24.01.2013 Майкл Стэкпол - Конан Варвар

[Lex Z]

От переводчика


Часто наряду с выходом на экраны очередного блокбастера появляется его литературная версия. Причем за перо обычно берутся маститые авторы. Можно вспомнить, к примеру, трилогию Алана Д. Фостера о Чужих.
Не обошли вниманием талантливые писатели и фильмы о Конане, имевшие оглушительный успех в 80-х годах прошлого столетия. Новеллизации «Варвара» и «Разрушителя» писали продолжатели Саги Р. Говарда, известные мастера жанра фэнтези Л. Спрег де Камп, Лин Картер и Роберт Джордан.
К сожалению, франшиза 2011г. «Конан-варвар» провалилась в прокате. Причин этому можно найти немало: Слабая режиссура, скомканный сценарий, неубедительная игра актеров, плохое видение мира Роберта Говарда и т.д. Тем не менее, эстафету от предшественников принял Майкл Стэкпол, тоже далеко не новичок в фантастике.
Мне хотелось верить, что новый «Варвар» на бумаге окажется лучше фильма. Поэтому я – давний поклонник Вечного Героя, едва разжившись электронным вариантом текста, сел его переводить. По разным причинам работа затянулась на целый год, но хочу сказать, что время было потрачено не зря. И теперь я с удовольствием могу предложить читателям это произведение на русском языке. Похоже, Майклу Стэкполу, даже стесненному узкими рамками сценария, удалось создать действительно интересный роман. Конечно, исследователи творчества Говарда смогут при желании обнаружить в нем некоторые огрехи… Впрочем, видение Саги у всех разное и лучше оставить все споры на потом.


