Конкурс - Депредаторесомбра

[Lex Z]

Депредаторесомбра

Октябрь. Накрапывал дождь. Лёгкий ветерок гонял по асфальту рекламные листовки.
— «Тепло-то как», — улыбнулся Ник Поляков. — «С этой работой отдохнуть даже некогда».
Он перешёл дорогу, по привычке оглянулся. Байрон назначил встречу в рыбном ресторанчике и должно быть уже ждал.
— Пусть подождёт, — прошептал Ник. — Каждый делает, то что должен. Не за спасибо трудимся.
Работа приносила неплохие доходы, но Ник не мог отделаться от ощущения, что становясь старше, он всё чаще и чаще задумывается о скромном домике в деревне. Крупный банковский счёт уже не радовал, хотелось покоя и уединения. Ныли старые раны, ночью будоражили беспокойные сумбурные сны. Он жил в тревожном ожидании несчастья, отчего каждое утро просыпался в пакостном настроении.
— «Надо позвонить жене», — подумал он. — «Давно с Вовкой не виделся. В конце концов кто ему отец, я или Борис»?
Поляков распахнул дверь, вошёл в зал. Играла музыка, пахло азиатскими специями. Народу было немного, и Ник сразу же заметил Байрона в дальнем углу.
Белый костюм, короткая стрижка, выцветшие рыжие усы.
— «Значит из тёплых стран»! — усмехнулся Ник. — «Опять чем-то в Коста-Рике промышлял. Гад ползучий».
Поджарый, обгоревший на тропическом солнце, Байрон приветливо протянул руку, но с места не поднялся.
— Прош-ш-у! — протянул он. — Почему ты всегда опаздываешь!?
— Это я тебе нужен, а не ты мне, — отмахнулся Ник. — Какое дело на этот раз?
— Не надо портить аппетит, — Байрон подозвал официанта. — Запечёного марлина будешь?
— Ешь свою рыбу сам, — Ник уселся в кресло и задумчиво улыбнулся. — Мне шоколадное пирожное и чай.

— Дерьмо, — проговорил Байрон, откладывая вилку. — Рыбу должны готовить там, где её выловили.
Ник пожал плечами, отпил немного из кружки.
— Давай, выкладывай! — Поляков демонстративно покосился на «Ролекс». — Что задумал на этот раз.
— Есть клиент, — переходя на шёпот, заметил Байрон. — Очень, очень богатый клиент.
— Смешно! Когда у тебя клиентами были бедняки?
— Ты не понимаешь, этот человек готов заплатить любые деньги. Представитель Высшей лиги. Но этот человек не афиширует своего имени и работает только через посредников.
— Понятно!
— Что тебе понятно?
— У кого из глотки я должен вырвать, то что ему нужно? — Ник выдавил улыбку и покачал головой. — И сколько зубов мне в этой связи вышибут.
— Твоя ирония неуместна. Сумма, которую готов выложить этот тип определяется шестью нулями. Только мне и тебе.
— Да-а-а-а! — Ник допил чай и откинулся на спинку. — Значит, одними зубами я не отделаюсь.
— Ну, без риска тут не обойтись, и всё не так просто как кажется. Зато какой приз!?
— Ладно! С деньгами разобрались. Рассказывай, что нужно делать.
Байрон усмехнулся, пригубил из стаканчика. Затем неторопливо засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил конверт.
— Я знаю тебя лет пять, — Байрон швырнул его на середину стола. — И наше сотрудничество было плодотворным для обоих.
Ник пожал плечами, но к конверту не притронулся.
— Коллекционеры будут всегда. Но чтобы пополнять коллекции нужны талантливые охотники. Люди способные добыть ценный раритет. Люди готовые рискнуть и поверить в невозможное...
— Прекрати! — нетерпеливо перебил Ник. — Говори в чём подвох.
Байрон добродушно улыбнулся и кивнул на конверт.
— Клиенту нужна одна вещь, и в этом пакете есть информация, которая позволит её найти. Решить задачу способен только ты. Смотаешься в Мексику. Прогреешь свои старые кости, заодно поможешь старине Байрону выполнить задание. Мои люди тебя встретят на границе и сразу же отвезут в нужное место. Так что всё просто.
— Ладно! — Поляков поднялся, забрал конверт и спрятал его в кармане. — Созвонимся!

