённого, если не считать сапог и набедренной повязки, безвольно стоящего рядом со скрюченно-скособоченным уродливым незнакомцем. Тот сжимал в обеих руках металлический Жезл. А Т-образное навершие Жезла было направлено на Индару! То, что распятая – это его мимолётная любовница, варвар понял сразу.
Из тела Индары двумя непрерывными потоками – вверх к алой Звезде и вбок – в Жезл утекала серебристо-голубые ниточки.
«Жизненная энергия!» – почему-то уверенно решил варвар и тут же осёкся:
– «Как я могу видеть себя со стороны? Неужели зачарован или сплю? Или уже погиб от колдовства? И теперь душа…»
По неволе размышления варвара о душе и смерти приняли меланхоличный характер:
«Душа – лишь мгновенная вспышка света в бескрайнем безбрежном океане вечности!» – вспомнилось изречение немедийских философов.
Варвар негодовал – он уподобился презираемым им мудрецам или вендийским отшельникам! Тем, по росказням которых человек после смерти может превратиться в козявку или букашку, пройдя чредой вереницы бесчисленных воплощений?
Он станет пустым сосудом – вместилищем чужеродных сущностей?
Превратится в сгусток светящийся энергии, отлетающий с последним вздохом?» – Так говорится в баснях барда шемита-пересмешника Эшаса Мутенуса, изгнанного за злоязычие из всех городов-государств и поселений Шема. Якобы так передавшего эти слова мудреца Бен Залмуна.
Потом взор варвара как невзначай почему-то приковал плещущийся синеватой жидкостью омут.
Казалось, застыло само время…
Сквозь пелену заструилось ласковое сияние, мерцающий перламутровый свет которого проникал через серую вязкую завесу.
– Очнись, Конан! – прорвался сквозь пелену задорно-насмешливый голос, звенящий мелодично, словно серебряный гиперборейский колокольчик.
Голос, говорящий по-киммерийски, заставивший Конана содрогнуться, проникший в глубь души, до каждой мельчайшей клеточки организма. Узы древней магии, сковавшие разум и тело, внезапно опали.
Варвар оказался внутри сияющего ореола нестерпимого света…
– Ты не бессмертен и – не бог, но и умирать пока ещё рановато! – словно продолжала потешаясь незримая женщина.
– Кто ты, разрази тебя Кром?! Ты – не Индара?.. Где я? – прохрипел Конан, едва смог разлепить пересохшие губы. Его рот был словно набит вязкой болотной тиной, а на зубах и в глотке скрипели невидимые песчинки. Как тот, обычный песок, раскалённых иранистанских пустошей. – «Неужели та потаскуха Индара околдовала его?» – такова была первая осознанная мысль, мелькнувшая в голове. – «Что со мной? – Очарован?! И теперь во власти колдуньи?»
– Я – Алтэя – Владычица жизни и Света. Изначальна и предвечна, я та, которую люди называли исконной богиней-матерью, покровительницей… Я воплощалась во многих смертных и чародеек, и властительниц. Даже в Ингеллу – легендарную королеву-жрицу Гипербореи! Обретала разные образы и принимая порой странные обличия…
– С чего мне тебе верить? Может ты это всё сама подстроила и заманила в западню? Пусть Кром вырвет тебе кишки! – рыкнул варвар.
– Сам же хорошо знаешь – бесполезно взывать к твоему северному богу! Ему нет дела до людей!
И мелодичный женский смех почему-то несколько успокоил варвара.
– Мне нет нужды в обмане, – договорила невидимая собеседница.
Для киммерийца понемногу кое-что стало проясняться. Он буквально взорвался:
– А та ведьма и оболтус на дороге, тоже – ты? – издевательски грубо прервал Конан, пытаясь понять, где очутился. И ещё свирепее ощерился:
– надеешься, склонюсь пред тобой?.
Собеседница не ответила на резкость, продолжая обычным ровным тоном, уже не содержащим насмешливых интонаций:
