Зелёная цитадель (начало 1)

[Пелиас почти кофийский]

Шумные компании гверец и бабуинов наполнили лес весёлым ликованием, а внизу, далеко под переплетениями ветвей сквозь густые заросли тропического леса пробирались два человека. Здесь, в чаще тропического леса, они представляли собой довольно-таки странное явление. Гораздо легче было представить их на носу стремительного боевого корабля или посреди суровых полей севера, нежели пробирающимися среди запутанных зарослей коварных ветвей или переступающих через огромные стволы поваленных деревьев.
Огнистая грива девушки и её светло-золотистая кожа резко контрастировали с волшебным ароматом далёкого юга, где, казалось, существовало только три цвета: зелёный, чёрный и жёлтый – цвет зелени, цвет саванн и цвет кочевников-скотоводов, и она казалась богиней каких-то далёких, неведомых земель, случайно очутившейся среди стволов-великанов и зеленеющих зеркал глубоких озер. А голубые глаза её спутника казалось, сияли ярче глубоких озёр.
Их одежда была истрёпанной и перепачканной, и чувствовалось, что видала виды, но, похоже, удивительных спутников это волновало меньше всего. Они смеялись и перешучивались.
— Конан, — смеясь, сказала девушка, — хватит смешить меня своими историями из пиратской бытности. Я хохочу так громко, что чего доброго, сбегутся все дикари-людоеды со всех миль окрест.
Девушка была одета в морские бриджи, которые плотно облекали её тело и удивительно ей шли, подчёркивая стройную красоту ног и захватывающую крутизну бёдер, и просторную шёлковую блузу с глубоким вырезом. На её поясе висел длинный обоюдоострый меч, а роскошные золотые волосы солнечными зайчиками рассыпались по плечам. У неё были смеющиеся глаза цвета голубой волны, и открытое лицо смелой искательницы приключений, в настоящий момент сглаженное каким-то новым и неожиданным даже для неё самой чувством.
Её спутник лишь хмыкнул.
Он казался великаном даже посреди огромных, уходящих ввысь колонн титанического лесного храма, а на просторе, наверно, и вовсе вызывал благоговение. В нём было шесть футов роста, и стальные мышцы непрерывно играли под кожей цвета старой бронзы. Он был одет в потёртые кожаные штаны и потрепанную шёлковую рубаху, подпоясанную широким гханатанским поясом. Могучий меч на одном боку и тесак на втором завершали его наряд. Как ни странно, среди переплетения лиан и листьев он казался совершенно своим. С ловкостью древесной пантеры он подныривал под ветки, разрубал тесаком мохнатые зелёные плети и безошибочно находил дорогу в причудливом лабиринте тропического леса. Девушка с фигурой стигийской статуэтки, целиком доверившись, следовала за ним, весело смеясь и встряхивая волосами в ответ на его грубоватые шутки. За её плечами будто полыхал лесной пожар, ярко вспыхивая при каждом движении, и иногда, когда солнце окружало её голову ало-золотистым нимбом, она походила на странный цветок, внезапно распустившийся среди диких зелёных джунглей.
На юг они шли уже давно.
Иногда лес стихал, и тогда они пробирались в звенящей тишине, похожей на волшебную тишину священных храмов, среди зелёного сумрака возносящихся вверх колонн. Казалось, эта тишина царила здесь вечно; но в следующий момент с востока, севера или запада к ним приближались шумные компании гверец или бабуинов, и тогда лес наполнялся снова треском ветвей и их весёлым верещанием, гамом. На ветвях дремали птички, с возмущением, о котором они оповещали пронзительным писком, вспархивающие с насиженных мест, когда изящные руки девушки или её могучего спутника отгибали колючие ветви. Прямо из-под ног выбегали огромные глянцевые насекомые.
Девушка была из далёких, почти мифических для этих краёв долин Аквилонии, а спутник – родом из земель, которые считались мифом даже среди просвещённейших мужей южных земель. Красотку с ярким огнём волос, расплескавшимся за плечами, звали Валерией, а её спутника – Конаном из Киммерии. Некогда Валерия была одной из Красного Братства – пираткой; а Конан – дикарём, рождённым посреди холодных холмов севера. Что они делали так далеко на Юге – одним богам леса было ведомо. Киммериец порой подхватывал свою спутницу и легко, как пёрышко, переносил её через опасные места или высокие коряги. Валерия, казалось, воспринимала эти грубоватые знаки внимания с улыбкой. Иногда он сопровождал свою помощь крепким хлопком пониже спины, и тогда она смеялась, и в её глазах загорелись огненные искры.