Ник откинулся на подголовник, зажмурился. Тихо гудели двигатели, кто-то рассказывал смешную историю. Толстяк по-соседству шелестел газетой и постоянно задевал его локтем.
— «Байрон рассказал не всё», — подумал Поляков. — «Старый лис, что-то скрывает, но не хочет говорить. Хитрый сволочь».
Он залез во внутренний карман куртки, достал конверт. В конверте лежала потрёпанная тетрадь. Разорванная измочаленная обложка, пожелтевшая бумага. Ник раскрыл её на первой странице и посмотрел на экслибрис.
— «Франсуа Бланшар», — прочитал он. — «Вы найдёте истину, и истина сделает вас свободными».
Поляков неплохо знал французский, но вникать в тонкости перевода пока не хотелось.
Между страницами он нашёл небольшой белый листок.
— «Узнаю кривые пальцы Байрона», — усмехнулся он. — «Опять какую-то инструкцию нацарапал».
Ник неторопливо пролистал тетрадь, не найдя ничего интересного, вернулся к записке.
— «Справка по заданию номер двадцать три», — прочитал он. — «Франсуа Бланшар: кладоискатель из Нормандии. Торговец антиквариатом. Офицер колониальных войск в отставке. Позиционировал себя, как археолог, но на деле занимался мародёрством и разграблением гробниц. В 1920 году затеял очередную авантюру. Его целью стал поиск артефакта, именуемого: «Recuadro enkomendero sangrienta». В том же году француз пропадает без вести».
— «Recuadro enkomendero»? — проговорил Ник. — Звучит неопределённо, господин Байрон.
— Читаете Байрона!? — оживился толстяк. — Должно быть хорошее чтиво?
— Первоклассное, — усмехнулся Ник. — Для тех кто любит загадки.

Солнце обожгло жаром, пахло расплавленным асфальтом и дикими травами.
— Хорхе! — незнакомец протянул смуглую жилистую руку и крепко вцепился в ладонь. — Байрон сказал, ты служил в спецназе?
Коренастый, улыбчивый, с проницательными глазами индейца, мексиканец широко улыбнулся и кивнул на красный пикап.
— Надеюсь, синьор не слишком разборчив? — добавил он. — С транспортом у меня проблемы. У друга одолжил.
— Мне всё равно! — отозвался Поляков. — И не называй меня синьор. У вас назвать белого синьором, всё равно что послать подальше.
— Точно! — согласился Хорхе. — Тогда буду звать по имени.
Поляков забросил в кузов рюкзак и уселся на пассажирское место. В салоне пахло чесноком и помидорами, из приёмника доносился голос Боба Марли, жужжала на стекле коричневая пчела.
— Так значит, ты служил в спецназе? — усаживаясь, повторил Хорхе. — А так не скажешь.
— Почему?
— Ну как бы выразиться попроще, — напрягся Хорхе. — У тебя на роже написано: «Я, добряк».
— Внешность обманчива! — усмехнулся Ник. — Ты тоже по виду добряк, но на поясе у тебя «тактический» нож. Таким не только консервы открывают.
— Верно! — Хорхе завёл двигатель, рывком тронулся. — По старой памяти ношу.
— Где познакомился с Байроном?
— В Панаме. Когда началась заварушка, этот жадный чёрт попытался вывезти из страны кое-какие ценности. — Хорхе криво улыбнулся, неопределённо взмахнул рукой. — Хреново всё закончилось. Я один только и вывернулся. Остальным от правительства достались «колумбийские галстуки».

Часа через три, они прибыли в небольшую деревушку. Пыльная грунтовая дорога, десятка два домов и ветхая водонапорная башня. Вот и все достопримечательности.
— Надо забрать вещи, — пояснил мексиканец. — Здесь недалеко живёт мой двоюродный брат. Он составит нам компанию.
Хорхе сбавил обороты и, выбрав участок поровнее, заглушил двигатель.
— Пройдёмся пешком! — сказал он. — Боюсь потерять подвеску на колдобинах.
Они выбрались из машины. Ник покосился на рюкзак в кузове, но Хорхе перехватил его взгляд и рассмеялся.
— Не бойся, не сопрут! — произнёс он. — Здесь живут нищие, но честные люди.
Хорхе кивнул на приземистый домик вдали, и они молча зашагали по пыльной дороге. За ними увязались несколько тощих собак, тихие спокойные, совсем не похожие на родных дворовых барбосов.
— Кранц отказался! — неожиданно произнёс мексиканец.
— Что!?
— Говорю, Кранц отказался, — Хорхе многозначительно моргнул. — Байрон так и не смог уломать этого недобитого нацика.
Ник сжал губы, насупился.
— Значит Кранц оказался умнее, — выдавил он. — О разговоре с немцем Байрон рассказал?
— Нет! Один приятель шепнул.

Хорхе открыл дверь, и они вошли в дом. Приземистая прихожая, чистая опрятная, на стене католическая иконка.
— Диего! — позвал Хорхе. — Ты где!?
На крик вышел сутулый долговязый парень. Он посмотрел на Полякова и нерешительно протянул руку. Ник пожал, огляделся по сторонам.
— Собирайся! — добавил Хорхе. — Мы отправляемся!
Диего улыбнулся, убежал в соседнюю комнату.
— Мечтает купить мотоцикл. Потому такой радостный, — пояснил Хорхе. — А за эту работу получит неплохие бабки.
Они вышли под палящее солнце и медленно поплелись к пикапу.