– …отвергнутая жестокими временами, вытесняемая кровавыми образами мужских божеств и жестоких богов! Смещаемая с пьедесталов, изгнанная из святилищ и сакральных мест, оболганная жрецами-мужчинами. – Теперь в голосе звучали горечь и разочарование.
Словно вопреки своей воле варвар невольно проникся сочувствием к невидимой женщине. Та печально продолжала:
– Эра магии и зловещих ритуалов, начавшаяся во времена Ахерона, сменилась железом и кровью гиборийских столетий. Повсеместно мой культ женщины-матери, богини-заступницы, защитницы, хранительницы рода и тайных знаний без пощады изводился – вытеснен и вытесняется культом мужских или бесполых божеств. Мои жрицы – обладательницы сакральных тайн уничтожались.
Тлетворное влияние отказа от естества уже породило появление противных природе созданий и типов людей, даже недостойных так называться. Ты же изредка сам встречал таких, не так ли? – прервала своё печальное повествование богиня.
– Почему помогаешь мне? – вновь игнорируя вопрос, проронил Конан. И добавил уже решительно и жёстко, – я не собираюсь служить тебе! – И потребовал:
– Покажись! Или боишься?!
Пред киммерийцем возник блистающий лучистый женский лик. Знакомый и незнакомый одновременно. Словно сияюще-сверкающее воплощение лика всех женщин, которых варвар когда-то познал и любил, и они его – тоже. Вместе с тем исходила от облика неведомое могущество – сила воплощения самой Земли.
– ещё не время видеть меня… Но ты всегда хорошо обращался с женщинами…
Смог уничтожить аколитов Т’л’гхара! Останови и пришествие Небесных Владык, призванных действиями обезумевшего колдуна…Того, в чьих жилах смешались от матери – кровь Небесных Владык и от отца – колдунов проклятого Ахерона. Глупца и женоненавистника, вознамерившегося стать бессмертным богом и отомстить своей матери и всем женщинам.
Когда-то давно некоторые синекожие Небесные Владыки, их более светлокожие потомки, гибриды и их сторонники – примкнувшие к ним люди иногда поодиночке, когда группами, добрались до Вендии, Кхитая и Кофа. И там прозябали, хоть туземцы и почитали их за богов. Теперь их сородичи Владыки готовят новое нашествие, скорее – вторжение. Но теперь это уже будет полная аннигиляция – тотальное уничтожение всех людей.
«Что-то подобное пыталась втолковать мне Индара, а ещё раньше – пытался убедить Тейдрик,» – подумал Конан. – «Богиня не способна сама разделаться с агрессорами?»
Словно прочтя его мысли, собеседница продолжила:
– я остановила полукровку-колдуна и сняла его колдовство, но не в силах остановить приход призванных им Владык… Да, могу и сама расправиться с чужаками, но погибнут многие невинные люди. Рухнут горы, реки изменят русла, сгинут целые королевства. Такое уже бывало ранее. Кроме того, я уже трижды спасала тебя…
– Когда? – вновь грубо прервал Конан.
– Во время твоих любовных забав – соитий с Тилайей на постоялом дворе и сегодня – с Индарой…
Киммериец присвистнул:
– подглядывала?
– Нет, скорее – оберегала, – шутливо пояснила богиня.
– Это – дважды! – упрямо возразил Конан.
– Торгуешься? – в мелодичном голосе зазвучали неприязненно-металлические нотки.
– Привык выяснять всё и до конца! – ничуть не смутился Конан.
– Третий раз, – нравоучительно и намеренно протяжно пояснила Алтейя – это сейчас! Больше подарков не будет! Времени на шутки нет! Я смогла обездвижить колдуна, могу вернуть тебя и снять чары с твоего заколдованного тела, но не могу помешать при ходу Владык! Импульсы идут к ним непрерывным потоком – жизненная энергия, изливается из Индары к Звезде Владык и в Жезл. Остановить её исход я не в силах. Торопись!
Мгновенная вспышка, и варвар очнулся, оказавшись внутри своего привычного тела…