А лес жил своей жизнью.
Время от времени из лесной подстилки во все стороны прыскали мохнатые пятнистые крысы величиной с котёнка. Внезапно со всех сторон раздался треск и шорох, и на дереве словно распустились диковинные цветы – появились десятки мордашек чёрно-красных обезьянок. Они жадно жевали молодые побеги, пугливо оглядываясь по сторонам, а их глянцевая каштаново-красная и антрацитово-чёрная шерсть искристо переливалась в лучах восходящего солнца. Изумлённая Валерия нечаянно наступила на старую ломкую ветку, послышался оглушительный хруст, словно со звоном лопнуло что-то металлическое, и симпатичные мордашки тут же исчезли, растворившись среди ветвей.
В другой раз впереди что-то прошуршало, и среди листвы внезапно появилась компания чёрно-белых гверец. Их антрацитово-чёрные тела и ослепительной белизны хвосты мелькали в жадеитовой листве леса.
Деревья словно рвались ввысь могучими застывшими коричнево-зелёными фонтанами. Непривычной к джунглям пиратке то бросались в глаза благоухающие цветы, огромные и воздушные, то причудливо окрашенные мхи или лишайники, то ничуть не менее живописная древесная лягушка. Глянцевые кузнечики салатовыми фонтанчиками прыскали у них из-под ног.

Наконец, они забрели в какие-то и вовсе немыслимые дебри; всё тонуло в синевато сумраке; верхушки деревьев уходили так высоко, что, казалось, протыкали ветками небосвод. Кора лесных гигантов местами отставала, отслаиваясь причудливыми перекрученными полосами.
Внезапно Конан остановился.
Переход от движения к неподвижности оказался таким неожиданным, что пиратка невольно налетела на него, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. Но Конан, казалось, даже не заметил этого. Он напряжённо вглядывался куда-то в зелёную стену леса, ориентируясь по одному ему ведомым приметам. Валерия обратила на него озадаченный взгляд.
— Гм, — сказал Конан. — Может, меня путают здешние лесные боги, но мне кажется, мы здесь уже бывали. Вон то дерево мы уже, похоже, видели час назад.
Валерия посмотрела на исполина, пробившего зелёный полог и устремившегося намного выше своих собратьев. Яркие солнечные зайчики играли в опавшей листве у его подножия. Дерево было действительно приметным, но после трёхчасового блуждания по лесу, Валерия не сумела бы с уверенностью сказать, сумеет ли она опознать хотя бы одно место в этой бескрайней нефритовой круговерти. Конан подошел к зелёному великану и мощным движением тесака вырезал причудливую руну на грубой коре. При этом он снова что-то пробормотал, и Валерия поняла, что он просит прощения у своих варварских богов за кощунство.
Удовлетворённый делом своих рук, Конан отступил на шаг.
— Вот так, — сказал он, отправляя тесак обратно в ножны. — Теперь, в крайнем случае, мы сможем определить, плутаем мы или нет. Дерево приметное, если мы к нему вернёмся, мы сможем найти его даже среди леса. А теперь-ка, пожалуй, я заберусь на верхушку, посмотрю, куда мы вышли.
Дикарь вскарабкался на дерево с ловкостью большого кота.
Лес ему порядком ему осточертел; варвару хотелось, наконец, увидеть море, или хотя бы реку, текущую на Запад. На худой конец, сошла бы и саванна с деревушками чернокожих.
Однако взобравшись на верхушку громадного фикуса, он изумлённо присвистнул.