У машины их дожидался старый индеец. Соломенная шляпа, оборванная клетчатая рубаха и серые грязные штаны. Он уставился на Полякова и не отрывал взгляда, пока Ник не подошёл ближе.
— А-а-а! Хосе! — воскликнул Хорхе. — Как жизнь!?
Индеец качнул головой и обратился к мексиканцу на своём языке. Приглушённый голос, монотонная речь. Выслушав старика, Хорхе кивнул и, подбирая слова, указал рукой на запад. Какое-то время они разговаривали, потом Хорхе рассмеялся и посмотрел на Ника.
— Он говорит на языке соке, — пояснил мексиканец. — Спросил веришь ли ты в Бога. Не расстраивай старика, скажи что веришь.
Ник улыбнулся и неопределённо пожал плечами.
— Если не хочешь говорить, дай ему бакс, и он тебя благославит.
Поляков полез в карман, достал двадцатку и протянул индейцу.
— Пусть что-нибудь себе купит!
Индеец невозмутимо забрал деньги и снова заговорил. Хорхе внимательно слушал, затем почтительно поклонился.
— Он сказал, что в душе ты хороший человек и, не смотря на то зло, которое когда-то сделал, боги тебя не забывают.
Индеец засунул руку за пазуху, вытащил ожерелье из зелёных камушков. Развязав узелок, снял один и протянул Нику.
— Возьми. Не обижай деда, — тихо произнёс Хорхе. — Этому ожерелью пятьсот лет. Каждый камушек намолен и обладает силой его предков. Камушков осталось немного.
Ник взял. Посмотрел на свет. Зелёный, с синими и белыми прожилками — камень напоминал обыкновенную речную гальку.
— Спасибо! — произнёс он. — Неплохой сувенир за двадцать баксов.
Старик схватил Ника за руку и снова заговорил.
— Богов много. Но у каждого человека свой, — перевёл Хорхе. — Каждый человек должен разговаривать со своим Богом. Твой всё ещё ждёт.

Вечерело. Красное солнце дрожало маревом, в сухой траве шелестел песком ветер. Где-то завывал одинокий койот.
— Del pueblo carnicero, — произнёс Хорхе. — Худшее место на свете.
Они оставили машину у подножие холма, а сами взобрались на вершину. Здесь Хорхе решил установить палатку для ночлега. Поляков взял у мексиканца бинокль, прильнул к окулярам. Заброшенный городок посреди безжизненной равнины — удручал. Ветхие серые домики, разбитые стёкла окон, брошенные повозки, какой-то хлам.
— Отсюда недалеко до границы, но мало кто попрётся через пустыню. Слишком опасно! — Хорхе жадно потянул носом, помолчал. — Люди оставили это место лет сто назад. Серебряная жила истощилась, чтобы нащупать свежую надо было вгрызаться в породу. Никто не захотел.
— Почему? — Поляков вернул бинокль, посмотрел на Диего, который уже разжигал костёр.
— Народ здесь никогда подолгу не задерживался. Дурное место. Не проходило и недели, чтобы на руднике кто-нибудь не загнулся. Некоторые сходили с ума. Другие бросали всё и бежали из города как чёрт от ладана. Старики говорили: «depredadores sombra en busca de presas», хищные тени всегда ищут добычу. И тот станет добычей кто не успеет оглянуться. Но чтобы оглянуться требуется мужество. Не каждому это дано.
— Суеверия! — улыбнулся Ник. — Но ведь Байрон не за фольклором сюда прислал?
— Пошли к костру. — Задумчиво отозвался Хорхе. — Слишком быстро темнеет.
Они уселись на раскладные стульчики и некоторое время молча наблюдали как Диего готовит ужин.
— Эти земли принадлежали Бартоломью Ортеге. Он сколотил состояние в Перу, — произнёс мексиканец. — Знаешь, что такое энкомендеро?
Ник неопределённо пожал плечами.
— Энкомендеро это сборщик податей. Отцом Ортеги был испанец, мать индианка. Отец не оставил ему ничего кроме имени, но благодаря природной изворотливости Ортега выбил себе жалованье и должность. «Ortega verdugo», Ортега-палач — так прозвали его индейцы. К старости он разбогател. Начал скупать землю. Тростниковые плантации. И всё было хорошо, пока с ним не случилась неприятность. От какого-то индейца он услышал, что есть золотой рудник и, чтобы его заполучить, он потратил большую часть своего состояния, но золота там не оказалось. Конечно, Ортега не поверил, он решил, что индеец его обманул. Заявился в его деревушку вместе со своими головорезами и устроил побоище. Но из карательной экспедиции, он вернулся другим человеком. Он не стал лучше, просто замкнулся и перестал обращать внимание на других людей. А ещё Ортега привёз какой-то сундучок. Он никому не позволял прикасаться к нему, даже близким. Сундук стал тайной этого семейства. Из поколения в поколение его передавали по наследству, но ни один потомок Бартоломью, так и не решился его открыть. Последним владельцем этого сундучка стал Гарсиласо Родригес, единственный потомок Ортеги. Всё что досталось ему от предков: этот жалкий клочок мексиканской пустыни, сундук и отсутствие совести.
— Интересная сказка! — помолчав, заметил Ник. — Но не пойму, для чего ты её рассказал?
— Да так! — Хорхе пожал плечами и швырнул в костёр сухую ветку. — Чтобы тебя позабавить.