***

Иллюзия развеялась стремительно, словно дымка. Киммериец вновь стал самим собой – дикарём свирепым и недоверчивым.
Теперь, оказавшись внутри своего тела, варвар уже не видел световые потоки лучей, как истекающие вверх из останков тела Индары, так и эманации, вытягиваемые и вбираемые из неё Жезлом, сжимаемым Уталосом. Но это ничего не меняло. Он и так узнал и увидел предостаточно. О милосердии или пощаде к колдовской мрази Конан не задумывался. Молниеносно стряхнул онемение со скованных заклятием и временной обездвиженностью тела.
«Оберни Жезл против полукровки…» – вспомнил киммериец слова умирающего синекожего чужака.
Левая рука Конана скользнула за голенище левого сапога к обломку древнего ахеронского копья. А правая одновременно вывернула, но не вырвала Жезл из рук Уталоса. Теперь его Т-образное навершие было обращено на самого колдуна.
Уталос ошарашено остолбенел от неожиданности: киммериец свершил немыслимое – избавился от «Заклятия повиновения»!
«Невероятно! Невозможно!..» – таковы были последние мысли колдунишки-неудачника. Мерзавца, предавшего мать и людей, женоненавистника и убийцы, вознамерившегося стать бессмертным.
Последнее, что увидел в своей никчёмной и жалкой жизни Уталос – осмысленный и полный ненависти и презрения взор голубых глаз киммерийца, вспыхнувших отблеском синего пламени. Такого, как давал сгорающий прозрачно-бесцветный пьянящий алгол – изобретение иранистанских алхимиков.
Обломок древнего ахеронского копья Зелтфхалуна пронзил сердце негодяя. Одновременно Жезл Владык разом, словно воронка чудовищного торнадо, втянул в себя и остатки магической энергии колдуна и эманации Индары, и все жизненные соки. Лопнула обездушенная плоть, и даже праха и мельчайших крупиц не осталось от подонка, мечтавшего стать вечным. Тысячелетия впитывающее в себя чёрную магию и эманации боли и ужаса гибнущих вождей и воинов копьё теперь втягивало в себя и всё то, что вобрала в себя плоть и kaУталоса. Выворачивая, выдирая и высасывая мельчайшие крохи естества и частички сверхъестественного. Безжалостно и безостаточно. Неумолимо, как безостановочное течение реки времени.
Конан прыгнул к алтарю. Он знал – Индару уже не спасти, но ещё можно остановить вторжение чужаков! Необходимо обратить артефакты против них!
В угасающем, но всё ещё сохраняющим искорки разума очах женщины варвар прочёл невыносимые муки и разобрал мольбу. И – не разочаровал. В критических ситуациях Конан привык доверять инстинктам, а не рассудку. Поэтому, преодолевая словно пробиваясь сквозь стальной щит, сопротивление мощнейшего энергетического потока, растёкшегося вокруг алтаря, киммериец рвался к цели. Пот заливал градом, все мускулы и жилы вздулись, готовые разорваться от непомерных усилий. Стиснутые зубы скрипели, а артефакты в руках казалось ожили, вырываясь и выскальзывая. Наконец варвар оказался внутри энергетического кокона. Любое движение давалось с трудом, словно он пытался действовать в толще вод, или в тягучей субстанции, подобной вязкой и липкой жиже.
От прежней Индары почти ничего не осталось – лишь оство. Частички плоти непрерывно срывались с шелушащейся кожи, выдирались волосы, превращались в труху кости.
Правой рукой варвар в то место, где под почти мумифицировавшейся и рассыпавшейся женской плотью располагалось сердце, вонзил Жезл Владык. Рукоятью вниз, Т-образным навершием вверх. Жезл легко пробил измождённое тело и воткнулся в поверхность алтаря, кроша и проламывая её. Словно треснул гигантский кристалл или раскололась циклопическая хрустальная ваза древних гигантов. Одновременно левой рукой Конан воткнул обломок ахеронского копья остриём вниз – прямо в раскрытые в безмолвном крике некогда очаровавшие многих такие восхитительно-прекрасные уста.
Слепящая вспышка серебристо-золотого и одновременно ярко-алого цвета на миг скрыла всё вокруг. Конан отпрянул и вынуждено зажмурился. И ему вдруг показалось – на расколотый алтарь вместо истерзанной мумии вернулась прежняя Индара! Улыбнулась, как тогда, при их короткой и единственной встрече…
«Пора!» – решил киммериец, зная, как бывает опасно поддаваться на уловки и предаваться воспоминаниям. И образ красотки бесследно истаял, пропав, словно испарился, уносясь в бесконечные глубины космоса. В неведомую бездну, миры холодных безжалостных звёзд, на далёкую прародину расы завоевателей. Чужаков – Небесных Владык, безжалостных Властителей, племени, которому теперь уже не суждено будет вновь ступить на Землю.
Что-то треснуло, словно крошились сами основы бытия и рушились хрупкие границы мироздания…
Всё вокруг полыхало ало-пунцовым пламенем. Поток энергии, исходящий из Синих скал, уподобился раскалённому добела факелу, или ослепительно сверкающей стелле. Потом цвет чудовищного обелиска стал жёлто-огненным, следом – мерцающе-зеленоватым. Оттенки и цвета непрерывно менялись, отливая то серебристым сиянием, то бронзой. Так блестят подёрнутые рябью волны тропического океана, когда в безоблачных небесах высоко нависает золотая луна.
Огненно алеющий и мерцающий шар, в который превратилась Звезда, занимал уже почти полнеба. Он непрерывно пульсировал, клокотал и содрогался. Потом, словно нехотя превратился в огромное, ослепительно сияющее облако, изрыгающее ало-синие вихри. Снизу возгорелось ревущее сиреневое пламя. Вверх из Синих скал вырвался чудовищный перламутровый фиолетово-оранжевый столб дыма и огня. Эта гремучая смесь, словно единый монолит, ударила по полыхающему облаку и расколола его, превращая в адское крошево.
Казалось и сами небеса, и непрерывно меняющийся свои расплывающиеся очертания чудовищный шар, и вся округа содрогаются и играют фантасмагорическими расцветками и красками. Алые тона переходили в изумрудно-малиновые, те в сиренево-золотые, которые переливались серебристо-фиолетовые, потом в тёмно-бордовые, затем в сине-чёрные и пепельно-белесые.
Словно воспаряя, бывшая Звезда стремительно уносилась ввысь, утягивая за собой с земли, словно засасывая в чудовищный водоворот всё сорванное с поверхности.
В небесах вокруг возникшей гигантской воронки ревели раскалённые массы воздуха…