Alex Lakedra
Памяти Роберта Ирвина Говарда



Глава 1

Корин - сын Коннахта, кузнец и воин, как собственно любой другой киммериец, наблюдал за молодыми людьми своей деревни. Он окидывал каждого пристальным взглядом, понимая, что вскоре будет ковать им мечи. Будущий клинок должен соответствовать росту и размерам воина, становясь как бы его неотъемлемой частью. На юге бытовало мнение, что киммерийцы буквально рождаются с оружием в руках, но Корин знал, что эти слухи несколько преувеличены. «Мы рождены храбрецами лишь для того, чтобы владеть мечом во славу Крома!» — вспомнил он девиз своего народа и улыбнулся. Все-таки потребности киммерийцев заключаются не только в этом.
Между тем, дюжина молодых людей, у некоторых на лице едва наметилась растительность, практиковалась в кругу, расчищенном от снега. Два опытных воина ходили среди них, следя за порядком и давая наставления. Мечи юношей вспыхивали на солнце, скрещиваясь то вверху, то внизу. Воины раздавали тумаки по животам учеников, когда те показывали плохую защиту, и отвешивали пинки по мягкому месту. Улыбки сразу сходили с лиц юнцов, считающих упражнения в боевом искусстве всего лишь игрой. Ощутимые удары выбивали из них такое ошибочное понятие. Ведь только тот кто остался в живых может позволить себе улыбаться, поскольку его меч закончил свою мрачную работу.
Молодежь двигалась немного неуклюже, хотя некоторые оказывались достаточно смелыми и упорными, чтобы преуспеть в учебном бою. Парни следили за действиями друг друга, стараясь произвести благоприятное впечатление. Отдельные группы хихикающих девчонок, стоящих поодаль в тени хижин, увеличивали их желание покрасоваться и показать себя с выгодной стороны.
Корин покивал головой, украшенной бородой и густой, как у льва, гривой. Несмотря на холодною пору, он не носил рубахи, только кожаный фартук. Сильные руки кузнеца бугрились мускулами, на которых был нанесен узор из белесых шрамов. Немногие из них являлись отметинами от горячего металла из кузницы. Большинство было заработано в сражениях.
Сопение одного подростка привлекло внимание Корина, но кузнец не сразу повернулся к нему. Обернись он немедленно, его улыбку заметили бы все. Тот мальчик не нуждался в поощрении, однако Корин, вспоминая собственное детство, также не видел причин, чтобы препятствовать этому.
Наконец, он, не спеша, перевел взгляд в ту сторону. Напротив круга, где боролись молодые люди, его сын, Конан, подражал их движениям. Палка, которую его воображение преобразовало в прямой киммерийский меч, со свистом разрезала воздух. Вот мальчик увернулся и прокрутился вокруг своей оси. Затем он выбросил палку в ответном выпаде, нанося удар в горло противника. Еще поворот и тут же рубящий удар по нисходящей в голень. Потом палка, сжимаемая обеими руками, описала круг, и невидимый враг лишился головы.
Отец Конана пригладил бороду, пытаясь скрыть улыбку. Конан не копировал в точности молодых бойцов. Во всяком случае, текучесть его движений не походила на их угловатые перемещения. Там, где они казались медленными и робкими, он действовал стремительно и с уверенностью. Безусловно, в реальном противостоянии победа осталось бы за Конаном, тогда как они были бы легко повержены.
Гордость за сына начала распирать грудь Корина, но тут в ушах прозвучал слабый голос умершей жены. Ее тихие слова отозвались эхом в его черепе. По их следу пришла усталость души и боль, которая напомнила ему о старых ранах. Кузнец сделал суровое лицо, нахмурил брови и двинулся к сыну.
— Чем ты занимаешься, мальчик?
Конан замер, палка дрогнула и застыла в его руке, не закончив движение.
— Отец, я был…
— По-моему я послал тебя, Конан, собирать дрова. В кузнице становится холодно.
Мальчик показал на штабель дров:
— Но ведь я...
«Да, это удар в грудь Конана, но не в сердце» — подумал Корин и покачал головой:
— Я даю тебе простое задание и потом нахожу сделанным его лишь наполовину. А ты играешь с палкой, словно один из аквилонских чародеев в историях твоего деда.
Конан бросил палку, как будто она превратилась в гадюку.
— Отец, я не... это не волшебная палочка. Я наблюдал за другими и…
— Послушай, Конан, — Корин притянул сына к себе, — те юноши проходят обучение как воины, потому что заслужили такое право.
— Только будучи старше меня, отец.
— И это означает, что они ближе к смерти, чем ты, — Корин придавал ладонью затылок сына. — В тебе есть задатки, чтобы когда-нибудь стать великим воином, сын мой. Когда-нибудь, но не сегодня.
— Но я перерос Эйрана, а он недавно уже начал бриться...
— Конан, я сказал достаточно.
— Но, отец…
— Хватит, — отрезал Корин и указал на маленькую кучку дров, собранных сыном. — В общем, сложишь это все под навес. Потом я хочу, чтобы ты сходил, проверил расставленные силки. И лучше бы тебе поторопиться, поскольку сейчас в начале зимы быстро темнеет.
— Хорошо, отец, — покорно склонил голову Конан, но его синие глаза сверкали будто льдинки сквозь опустившуюся черную челку. — Просто я всего лишь хочу быть готовым защитить нашу деревню.
Корин поднял бровь. Агрессивность, которая отличает настоящего воина, выросла словно крапива в душе упрямого сына.
Конан, хорошо разбирающийся в мимике своего отца, больше ничего не сказал и приступил к работе. А кузнец, удовлетворившись, вернулся к своим занятиям.