— Здесь всё что может потребоваться! — Хорхе вытащил из багажника армейский мешок, положил его на капот. — Мы будем ждать тебя три дня, а дальше...
Мексиканец посмотрел Нику в глаза.
— Извини! В этой жизни не всё так просто и есть вещи...
— Успокойся! — отмахнулся Поляков. — Можешь убираться хоть сейчас.
Ник растянул губы в улыбке, переложил из своего рюкзака в мешок часть вещей.
— Уговор, есть уговор! — отозвался Хорхе. — Мы ждём тебя три дня. Если что поможем! Я своих не бросаю.
— Ладно, приятель. Не обижайся! — Поляков хлопнул мексиканца по плечу, закинул мешок на плечо. — Как по твоему, что я должен найти?
— Ещё не догадался? — усмехнулся Хорхе. — Наследство старины Гарсиласо. Забытый всеми Recuadro enkomendero.

Невыносимая жара. Едкая удушливая пыль и одиночество. Ноги гудели от напряжения, лямка мешка натёрла плечо.
— «Километра два», — подумал Ник. — «Староват, я стал для марш-бросков».
Он остановился, швырнул мешок на землю, достал флягу с водой. Вода взбодрила, обмыла иссушенное нёбо и язык. Оглядевшись по сторонам, он заметил несколько покосившихся телеграфных столбов, которые почти полностью засыпал песок.
— «Значит, искать придётся сундучок», — подумал Ник. — «Всё что у меня есть — это старая тетрадь какого-то француза. Но Байрону следует отдать должное, старик умеет собирать информацию».
Поляков завинтил колпачок. Снова взвалил мешок на плечо. Почему-то вспомнился старый индеец и его слова. Он засунул руку в карман, достал жреческий камушек и посмотрел на него.
— Чепуха! — прошептал Ник и, размахнувшись, швырнул его в траву. — Боги меня не любят.