***

«Наверняка Конан добрался до Синих скал и там разделался с колдунами и проклятием Звезды» – теряя сознание от усталости и валясь прямо на не очнувшуюся Тилайю, успел подумать измождённый Тейдрик. Накрывая женщину собой, гандер надеялся защитить её от буйства разгулявшихся стихий и неведомых, вырвавшихся на свободу сил. Тилайя не шелохнулась.



(Конец 23 главы)



Остался небольшой Эпилог, дня за три выложу

[Михаэль фон Барток]

выложи все готовое файлом.
а то читать с экрана не самая легкая задача.

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток выложи все готовое файлом. а то читать с экрана не самая легкая задача

постараюсь попозже - когда почищу "разбивку" имён и прочее;

ранее упоминал из-за чего стал "кидать" тексты - архив "прицеплялся" с четвёртой-пятой попыток

[Vlad lev]

Обещанный Эпилог - потом попробую выложить последнюю 23 главу вместе с Эпилогом одним файлом в архиве.

Эпилог

Ограничение по возрасту 16+

Киммериец вновь оказался в ирреально сияющем перламутром круге, но сейчас оставаясь внутри пещеры и своём теле.
Догадка пришла почти одновременно с услышанным знакомым голоском:
– Ты справился. Верхушка самой древней и могущественной секты Т’л’гхара уничтожена. Портал уничтожен. Остановил вторжение Владык. Убил колдуна. Ты спас многих людей, и даже больше! Планета спасена. Иди же ко мне! Войдём вместе в мои чертоги! Раздели со мной вечность, могущество и бессмертие!
В струящемся искрящемся световом столбе, мерцающим и переливающимся разноцветными красками, цветами и оттенками имён и названий которых на языках людей, возникла изящная стройная обнажённая женская фигура. Нагота не казалась вызывающей или развратной, напротив – была естественной. Она одновременно манила и отторгала неприступностью, как высоченные пики Ильбарса, на которые не ступала нога человека. Струящийся каскад серебряно-золотых волос ниспадал почти до талии. Бело-мраморная кожа непостижимым образом казалась также и золотистой. Пронзающие взоры очей сверкали алыми отблесками обжигающей вулканической лавы.
Конан никак не мог уловить непрерывно меняющийся облик девушки, очаровывающий, притягивающий и ускользающий. Прекрасный овал лица; несколько удлинённые очи; стройная фигура с осиной талией; идеально крепкие груди с возбуждённо-напряжёнными сосками; изящные страстно подрагивающие бёдрами и длинные ноги. Всё это неуловимо и непрестанно менялось. А вся женская фигура источала разноцветный лучезарный ореол, искрящийся всеми мыслимыми и немыслимыми расцветками. Красками и оттенками, даже обозначения названий которым не имелось на языках людей всего света. Но сияние не слепило, напротив – привлекало и притягивало неумолимо. Невозможно было отвести взор.
Перед варваром возникал то образ властных светловласых воительниц Севера – гиперборейки или аэсирки с властно сжатыми устами и мускулистой фигурой; то – коварно-страстной смуглокожей темновласой шемитки с округлыми бёдрами и пухлыми алыми устами и сине-чёрными, ровно остриженными по линии лба волосами; то – лукаво взирающей огоньками сверкающих из-под полумесяца бровей очей изящной златокожей черновласой туранки с персико-подобным лоном…
Статная миловидная белокожая сероглазая аквилонка с удлинёнными кистями рук, тонкими пальцами и лодыжками… Величаво надменно-горделивая немедийка с серо-голубыми очами и немного жестковато-рельефными контурами лица… Гибкая алогубая златовласая темноокая оливково-светлокожая офирка, соединившая в себе знойную страстность Юга и изящную утончённые черты Севера…
Нет, скорее – обворожительно покачивающей полными широкими бёдрами полногрудой коричневатокожей черноглазой вендийки, искушённой в искусстве любви. Покорной, стыдливой и развратно-раскрепощённой одновременно. Или – желтокожей раскосоглазой притворно-скромной кареглазой гирканки. Той, стройностью подобной тростиночке с плавней Запороски. Деве, жеманной на людях, но наедине одаряющей неистовыми ласками, с гибкостью извивающейся змеи и захватывающе-цепким лоном. Будь это в шатрах, так и под покровом звёздного неба.
Образам не было числа. Казалось, непрестанно меняющийся облик соединял черты всех женщин и девушек, некогда познанных киммерийцем. Одно оставалось неизменным – испепеляющий обжигающий страстью взор очей, неизбежно несущих в себе негасимое пламя изначального, предвечного пламени. Огня, возникшего бесчисленные эоны времени назад, несущего частицу первозданности Вселенной.