* * *

Обида на отца почти прошла к тому времени, когда Конан убежал достаточно далеко в холмы, чтобы не слышать звон молота Корина по наковальне. Перед уходом из деревни мальчик думал сначала захватить с собой палку, но сравнение с палочкой мага вынудило его от нее отказаться. Вместо этого вооруженный только небольшим разделочным ножом, Конан отбыл выполнять отцовское поручение в лесистые склоны гор Киммерии, пересекая по дороге заснеженные поля.
Предположение Корина, что он лишь через неопределенное время превратится воина, шло вразрез с его юной фантазией. В лесу, подальше от снисходительных улыбок взрослых и пристальных взглядов, Конан в мечтах превращался в мужчину. Очень высокий для своего возраста, он становился еще выше. Его руки и ноги сделались столь же крепкими как у отца, а то и более мощными. Легкие, широкие шаги отмеряли ярды пути, и к тому моменту, когда он скрылся за деревьями, его преображение завершилось.
Теперь больше не было маленького сына кузнеца, посланного забрать из ловушек кроликов. Нет, Конан стал полноправным воином, и искал не жалких зверьков, а солидную добычу. Где-то в чаще вполне могли таиться разведчики пиктских кланов Ворона или Выдры, исследовавшие перед набегом земли киммерийцев. А еще хуже, если аквилонцы снова замыслили вторжение на север с целью отодвинуть границу вглубь страны, на которую не должны были иметь никаких притязаний. Когда-то дед Конана воевал с ними и после часто говорил, что они еще вернутся. Скорее всего, именно аквилонцы представляли более реальную угрозу.
Однако всему этому Конан не предавал особого значения. В любом случае ему следовало передвигаться по лесу быстро и бесшумно, ступая так, чтобы хруст снега под ногами не выдавал его. Перемещаясь от дерева к дереву, он, наконец, спустился в лощину, окруженную стволами сосен и елей. Здесь юный киммериец осмотрелся, вглядываясь в тени за укутанными снегом ветвями, где могли обнаружиться пикты; и прислушался, поскольку звон доспехов обязательно бы указал на присутствие в лесу аквилонцев.
Хотя Конан знал, что сейчас играет в игру, но для него она он стала чем-то большем, нежели просто забава. Мальчик испытывал острые ощущения, наблюдая нечто, наполовину запорошенное снегом и представляя это засадой пиктов. Но все же какая-то его часть, которая была ближе к мужчине, заставляла Конана смотреть, сузив глаза, на предмет детских фантазий по-взрослому. Он вглядывался, пытаясь понять мог ли там действительно скрываться пикт, затем исследовал землю, чтобы удостовериться, что это не было иллюзией.
Никто из других подростков в деревне не обладал таким воображением. Может быть, по этой причине они редко приглашали Конана участвовать в их играх. Старшие говорили, а дети повторяли их слова, что Конан имел душу и жизненный опыт старика. И все знали почему: «Ребенок родился на поле битвы».
Сей факт заставлял многих ждать от Конана неизвестно ничего. А его предназначением было стать великим воином, и он желал оказаться достойным такой судьбы. Его мать умерла при родах там, на том поле. Хотя мальчик не сохранил о ней никаких воспоминаний, но ему сказали, что с последним дыханием она дала новорожденному сыну имя. Теперь ему предстоит прославить свой род и возможно даже всю Киммерию. Пусть имя «Конан» будет вселять страх в сердца пиктов, аквилонцев, ваниров и всех тех, кто тянет к Киммерии жадные руки и верит, что ее можно поработить.
Мальчик выскользнул из-за деревьев и внимательно осмотрел оставленный за спиной след. Потом, двигаясь зигзагами, он проложил себе путь к каменной стене. Конан мог бы продолжить следовать правилам игры и обойти скалу вокруг, чтобы взобраться на вершину по отлогому склону, но вместо этого он подпрыгнул вверх. Его пальцы удержали захват лишь на миг, после чего Конан свалился обратно в снег.
Другой ребенок, возможно, посмеялся бы над неудачей и отказался от дальнейшей попытки, но только не Конан. Молодой киммериец и не думал веселиться. Снова он покатился в снег и встал, отряхивая свой плащ из волчьих шкур. Конан специально избегал использовать точки опоры, которые находились у подножия скалы. Подпрыгнув в третий раз, он уцепился за выступ одной правой рукой, подтянул левую и после начал подъем. Взгляд острых глаз прокладывал дорожку и, таким образом, подросток достиг вершины даже быстрее чем, если б продолжал свою игру.