Прямо перед ним, утопая в густой зелени, стояло волшебное видение, словно возникшее из иной реальности. Высокие шпили из искрящегося зелёного камня вздымались над ярко-зелёными шапками тропического леса. Воздушные арки парили над лесом, дразня своей недосягаемостью. Было в этом городе, ничуть не похожем ни на строения чернокожих, ни на города гиборийцев, какое-то странное ощущение иллюзорности. Где он существовал? В этом мире, в воображении, в ином ли времени или иной реальности?
Когда дикарь смотрел прямо на здания, они словно покрывались голубоватой дымкой, ускользали от взора. Но стоило отвести взгляд – и вот, краем глаза можно было уловить громадные минареты, маковками пробивающие лесной свод и тянущиеся к небу; громадные купола, лазурно-синего цвета.
Варвар чертыхнулся.
У города была изящная, соразмерная пропорциональность черт, но совершенно непохожая ни на что, виденное им ранее. Строения, поблёскивая, возносились над лесом, как призраки.
Немало озадаченный, Конан спустился вниз.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила у него аквилонка.
— Ума не приложу, — честно сказал Конан.
— Во имя Митры, — изумилась пиратка. — Как это понимать?
— Моря нет, если ты об этом, — крякнул варвар. — Пожалуй, мы слишком сильно уклонились к югу. Зато перед нами – ни дать, ни взять, город!

[Зогар Саг]

Пелиас, извини, но это уже п...ц.

Цитата: Глянцевые кузнечики салатовыми фонтанчиками

Салатовыми фонтанчиками, Карл!

Цитата: крякнул варвар

Крякающий Конан- это свежо. Валерии только осталось в ответ мяукнуть.

[Пелиас почти кофийский]

крякнул - это не обязательно издал кряканье.
подразумевается, как бы сказать... эээ... такой хмыкающий звук что ли.
я не сам это придумал, видел в одном из переводов.

Цитата: Салатовыми фонтанчиками, Карл!

и шо?)))))
но вообще описание леса вероятно будет урезано. это пока так, получерновой вариант. ты лучше почитай "Обычаи страны бамбука"))))

И вообще, критиковать легко, особенно выискивая мелочи, чтоб зацепиться. Я у тебя тоже такого могу понаходить, между прочим)))) Я имею в виду, каких-то отдельных недостатков.

Добавлено через 1 минуту

Цитата: крякнуть — как знак недовольства, многозначительности, как выражение какого то пожелания и др. «Плебейская» коммуникативная манера. Ср. Стоит крякнуть да денежкой брякнуть – все будет (поговорка). Ср. кашлянуть … Культура речевого общения: Этика. Прагматика. Психология

вот.
но вообще можно его убрать, раз уж оно так воспринимается.

Добавлено через 20 минут
Немного переделал и сократил, убрав кряканье и кузнечиков)))




Шумные компании гверец и бабуинов наполнили лес весёлым ликованием, а внизу, далеко под переплетениями ветвей сквозь густые заросли тропического леса пробирались два человека. Здесь, в тропической чаще, они представляли собой странное явление. Гораздо легче было представить их на носу боевого корабля или посреди суровых полей севера, нежели в зарослях коварных ветвей, переступающих через стволы поваленных деревьев.
Огнистая грива девушки резко контрастировала с землями юга, где, казалось, существовало только три цвета: зелёный, чёрный и жёлтый – цвет зелени, цвет саванн и цвет кочевников-скотоводов – и она казалась богиней каких-то далёких, неведомых государств, случайно очутившейся среди стволов-великанов и зеленеющих зеркал глубоких озер.
Девушка была одета в морские бриджи, которые плотно обтягивали её стройные ноги и крутые бёдра, и просторную шёлковую блузу с глубоким вырезом. На её поясе висел длинный обоюдоострый меч, а роскошные золотые волосы рассыпались по плечам. У неё были смеющиеся глаза цвета голубой волны, и открытое лицо смелой искательницы приключений, в настоящий момент сглаженное каким-то новым и неожиданным даже для неё самой чувством.
— Конан, — смеясь, сказала девушка, — хватит смешить меня своими историями из пиратской бытности. Я хохочу так громко, что чего доброго, сбегутся все дикари-людоеды со всех миль окрест.
Её спутник лишь хмыкнул.
Он казался великаном даже посреди живых колонн титанического лесного храма, а на просторе, наверно, и вовсе изумлял. В нём было шесть футов роста, и стальные мышцы играли под кожей цвета бронзы. Гигант был одет в потёртые кожаные штаны и шёлковую рубаху, подпоясанную широким гханатанским поясом. Длинный меч на поясе завершал наряд. Как ни странно, среди переплетения лиан и листьев великан выглядел вполне уместно; с ловкостью пантеры воин подныривал под ветки, разрубал тесаком мохнатые зелёные плети и безошибочно находил дорогу в лабиринте джунглей. Девушка следовала за ним, весело смеясь и встряхивая волосами в ответ на его грубоватые шутки. За её плечами будто полыхал лесной пожар, ярко вспыхивая при каждом движении, а когда солнце окружало её голову ало-золотистым нимбом, она походила на странный цветок, внезапно распустившийся среди зелёных джунглей.
Их одежда была истрёпанной и перепачканной, и чувствовалось, что видала виды, но, похоже, удивительных спутников это волновало меньше всего. Они смеялись и перешучивались.
Вместе они шли уже давно.
Их путь следовал из древнего города Ксухотля; они шли
Красотку с ярким огнём волос, расплескавшимся за плечами, звали Валерией, а её спутника – Конаном из Киммерии. Некогда Валерия была одной из Красного Братства – пираткой; а Конан – дикарём, рождённым посреди холодных холмов севера. Что они делали так далеко на Юге – одним богам леса было ведомо. Киммериец порой подхватывал свою спутницу и легко, как пёрышко, переносил её через опасные места или высокие коряги. Валерия, казалось, воспринимала эти грубоватые знаки внимания с улыбкой. Иногда он сопровождал свою помощь крепким хлопком пониже спины, и тогда она смеялась, и в её глазах загорелись огненные искры.