Судя по всему городок знавал и лучшие времена. Две улицы. Церковь. Кирпичное здание управы. И даже ресторан. Цветная деревянная вывеска висела на фасаде до сих пор.
— «Болеро», — протянул вслух Поляков. — Странно, что в этой глухомани, кому-то потребовалось такое заведение.
В тени соседнего дома стоял армейский «Виллис». Ветер и песок отшлифовали его борта до стального блеска. Пробитые шины, пулевое отверстие в левом крыле, разбитое лобовое стекло. Ник подошёл ближе, осмотрелся.
На водительском сиденье лежала пустая бутылка. Рядом растрёпанный блокнот и кучка соломы с остатками яичной скорлупы.
— «Наверное местная шпана пригнала», — подумал Ник.
Он вяло пнул колесо и зашагал дальше. Горячий суховей погнал колючку, закружился в вихре песок.
Ник перешёл дорогу, постоял немного на крыльце ресторана и ударом ноги распахнул дверь.
Рассохшиеся столики, барная стойка, чугунная лестница на второй этаж. Под потолоком тяжеленная хрустальная люстра. На столах сохранились даже скатерти и столовые приборы.
— «Странно что сюда до сих пор не наведались любители антиквариата», — подумал он. — «Впрочем, кто знает. Кому-то этот лакомый кусок мог оказаться не по зубам».
Прислушиваясь к завыванию ветра, он попытался понять причину, по которой мифический сундучок Ортеги стал для клиента таким притягательным. Не было никакой уверенности, что эта уникальная вещь, вообще существовала, но Байрон не затевал игру, если не видел в итоге крупный выигрыш.
— Придётся посоветоваться с Франсуа, — прошептал Ник. — Чёрт! Даже Кранц отказался от этого дела.
На душе скреблись кошки. Ему не хотелось в Мексику и с Вовкой он так и не повидался. Ник засунул руку в карман, достал старую тетрадь и уселся на стул.
— «Франсуа Бланшар: искатель приключений и археолог», — прочитал он. — «Десятое апреля 1920 года. Друг подкинул идею, хочу проверить, прав он или нет».
Поляков пренебрежительно хмыкнул, пролистал несколько страниц.
— «Двадцать пятое апреля 1920 года. Отыскал несколько писем старого Родригеса. Теперь убеждён, вещь ради которой Рональд перелопатил Национальный архив, существует. Знать бы...»
До слуха донеслись какие-то звуки. Тихий едва различимый шорох, который возникает при ходьбе по грязному полу. Ник задумчиво посмотрел на запылённый витраж, встал со стула и подошёл к лестнице на второй этаж.
— Эй! — гаркнул Поляков. — Предупреждаю! Со мной шутки плохи!
Звуки прекратились. Только на ветру поскрипывали несмазанные петли входной двери.
— «Наверное енот или ещё какая-нибудь живность».
Он вернулся к своему столику, рассматривая даты, перевернул несколько страниц.
— «Двадцать седьмое мая 1920 года. Прибыл к месту назначения. Городишко угнетает. Сопровождать меня никто не захотел. Пришлось пообещать пятьдесят песо одному типу, чтобы он помог дотащить пожитки, но он уже не рад, что со мной связался. Трясётся от ужаса и шепчет какие-то заклинания. Мерзавец. Бросил моё барахло на полпути и сбежал. Даже про деньги забыл.
Первое июня 1920 года. От дома Родригеса осталось только пепелище. Всё это время, меня не покидает ощущение постороннего присутствия. Кажется, что за мной кто-то наблюдает. Ночью я проснулся от чувства тревоги. Она нарастала с такой скоростью, что я вскочил с кровати и забился в угол. Но уходить из своего номера не собираюсь. Только в нём, на входной двери, я нашёл щеколду. Не знаю какому болвану потребовались засовы.
Второе июня 1920 года. Я близок к цели, но страх больше меня не оставляет».
Ник поёжился. Почерк француза изменился до неузнаваемости, стал размашистым и едва читался.
— «Не могу уйти. Не хватает сил. Лучше бы я сюда не совался. Решил кое-что оставить в своём номере».
Это были последние слова. В тетради оставались ещё десять страниц, и в надежде найти хоть какую-нибудь информацию, Поляков внимательно осмотрел каждую.
— Больше ничего, — протянул он. — Придётся и мне в гостинице поселиться.
В мистику, он конечно не верил, и скорее всего в этой истории были замешаны люди, чьи интересы затронул своим вмешательством Бланшар, но история пахла дурно.
— Почему же Кранц отказался от таких денег? — Ник повернулся, чтобы поднять мешок и от неожиданности вскрикнул.
Ему показалось, что рядом с лестницей стоит человек. Высокий, худой, тёмный и обезличенный. Видение длилось секунду, но этого хватило, чтобы выбить его из колеи. Неистово колотилось сердце, стучало в висках. Ник облизал губы, выдавив улыбку, покачал головой.
— Чёрт! — прошептал он. — Это же моё отражение.
На стене висело старое, покрытое пылью и паутиной, зеркало.

В гостинице царил разгром. Двери в номера распахнуты, постельное бельё изодрано в клочья. Посреди гостевого зала куча обгоревшей мебели. Следы костра, он нашёл ещё в нескольких местах. Кто-то намеренно пытался поджечь дом, но по какой-то причине у него ничего не получилось.
— Попахивает помешательством, — усмехнулся Ник. — Или саботажем.
Он отыскал комнату с засовом, вошёл. Одноместный номер с койкой, шкафчиком и небольшим столиком. Подошёл к окну, ладонью свёз со стекла толстый слой пыли. Затем опустился на колени и заглянул под кровать. У стены, в паутине и грязи лежал револьвер.
— Понятно! — прошептал Ник. — Как предусмотрительно, господин Бланшар, что вы позаботились о своей безопасности.
Он дотянулся до пистолета, зацепил его пальцами и подтянул к себе.
— Пусто, — Ник задумчиво посмотрел на пистолет, швырнул его на кровать. — Одни гильзы.
Он покосился на шкаф и сразу же заметил два пулевых отверстия на дверце. Они располагались внизу, почти у самого пола.
Сняв с пояса карманный фонарик, он снова опустился на колени и заполз под кровать. Смахнул со стены пыль, удовлетворённо хмыкнул. На облезлых досках была выцарапана надпись.
— «Mefiez-vous des tenebres», — прочитал он. — Остерегайся тьмы.

— «Итак, что мы имеем»? — подумал Поляков. — «В наличии предмет, который Байрон назвал — «Recuadro enkomendero sangrienta». Француз пропал без вести, но был уверен, что сундук находится в городе. Впрочем, я не знаю как далеко зашёл Бланшар, и скорее всего мне придётся не только ещё раз перелопатить его дневник, но и пройти весь путь, с начала и до конца».
Ник с тоской вздохнул, подошёл к окну. С трудом отодрал рассохшуюся створку от рамы. Высунувшись, осмотрел ветхий карниз, но ничего кроме песка и пучка травы не нашёл.
— Странный городишко, — прошептал он. — И должно быть полон сюрпризов.