«Я не оставил никаких следов моего восхождения» — подумал он и усмехнулся. Затем пожал плечами: «Ну, кроме той ямы, что вырыло мое тело при падении».
Лес открылся перед ним, показывая обширный, овальной формы луг, рассеченный темным рубцом речки. Конан заострил внимание на опушке леса, изучая пространство в значительной степени нетронутого снега. Когда он доберется до цепочки следов, то присядет и хорошенько их рассмотрит. Подросток мог определить, не только какие животные проделали тот путь, но и какое время тому назад. Годы наблюдений теперь позволяли ему прочесть следы как животных, так и людей. Если пикты или кто-то еще посещали эту местность, Конан будет знать, сколько их и когда они тут были.
Хотя никакие враги не проходили через луг, но кое-какая мелкая дичь все же здесь пробегала. Конан проверил с десяток ловушек в округе и обнаружил двух пойманных зайцев. Оба казались мертвыми, задохнувшимися в петле, сплетенной из жил. Однако в целях проверки, он свернул им шеи, затем выпотрошил тушки, отбросив в сторону внутренности, чтобы орлы и ястребы могли устроить себе пир. Поправив силки, юный охотник передвинул два из них к звериной тропе, которая вела к водопою.
Самой быстрой дорогой домой являлась та, что привела его к лугу. Однако этот путь был не приемлем. Не то, чтобы там образовалась какая-нибудь преграда, или что утес представлял трудность для спуска. Не то, чтобы враги ожидали в засаде. Нет, просто потому, что возвращение тем же самым образом будет считаться верхом беспечности. Это могло бы послужить приглашением для врагов и привести их прямо к своему дому. Обязанность каждого настоящего воина обеспечить, чтобы подобные вещи никогда не случались.
Конан углубился в лес. Двумя днями ранее, он покинул деревню в северном направлении, а возвратился с востока. На сей раз подросток повернул на запад, где долго продирался сквозь чащу. Передохнул он на вершине холма, который нависал над торговой дорогой, тянущейся вслед заходящему солнцу. Ему случалось ранее путешествовать по ней, когда он навещал своего деда. Но сегодня пустынная дорога не представляла для него интереса.
Большей частью взгляд его был устремлен к горам на юге и к странам, что лежали за ними. Название «Аквилония» звучало довольно часто и не внушало страх, когда мальчик слышал его. Однако такие места как Офир, Коф, Шем, темная Стигия и далекий Кхитай… все они казались чем-то вроде сказки. Мужчины между собой называли деда Конана великим воином, но в то же время говорили, что он также большой выдумщик. Действительно, в его рассказах места, где старик путешествовал и воевал, в глазах соплеменников выглядели настоящим чудом.
Конечно, имея за плечами всего одиннадцать лет, Конан полагал, что его дед сильно преувеличивает. В конце концов, такая страна как Шем вообще не могла существовать. Как, например, может быть жарко круглый год? Как так возможно, что там никогда не выпадает снег, зато бывают песчаные бури? Или то, что неизведанные, непроходимые джунгли изобилуют чудовищным животными и ужасами, сохранившимися с древних времен… Как все это имеет право на существование? Безусловно, подобные истории рассчитаны, чтобы попугать испугать детей и заставить отвиснуть челюсть глупца. К счастью, Конан вырос из веры в такие дикие байки.
Очаровывали же его в историях старого Коннахта люди и их странный образ жизни. Особенно удивляла Конана их потребность в легионах богов и в массивных храмах, возведенных в их честь. Еще из рассказов выходило, что для южан каждый киммериец был всего лишь товаром, который можно купить и продать весьма дешево, в землях, простирающихся за вон теми горами. Конан никогда бы не осмелился назвать деда лжецом, но в глубине души он все равно будет сомневаться, пока сам не увидит все те удивительные вещи.
Юный киммериец выпрямился и улыбнулся, поглядывая на юг. Он станет воином. Если Кром пожелает, то он максимально использует всю храбрость и ум, данные ему при рождении. И в первую очередь, чтобы защитить свою родину.
— Итак, — объявил Конан, обращаясь к ветру, — если цивилизованные люди посмеют нарушить нашу границу, то, клянусь Кромом, я заставлю их дорого за это заплатить.