Наконец, они забрели в немыслимые дебри. Всё тонуло в синевато сумраке; верхушки деревьев уходили так высоко, что, казалось, протыкали ветками небосвод. Кора лесных гигантов отставала, отслаиваясь причудливыми перекрученными полосами.
Конан остановился.
Местность понизилась, и он потерял из виду верхушки красноватых гор, на которые ориентировался в пути на запад. Переход от движения к неподвижности оказался таким неожиданным, что пиратка невольно налетела на него, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. Но Конан, казалось, даже не заметил этого.
— Посмотрю-ка я, куда нас занесло, — пробормотал он.
Стащив пояс с ножнами, он отдал их Валерии, и вскарабкался на дерево с ловкостью большого кота. Лес ему порядком ему осточертел; варвару хотелось, наконец, увидеть море, или хотя бы реку, текущую на Запад. На худой конец, сошла бы и саванна с деревушками чернокожих. Но ему взору не предстало ничего из перечисленного. Взобравшись на верхушку громадного фикуса, он изумлённо присвистнул.

Прямо перед ним, утопая в густой зелени, стояло видение, словно возникшее из иной реальности. Высокие шпили из искрящегося зелёного камня вздымались над ярко-зелёными шапками тропического леса. Воздушные арки парили над лесом, дразня своей недосягаемостью.
Было в этом городе, ничуть не похожем ни на строения чернокожих, ни на города гиборийцев, какое-то странное ощущение иллюзорности. Где он существовал? В этом мире, в воображении, в ином ли времени или иной реальности? Когда дикарь смотрел прямо на здания, они словно покрывались голубоватой дымкой, ускользали от взора. Но стоило отвести взгляд – и вот, краем глаза можно было уловить громадные минареты, маковками пробивающие лесной свод и тянущиеся к небу; громадные купола, лазурно-синего цвета.
Варвар чертыхнулся.
У города была изящная, соразмерная пропорциональность черт, но совершенно непохожая ни на что, виденное им ранее. Строения, поблёскивая, возносились над лесом, как призраки.
Немало озадаченный, Конан спустился вниз.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила у него аквилонка.
— Ума не приложу, — честно сказал Конан.
Он забрал у неё пояс с клинком.
— Моря нет, если ты об этом, — пояснил варвар. — Пожалуй, мы слишком сильно уклонились к югу. Зато перед нами – ни дать, ни взять, город!

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Пелиас почти кофийский Вместе они шли уже давно. Их путь следовал из древнего города Ксухотля; они шли

или лишнее, или обрыв фразы

[Пелиас почти кофийский]

ещё раз переделал и дописал)))