Мелодичный голос завораживал, лился, звеня как хрусталь:
– я одарю тебя всем. Могу стать каждой из них, и – неповторимой. Все знакомые тебе женщины были лишь отражением – ничтожнейшими крохами меня!
Откажешься, и – знай, потом наследие Ахерона возродится в чудовищных формах – поклонения кающихся богам, зовущих к непротивлению им жрецы сами прольют реки крови. Женское естество заслонится мужским…
Женщина явно убеждала, призывала, молила, просила, но – не приказывала. Хотя в интонациях стали проскальзывать очевидные раздражённо-разочарованные нотки, как у капризных избалованно-испорченных особ:
– если уйдёшь – не обретёшь счастья ни с одной!..
Откровенный шантаж варвара разъярил. Но одновременно и помог – он хоть и с трудом, но стряхнул наваждение.
– Воину не нужна вечность и уловки богинь! – отрезал он.
И, более невзирая на удивлённую Алтэю, прыгнул к всплеснувшему синеватой водой отверстию…

***

С небес, словно хлопья снега, валил серый прах, и истекала желеобразная прозрачная жёлто-серая субстанция. Опадая наземь, чудовищная смесь шипела, соприкасаясь с влажным лишённым дёрна грунтом и белесыми лужицами неизвестной жидкости.
Местность выглядела уже не такой, как была ещё недавно. Никаких ориентиров. Ничего не узнать. Пустынное мрачное поле. Почва стала рыхлой и дымилась. Но не испарениями воды, а серо-сиреневыми клубами. Синие скалы исчезли, словно испарились. На их месте грунт оплавился – покрылся стекловидной чёрно-коричневой коркой. Чудовищное зеркало – побочное творение магии Уталоса – напротив треснуло, рассыпавшись на мельчайшие осколки. На его месте возник чашеобразный провал. Вокруг него земля сама собой хрустела и ломалась как лёд. На оплавленном грунте виднелись светлые, полупрозрачные капли жидкости, не впитывающейся в землю…
На ночном небе не было привычных звёзд и луны. Оно источало багрово-алый цвет гаснущего костра. Малиновый покров туч рассекали мёртвенные неподвижные белесо-желтоватые изломанные полосы, словно символы древнего неизвестного алфавита. Над ними слегка колыхалась, подрагивая густая, угольно-чёрная субстанция. Из аспидного нутра непрерывно выстреливали в высь серебряно-золотые лучи. Оттенки и разноцветия не смешивались, словно сверхъестественный обезумевший творец создавал невиданную доселе картину. Лишь ближе к рассвету всё в небесах смешалось и заволокло туманно-волнистой сапфирово-бирюзовой пеленой…
Земля покрылась трещинами, те мгновенно превращались в непреодолимые бездонные провалы… Потом небеса подёрнулись опаловой дымкой, которая медленно окрасила пурпуром местность. Блеснули, словно прощальным светом, мельчайшие осколки колдовского зеркала. Они отразили свет появившихся на миг и угасающих бледнеющих звёзд. Словно догорали останки тёмного чародейства, вспыхнув напоследок снопом искр. Исчезли, словно сметённые ураганом или втянутые вздохом великана смрадная дымка земли и сумрачный туман.
И внезапно наступила обманчиво-хрупкая тишина. Замерцали словно закатными огоньками и бликами первые красновато-оранжевые лучики восходящего солнца. Земля словно вздохнула. Немногочисленные оставшиеся в округе деревья затрепетали листвой. Над Альтой поплыла тончайшая, как вуаль некоторых туранских жеманниц, нежнейшая переливчатая дымка немыслимых оттенков – от золотисто-розовой до сине-лиловой.
Вместо осколков магического зеркала поляну Проклятого леса покрывали тёмно-синие розы. Необычайные Цветы, взошедшие и распустившиеся мгновенно, как по волшебству…
Начиналась новая жизнь. Жизнь без проклятья Звезды. А может и без короля?
Отбросив так и не выпущенный из рук Жезл, Тейдрик сначала приподнялся, потом – склонился на Тилайей.
Внезапно тело женщины дрогнуло.
«Получилось?» – мелькнуло у гандера.
В тот же миг резкий гортанный неженский хохот вырвался из уст Тилайи, а её руки с нечеловеческой силой стиснули горло Тейдрика. И сдавили, словно неумолимые стальные клещи, мешая вдохнуть и полностью перекрывая доступ воздуха.
Вспыхнул амулет-звезда Тейдрика, и чудовищная волна отшвырнула гандера прочь.
Дикий нечеловеческий вопль издыхающего существа разорвал притихшие окрестности.
КОНЕЦ