Стемнело быстро. За окном завывал ветер, потрескивали иссушенные временем доски. Несколько раз он слышал злобный лай койотов, которые пришли по его следам.
— Время потрачено впустую, — проговорил Ник. — Типичная лирика.
Он пренебрежительно швырнул тетрадь на стол, поднялся с кровати. Большая часть дня прошла в раздумьях. Ник несколько раз перечитал дневник, пока не запомнил его наизусть, но это ровным счётом ничего не дало. Либо француз всё держал в голове, либо скрыл важную информацию за туманными аллегориями.
— Чёрт бы побрал этого лягушатника! — от злости захотелось выругаться. — Почему Кранц всё-таки отказался?
Он знал немца лет пять. Белобрысый, расчётливый и жадный, Кранц постоянно отбивал у него заказы, он всегда оказывался в нужном месте раньше Ника. Однажды, они сцепились прямо на улице и здорово друг друга отметелили. Но Кранцу этот урок пошёл на пользу и отбивать заказы, он стал у других.
Ник положил рюкзак на кровать, достал два фонаря и сухой паёк. Под тонким одеялом, он нашёл бутылку рома и старенький ПМ с запасной обоймой.
— Хорхе, друг! — улыбнулся Ник. — Всё предусмотрел мерзавец.
Он с лязгом загнал магазин, взвёл курок и положил ПМ на столик. Оружие внушало уверенность, давала то чувство безопасности, которое необходимо человеку на чужой территории. Ник никого не боялся, а полное отсутствие воображения и материалистический склад ума, всегда спасали ему жизнь, но рассчитывать только на физическую силу было бы глупо.
Поляков глотнул из бутылки, поставил на столик аккумуляторный фонар. На пыльную кровать постелил шерстяное одеяло и улёгся. Ему доводилось ночевать под открытым небом, в старых заброшенных хижинах, даже в пещерах, но никогда он не испытывал такого отвращения. Он не мог понять, что именно вызывало чувство брезгливости, и чем больше над этим думал, тем сильнее это чувство становилось.
— Ладно приятель, успокойся! — проговорил он. — Завтра раздобудешь этот чёртов сундук и свалишь отсюда на все четыре стороны.
Он положил пистолет под подушку, перевернулся на спину и закрыл глаза.