Зелёная цитадель


Шумные компании гверец и бабуинов наполнили лес весёлым ликованием, а внизу, далеко под переплетениями ветвей сквозь густые заросли тропического леса пробирались два человека. Здесь, в тропической чаще, они представляли собой странное явление. Гораздо легче было представить их на носу боевого корабля или посреди суровых полей севера, нежели в зарослях коварных ветвей, переступающих через стволы поваленных деревьев.
Огнистая грива девушки резко контрастировала с землями юга, где, казалось, существовало только три цвета: зелёный, чёрный и жёлтый – цвет зелени, цвет саванн и цвет кочевников-скотоводов – и она казалась богиней каких-то далёких, неведомых государств, случайно очутившейся среди стволов-великанов и зеленеющих зеркал глубоких озер.
Девушка была одета в морские бриджи, которые плотно обтягивали её стройные ноги и крутые бёдра, и просторную шёлковую блузу с глубоким вырезом. На её поясе висел длинный обоюдоострый меч, а роскошные золотые волосы рассыпались по плечам. У неё были смеющиеся глаза цвета голубой волны, и открытое лицо смелой искательницы приключений, в настоящий момент сглаженное каким-то новым и неожиданным даже для неё самой чувством.
— Конан, — смеясь, сказала девушка, — хватит смешить меня своими историями из пиратской бытности. Я хохочу так громко, что чего доброго, сбегутся все дикари-людоеды со всех миль окрест.
Её спутник лишь хмыкнул.
Он казался великаном даже посреди живых колонн титанического лесного храма, а на просторе, наверно, и вовсе изумлял. В нём было шесть футов роста, и стальные мышцы играли под кожей цвета бронзы. Гигант был одет в потёртые кожаные штаны и шёлковую рубаху, подпоясанную широким гханатанским поясом. Длинный меч на поясе завершал наряд. Как ни странно, среди переплетения лиан и листьев великан выглядел вполне уместно; с ловкостью пантеры воин подныривал под ветки, разрубал тесаком мохнатые зелёные плети и безошибочно находил дорогу в лабиринте джунглей. Девушка следовала за ним, весело смеясь и встряхивая волосами в ответ на его грубоватые шутки. За её плечами будто полыхал лесной пожар, ярко вспыхивая при каждом движении, а когда солнце окружало её голову ало-золотистым нимбом, она походила на странный цветок, внезапно распустившийся среди зелёных джунглей.
Их одежда была истрёпанной и перепачканной, и чувствовалось, что видала виды, но, похоже, удивительных спутников это волновало меньше всего. Они смеялись и перешучивались.
Вместе они шли уже давно.
Их путь следовал из древнего города Ксухотля; они шли к морю, но сделали большой крюк к югу, чтобы обогнуть земли негостеприимных конгло.
Красотку с ярким огнём волос, расплескавшимся за плечами, звали Валерией, а её спутника – Конаном из Киммерии. Некогда Валерия была одной из Красного Братства – пираткой; а Конан – дикарём, рождённым посреди холодных холмов севера. Что они делали так далеко на Юге – одним богам леса было ведомо. Киммериец порой подхватывал свою спутницу и легко, как пёрышко, переносил её через опасные места или высокие коряги. Валерия, казалось, воспринимала эти грубоватые знаки внимания с улыбкой. Иногда он сопровождал свою помощь крепким хлопком пониже спины, и тогда она смеялась, и в её глазах загорелись огненные искры.

Пиратка не уставала поражаться выносливости спутника. Варвар был словно выкован из стали; чувство усталости ему было неведомо. Он без устали, сопровождая свои шаги потоками сочной ругани, искал проходы в непролазной зелени, прорубал порталы, подтягивался, втаскивая уставшую пиратку на лабиринт древесных ветвей, и с улыбкой пропуская её вперёд, когда нужно было проползать под переплетением ветвей на четвереньках. Пару раз он буквально в полулокте удержал её руку от гнезда страшных чёрных кусачих ос, удержал от опрометчивого шага в сторону многомиллионной армады красных кусачих муравьев.
Казалось, его острые глаза замечают любую мелочь.
При этом варвар сопровождал их путешествие грубоватыми шуточками, приправленными восхищением, которое грело её подобно солнцу, пронзающему жаркими клинками плотный полог зелёной листвы. Когда он подхватывал её на руки и переносил через топкие лужи зеленоватой воды, она с замиранием сердца понимала, что ей до жути приятно ощущать касания его сильных шершавых рук, его горячей нагретой солнцем кожи.
Валерия не узнавала сама себя. И улыбалась.
Не так давно она подобную бесцеремонность выпустила бы кишки тому наглецу, который посмел унизить её предложением помощи. А теперь! От одного лишь прикосновения сильных пальцев к её упругим бёдрам, когда Конан без малейших усилий подхватывал её на руки, её бросало в сладкую дрожь.