Добавлено через 5 минут
Попытка прицепить вышеобещанный файл.. Видимо, опять -облом

[Vlad lev]

следующая проба

[Маскитон]

Много написано так. Прямо с ходу и не осилить.

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Маскитон Много написано так. Прямо с ходу и не осилить.

А кто гонит-то?

[Vlad lev]

Звезда королей

Vlad lev

В.Ю.Левченко

Памяти безвременно ушедшего Шона А.Мура (Sean A. Moore) посвящается

В бескрайних просторах космоса есть создания,
отличные от всех обитателей Земли, не известные людям
и обитающие на небесах.
Р.И.Говард «Алая цитадель»

Зло, нисходящее от звёзд, отлично от зла, порождённого Землёй.
К.Э.Смит «ЗверьизАверуаня» (Clark Ashton Smith «The best of Averoigne»)

Какова дальнейшая судьба Конана? Честно говоря, я и сам этого пока не знаю…
Конану было сорок, когда он надел корону Аквилонии.
У моего варвара не было потомков мужского пола, поскольку он не удосужился найти время и, соблюдая все формальности, сделать какую-нибудь женщину королевой, а его сыновья от наложниц (их у него было внушительное количество) не могли считаться наследниками престола.
Р.И.Говард – Письмо П. Шуйлер-Миллеру Миллеру, 10 марта 1936 года
(Letter from Robert E. Howard to P. Schuyler Miller)

Ограничение по возрасту для России 16+

Немногое известно о первых днях проведённых королём Конаном на троне – днях, насыщенных событиями, наполненных изменами и коварством.[1] Не считаясь со смертельными опасностями, варвар сражается, противостоя угрозе, нависшей над Гиборией[2]. Той, с которой неминуемо придётся столкнуться ему и после зловещего Часа Дракона.[3]
Известно немногое, но иногда покров таинственной завесы на краткий миг расступается. И всё ложное, навеянное грёзами и кошмарами, а также приукрашенными балладами придворных бардов и романтичных менестрелей сметается, исчезая, словно унесённое порывом холодного северного ветра. Остаётся только истина, неумолимая и жестокая. Правда о суровом времени и воине, бросившем вызов судьбе. Воине, чьё имя осталось в легендах, спустя тысячелетия. Человеке, презревшем роскошь и праздность, вставшем на пути древнего проклятия. Конане-киммерийце.


[1] Р.И.Говард «Феникс на мече».


[2] Здесь и далее по тексту используется наименование, приближённое к оригинальному, в отличие от распространённого в российских переводах и произведениях слова «Хайбория».


[3] Р.И.Говард «Час дракона».


далее весь исправленно-дополненный текст в прикреплённом файле