Ник очнулся от нехватки воздуха. Жадно потянул носом, закашлял и вскочил с постели. Он рефлекторно схватился за горло, словно сдирая липкую грязь, провёл ладонью по коже.
— Какого чёрта! — прохрипел он. — Так и коньки не долго отбросить.
В комнате темень, свет луны освещал только подоконник. Ник поёжился медленно потянулся за пистолетом. Он шкурой ощущал постороннее присутствие, но никак не мог прийти в себя. Потрескивание сухих досок, шуршание грызунов, завывание ветра под черепичной крышей. Сдерживая кашель, Поляков осторожно сполз с кровати и подкрался к двери. Он не стал запирать её щеколдой и впервые пожалел о своей неосмотрительности.
Чуть приоткрыв её, Ник замер и прислушался. Ему показалось, что в коридоре кто-то ходит. Он медленно отворил дверь и выскользнул из комнаты. Теперь он уже не сомневался, что в доме находился посторонний. Приблизившись к лестнице, Ник посмотрел вниз. Стиснув кулаки, улыбнулся. На пыльном полу маячили призрачные тени.
— Цирк какой-то, — злобно процедил он. — Если кто-то задумал напугать...
Он спустился в гостевой зал, остановился посреди комнаты. Шевелились грязные занавески, поскрипывала в порывах ветра входная дверь. Поляков осмотрелся, прислушиваясь, подошёл к окну. Конечно, это могли быть конкуренты, ведь Байрон не давал никаких гарантий, что дело не привлечёт других «стервятников».
Распахнув дверь, Ник вышел на улицу и посмотрел туда, откуда пришёл утром. Сверкал в лунном свете армейский «Виллис», громко и протяжно кричала какая-то ночная птица.
Пронизывающий до костей ветер гнал по дороге пыль и щетинистые шары перекати-поля.
— «Дубак, будь здоров», — подумал Ник. — «На родине наверное потеплее».
Неожиданно до слуха донёсся тихий едва различимый перезвон. Ник спустился с крыльца, вышел на дорогу и посмотрел на часовню. На секунду ему показалось, что в узких оконцах мерцает свет.
— Во истину проклятое место, — прошептал он. — Как там сказал Хорхе...?
Некоторое время он стоял и слушал, но звуки больше не повторялись. Постепенно затих ветер, перестала скрипеть дверь и воцарилась такая глубокая тишина, что зазвенело в ушах.
— Мать вашу! — зашипел Ник. — Что же тут происходит?
Он никогда ни в чём не сомневался. Рационализм и вера в собственные силы позволяли держать страх под контролем. Но не сейчас и не здесь. Ник ощутил странное гнетущее чувство. Оно возникло в глубинах сознания и мгновенно затмило рассудок.
Сомнения, страх, нарастающая, словно снежный ком паника. Заколотилось сердце, перед глазами поплыли круги, Ник попятился, сделал несколько шагов и вдруг упал. Растянулся на земле, как беспомощный старик.
— Нет, нет, нет! — залпами вырвались слова. — Нет, не надо!
Он вскочил на ноги и побежал. Рывком распахнул дверь, ворвался в холл.
Ник затылком ощутил прожигающий взгляд и это жуткое чувство, болью и тоской, отозвалось в душе. Кто-то шёл за ним, а когда Ник ускорил шаги, этот кто-то побежал следом. Он не мог оглянуться, спотыкался, падал, но упорно продолжал карабкаться наверх. Хриплое натужное дыхание за спиной, громыхающие подошвы ботинок и злоба. Поляков словно видел эту нечеловеческую, лютую злобу.
— «Господи! Я не успею»! — жаром обожгла мысль. — «Я не успею»!
Он не знал чего ждать, не понимал, какое демоническое создание его преследует. В голове пульсировало единственное желание — поскорее спрятаться за дверью.
Перепрыгивая через ступени, он зацепился коленом за стойку перил и взвыл от боли. Но боль открыла второе дыхание. Ник схватился за дверную ручку, рывком втолкнул собственное тело в комнату. Сдирая с пальцев кожу, задвинул засов и шарахнулся к окну.
В ту же секунду дверь задрожала, зазвенели бронзовые петли, посыпалась штукатурка. По двери ударили несколько раз. Затем затряслась дверная ручка.
— Убирайся прочь, ублюдок! — завопил Ник. — Пошёл вон!
Буйство за дверью продолжалось несколько минут. Дверные доски трещали, ходуном ходила коробка. Но всё закончилось внезапно, словно какая-то сила отгородила комнату от свирепего существа снаружи. В последний раз по двери чем-то царапнули, и наступила тишина.
— Чёрт! — выдохнул Ник. — Как же эта сволочь меня напугала!
Он слизал с пальца кровь, уселся на кровать. Колено горело огнём. Включив фонарь, Ник задрал штанину и, сморщившись, уставился на огромный кровоточащий рубец.
— «Хреново»! — подумал он. — «Если повредил кость, прыгать в ближайшее время не смогу»!
Ник порылся в рюкзаке, достал аптечку. Сделал антисептический укол и перебинтовал ногу. Глотнув из бутылки, немного успокоился.
— Однако подобное послевкусие мне не нравится, — злобно процедил он. — Пойду-ка я разберусь с этой гнидой!
То ли подействовала боль, то ли желание отыграться. Но внутри всё клокотало и бурлило. Ник схватил со стола пистолет, рывком взвёл курок.
— Всю обойму всажу, — зашипел Поляков. — Только попадись...
Он схватил фонарь, выставив ПМ, подошёл к двери. Немного помедлив, отодвинул засов. Дверь заскрипела. Под собственной тяжестью, приоткрылась. Чтобы привлесь внимание Ник поиграл лучом и подождал ещё немного.
О присутствии чужака ничего не говорило, и Ник вышел в коридор.
— Куда же ты спрятался? — прошетал он. — Думаешь, не достану?
Колено ломило, от напряжения звенело в ушах. Поляков вышел на площадку, направил фонарь на ступени. Повсюду следы. Чёткие отпечатки его собственных ботинок. И больше ничего.
— Не по воздуху же ты прилетел!? — Ник вымученно улыбнулся и, напрягая слух, начал спускаться вниз.
Понемногу злость ушла, остались вопросы и странная пустотат в душе. Ему вдруг стало безразлично каким будет итог. Своего решения он не поменял, ему по-прежнему хотелось знать, кто стоял за этим безумным представлением, но...
— Я не стану тебя убивать! — рявкнул Ник. — Выходи, придурок!
Он подошёл к барной стойке, вскарабкался на столешницу. Неплохая позиция давала преимущество, но похоже, его вызов принимать никто не собирался. Ник пренебрежительно фыркнул, посветил вокруг себя и вдруг заметил, как среди бутылок, на полке, что-то сверкнуло.
Он спрыгнул вниз, сморщился от боли.
— Не может быть! — прошептал он. — Золото!?
Поляков протянул руку и, отодвинув бутылки, достал запылившийся золотой брегет. Смахнув паутину, открыл крышку.
— «Франсуа Бланшар», — прочитал он вслух. — «Считай мгновения — копи вечность».
Ник судорожно сглотнул, отошёл от полок. Секундная стрелка всё ещё отчитывала мгновения и, это открытие потрясло.