А лес жил своей жизнью.
Время от времени из лесной подстилки во все стороны прыскали мохнатые пятнистые крысы величиной с котёнка. Внезапно со всех сторон раздался треск и шорох, и на дереве словно распустились диковинные цветы – появились десятки мордашек чёрно-красных обезьянок. Они жадно жевали молодые побеги, пугливо оглядываясь по сторонам, а их глянцевая каштаново-красная шерсть переливалась в лучах утреннего солнца. Изумлённая Валерия нечаянно наступила на старую ломкую ветку, послышался оглушительный хруст, словно со звоном лопнуло что-то металлическое, и симпатичные мордашки тут же исчезли, растворившись среди ветвей.
В другой раз впереди что-то прошуршало, и среди листвы внезапно появилась компания чёрно-белых гверец. Их антрацитово-чёрные тела и ослепительной белизны хвосты мелькали в жадеитовой листве леса. Деревья рвались ввысь могучими застывшими коричнево-зелёными фонтанами. Непривычной к джунглям пиратке то бросались в глаза благоухающие цветы, огромные и воздушные, то причудливо окрашенные мхи или лишайники, то ничуть не менее живописная древесная лягушка. Глянцевые кузнечики прыскали у них из-под ног.


Лес вовсе не намеревался редеть; в конце концов, они забрели в невиданные дебри. Всё тонуло в синеватом сумраке; верхушки деревьев уходили так высоко, что казались почти горами. Кора лесных гигантов внизу отлаивалась от ствола, повисая причудливыми перекрученными полосами.
Конан остановился.
Местность сильно понизилась, и он потерял из виду верхушки красноватых гор, на которые ориентировался в пути на запад. Переход от движения к неподвижности оказался таким неожиданным, что пиратка невольно налетела на него, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. Но Конан, казалось, даже не заметил этого.
— Посмотрю-ка я, куда нас занесло, — пробормотал он.
Стащив пояс с ножнами, он отдал их Валерии, чтобы не цепляться за ветки – и вскарабкался на дерево с ловкостью кота. Лес ему порядком ему осточертел; варвару хотелось, наконец, увидеть море, или хотя бы реку, текущую на Запад. На худой конец, сошла бы и саванна с деревушками чернокожих. Но его поджидал сюрприз. Взобравшись на верхушку громадного фикуса, он изумлённо присвистнул.

Прямо перед ним, утопая в густой зелени, стояло видение. Было в нём что-то неуловимо странное, будто оно пришло из иной реальности. Ничего подобного Конану ещё видеть не доводилось. Высокие шпили из искрящегося зелёного камня вздымались над ярко-зелёными шапками тропического леса. Воздушные арки парили над кронами, дразня своей недосягаемостью.
Город был ничуть не похож ни на строения чернокожих, ни на столицы гиборийцев. Он оставлял странное ощущение иллюзорности. Когда дикарь смотрел прямо на здания, они словно покрывались голубоватой дымкой, ускользали от взора. Но стоило отвести взгляд – и вот, краем глаза можно было уловить громадные минареты, маковками пробивающие лесной свод и тянущиеся к небу; громадные купола, лазурно-синего цвета. По спине Конана пробежал холодок, волосы встали дыбом. Да, это несомненно был город – люди ли его построили?
Варвар чертыхнулся.
У города была изящная, соразмерная пропорциональность черт, но совершенно непохожая ни на что, виденное им ранее. Строения, поблёскивая, возносились над лесом, как призраки.
Немало озадаченный, Конан спустился вниз.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила у него аквилонка.
Конан неопределённо пожал плечами.
Он забрал у неё пояс с клинком.
— Моря нет, если ты об этом, — пояснил варвар. — Пожалуй, мы слишком сильно уклонились к югу. Зато перед нами – ни дать, ни взять, город!
— Город? — изумилась аквилонка.
— Да, — нахмурился варвар. — Но какой-то заброшенный. Я не уловил ни часовых, ни стражи, ни людей на улицах. Там и улиц-то, собственно, нет. Город зарос джунглями, только отдельные здания торчат из листвы. Впрочем, разобрать трудно: он такой же зелёный, как и лес.
Пиратка поёжилась. С некоторых пор заброшенные города вызывали у неё неприязнь.
— А всё же, можно заглянуть, — сказал она, поборов постыдную дрожь. — Авось найдём сокровища, а если он обитаем, так и переночуем в сухом месте, купим еды.
— Что-то сдаётся мне, еды там нет уже тысячелетия, — пробормотал киммериец. — Но можно попытать счастья.