Он вернулся в комнату, задвинул засов, заблокировал дверь столом. Хотел придвинуть шкаф, но передумал.
— С ума можно сойти! — Ник уселся на кровать, сделал несколько глотков из бутылки. — Сдох бы наверное без пойла!
Остаток ночи он пытался заснуть, но сон пришёл только с рассветом. Глубокий, тягучий. Его не мучили кошмары, но тревога, ощущалась даже во сне. И всё же это был отдых. Отдых, которого не хватало.
Ник застонал, приподнял голову и посмотрел на дверь.
— «Понятно почему Байрон такой щедрый. Гадёныш! Втянул меня в эту авантюру и теперь спокойно ждёт результатов».
Он сполз с кровати, подошёл к окну и посмотрел на дорогу. Ничего не изменилось. Всё тот же «Виллис» вдали, неизменный столетний мусор у домов.
— «Я не глупее Бланшара», — подумал Ник. — «Француз знал, что ищет и наверняка подобрался очень близко. Если Гарсиласо так дорожил сундучком, значит, держал всегда при себе. Гарсиласо владелец города. У него был дом и контора, из которой старик руководил рудником. От дома остались одни головешки. Остаётся контора. В дневнике француза об этом ничего не сказано. Либо он не успел написать, либо пропал, раньше, чем...»
Ник взял в руки брегет, посмотрел на стрелки. Часы остановились.
— «Может вчера показалось»?! — Ник покрутил ручку завода, щёлкнул крышкой. — «Этот дьявольский городок начинает действовать на нервы».

Прежде чем выйти из гостиницы, Ник сделал свежую перевязку. Проверил пистолет, прихватил флягу с водой.
Контора Родригеса располагалась в конце улицы.
Приземистый кирпичный дом с плоской крышей, сгнивший дощатый забор и скалистый холм на заднем плане. Догадаться было не сложно. Городок построили прямо на руднике и повсюду, куда хватало взгляда, виднелись пирамиды жёлто-серых отвалов.
Ник вошёл в дом, осмотрелся. Разломанная перевёрнутая мебель, стреляные гильзы и остатки холщёвых мешков для серебра. В крошечной комнатке он нашёл открытый сейф и ворох истлевших документов. На полу чей-то портрет.
— Так-так! Похоже шмон был грандиозный, — Поляков разгрёб носком пожелтевшую бумагу, вспугнул пустынную ящерицу. — Люди не просто ушли, они бежали сломя голову.

* Текст выложен частично. Полный текст находится в архиве.

Оценки судей:

[Сфинкс]

[Vlad lev]

Не ужаснуло и не вдохновило. Единственно, в конце улыбнуло - отскочившая ГИЛЬЗЯ:

"Когда отскочила последняя гильзя..."

[Сфинкс]

Цитата: Автор: Vlad lev Не ужаснуло и не вдохновило.

Читайте тогда про пеньки с руками.

[Monk]

Начало понравилось. А вот ближе к концу как-то скучно стало, хоть автор всеми силами и нагнетал саспенс. Но дергающихся дверей (жуткий киношный штамп) и неопределенной тьмы лично мне оказалось мало. Не страшно.

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Сфинкс Читайте тогда про пеньки с руками

потребности у меня - иные

[Крюков Олег]

Цитата: Автор: Lex Z обмыла иссушенное нёбо и язык

всё-таки лучше омыла.
Прочитал выложенный вверху отрывок. Скажу сразу, рассказ на порядок лучше расхваленного малыша. У меня, по крайней мере, создалось такое впечатление.

Да и концовка не разочаровала. Автору - респект!

[Дмитрий Лазарев]

Цитата: Автор: Крюков Олег Скажу сразу, рассказ на порядок лучше расхваленного малыша.

Заинтересовали) А то прочел четыре абзаца, поплевался от говорящего на чистом русском мексиканца и закрыл. Надо бы дочитать

[Сфинкс]

Цитата: Автор: Monk жуткий

А говорите не страшно.

[Изольда Марковна]

Со знаками препинания - беда. Но в целом - понравилось. Надо только вычитать хорошенько.
Тетрадь, которая помещается в конверт и во внутренний карман? Скорее, блокнот.
"Колумбийский галстук", доставшийся от правительства? Это как? "Колумбийские галстуки" "повязывали" как раз бандиты своим жертвам. Преимущественно тем, кого считали стукачами, осведомителями полиции. Так что от правительства это никак не могло исходить.
Удачи, рассказ хороший. Хоть без кишок обошлось, за что отдельное спасибо.