Но и вблизи город не был ничуть понятнее. Конан и Валерия стояли у подножия стены, единой, цельной, без малейшего признака стыка плит. Будто вся городская стена была вырублена из единого монолитного камня. Материал, который пошёл на её строительство, был Конану неведом: полупрозрачно-зелёный, он искрился и переливался, в глубине вспыхивали огоньки.
А у его подножия клубилась загадочная голубоватая дымка – не похожая ни на туман, ни на болотные испарения – вообще ни на что. Стены города возносились вверх на добрую сотню футов. При взгляде на неё Конан никак не мог отделать от мысли, что они здесь нежеланные гости – и не потому, что она выглядела угрожающе, нет; скорее, от строения веяло такой всеподавляющей, сокрушающей древностью, которую сложно даже описать на языках людей.
Стену венчали башенки; в ней были балконы им контрфорсы, но при попытке разглядеть их как следует, киммериец снова столкнулся со странным явлением: будто что-то препятствовало, отталкивало взгляд, искажало пропорции – будто он смотрит через воду или толстую линзу.
И впрямь ли это был город, или нечто иное?
Где существовало это видение? В этом мире, в воображении, в ином ли времени или иной реальности?
Они обошли город по кругу – на это потребовалось почти полдня.
— Странно, — пробормотал киммериец. — Нигде нет входа. Как же они сюда попали?
Зелёные минареты торжествующе возносились над густой листвой тропического леса, словно поддразнивая своей недосягаемостью. Архитектура поддразнивала странностью и непохожестью на всё, ведомое киммерийцу. Стены снаружи имели множество арок; в них были окна, треугольной формы; иногда прямо из стены, над их головами, нависали балконы, выступы, причудливые фигуры.
— Эти арки укрепляют сооружение, — вынес свой вердикт киммериец, — Но никуда не ведут. Здесь нет ворот.
Солнце уже опускалось, утонув в джунглях далеко на западе. От стен легли долгие тени; от этого казалось, что голубоватый туман поднялся ещё выше – и окутал строения. Наскоро перекусив фруктами, Конан продолжил изучение города. Азарт вытеснил дикарский страх перед сверхъестественным; в конце концов, если это и впрямь руины, в них можно будет поживиться золотом или камнями.
Наконец, остановившись под одним из балконов, который размещался среди других выступов, ведущих почти до самого верха, киммериец пружинисто прыгнул вверх, чтобы уцепиться кончиками пальцев. И с громкими проклятиями рухнул обратно: пальцы соскользнули, и он всей своей массой рухнул во влажный мох. Наконец, он поднялся, мрачно отплёвываясь и отряхиваясь.
— Кром и Сет! — прокомментировал он. — Что-то не даёт.
— Камень скользкий, вот пальцы и соскользнули, — сказала Валерия.
— Как бы не так, — покачал варвар головой. — Там вообще не было за что уцепиться. Ни гладкого, ни шероховатого, ни холодного, ни тёплого – ничего! Никакого камня под пальцами.
Он сплюнул:
— Вот, смотри.
Вытянув руку, варвар коснулся стены. Вернее, попытался коснуться: в том месте, где его пальцы приблизились к искристому материалу, внезапно сгустился синеватый туман.
— Всемогущий Митра, — вырвалось у Валерии. — Да он заколдован!

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Пелиас почти кофийский ещё раз переделал и дописал)))

не понял: и де оно? Обрыв истории на самом интересном!

[Alexafgan]

Ой тут ещё!!!
ВО, разговаривают они.....
Шобы обогнуть значит, а не просто идуть

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Alexafgan Ой тут ещё!!!

поощряй творца-то!
И листать тему Творчество - не ленись!
А то там столько клоно-текстов бродит...

[Alexafgan]

Я уже запутался чЁ читал

Сколько вариантов

[Пелиас почти кофийский]

Цитата: не понял: и де оно? Обрыв истории на самом интересном!

ну так не так быстро сие пишется как хотелось б(((

Добавлено через 1 минуту

Цитата: И листать тему Творчество - не ленись!

скоро будет конкурс - вот где пир духа
моих там тоже будет 4 текста))))