Хайбория: Новый Рассвет (совместный проект Зогара и Бартока)

[Зогар Саг]

Аквилония на грани краха. Время варваров.

Надо помнить, что все это происходило буквально в те же годы, когда Аквилонская Империя трещала под ударами потомков Арулада с Востока и со стороны Лигурийского Союза с Запада.

Император Вимарк иногда управлял, казалось, только дворцом в Тарантрии, а иногда годами не бывал в городе, проводя время в походах, сражениях и попытках собрать новые армии и налоги в южных провинциях.

Вообще Зингара, Аргос и Пуантен пострадали от вторжения гирканцев много меньше, чем сердце страны. Варвары с севера до них не добрались. В сравнении не только с Аквилонией, но и любой другой страной Запада, они благоденствовали, успешно развивая ремесла и науки, искусства и торговлю. Внутри провинций естественным образом усилились сторонники провозглашения независимости. Время отложиться от рушащейся Империи казалось подходящим. Аристократы юга едва ли не с презрением смотрели на императора-гандера, которого считали темным деревенщиной, да еще и неудачником.

Опираясь на рыцарство из центральных провинций, боссонцев и многочисленных наемников из числа «северных варваров», соплеменников, а возможно родичей тех самых, что отторгли у Империи Гандерланд и теперь незаконно заселяли саму Аквилонию, Вимарк дважды подавлял мятежи на юге, от чего отношение к нему переросло в ненависть.

И тогда на арену истории вышел новый игрок.

Лигурийцы – племя белокожих варваров неясного происхождения, веками проживало в Пустоши, бесперечь воюя с пиктами. Во время киммерийского вторжения в Пустошь они выступили на стороне северян. Это способствовало их скорейшему возвышению. Превосходя пиктов организованностью, почти не пострадавшие во время пикто-киммерийской резни, лигурийцы сумели сплотить переживавших упадок пиктов под своей властью.

Надо уточнить, что пиктов они лишь немного превышали в части материальной культуры и организации общества.

Но этого самого «немного» хватило, чтобы именно лигурийцы стали ядром создания мощного племенного союза, который зародился в лесах крайнего Запада и включал в себя кроме самих лигурийцев множество пиктов, и, что как будто бы, противоречило вековому опыту – часть киммерийцев, которые оказались в Пустоши, отступая с занятой нордхеймцами родины.

Созревание среди лесов новой большой силы оставалось незамеченным потому, что Империя, несмотря на века войны, в сущности, мало знала о том, что происходит за Черноводной. Веками охрана границ была положена на боссонцев, на которых имперские власти смотрели как на некий неисчерпаемый источник заранее обученных воинскому искусству рекрутов, идеальных пехотинцев для имперской армии. От попыток колонизации Пустоши отказались еще первые наследники легендарного короля Конана Киммерийца.

Пикты, так же как и лигурийцы, время от времени предпринимали грабительские набеги, которые пограничная стража более-менее успешно отражала. Одновременно часть уроженцев крайнего Запада служили в имперской армии. Это, конечно, давало им возможность посмотреть мир и кое-что в нем понять. Однако такая служба пограничных варваров для войны против других варваров, суть традиция столь давняя, что она, как Империей, так и самими варварами воспринималась как нечто, происходящее из самой природы вещей. Хотя именно многолетнесть, привычность этой практики привело к такой военнизированности быта и обычаев, что перед ними отступила сама первобытная дикость пиктов. Целые поколения варваров росли для того, чтобы стать потом воинами на службе Империи. Мораль и дух их менялись. Своеобразной дикарской наивности и чистоты (не исключающей, и даже подразумевающей свирепость, но все же наивность остается наивностью), не осталось и помином.

Лигурийцы, то ли потому, что были наиболее развитыми, то ли потому, что высокомерным аквилонцам, которые даже верных боссонцев презирали, было легче общаться с «белыми», со временем присвоили контроль над потоками наемников и денег. В руках их вождей десятилетиями оседали огромные деньги, а сами эти руки, мускулистые, покрытые кровью и исписанные узорами ритуальных татуировок, тянулись к сложному механизму имперской бюрократии. Лигурийские поставщики воинов становились все большей силой в имперской политике.

Нам остается только гадать, как долго это продолжалось бы и к чему привело, но после пришествия киммерийцев и Пустошь стала слишком тесна. Да и сами пришельцы принесли с собой кроме горечи поражения, еще и дух авантюризма.

Новоявленный союз, противоестественный, если мыслить категориями прошедших веков, вместо того, чтобы предлагать свои мечи за плату, решил взять силой меча новые земли.

На территорию прежде благоденствовавшей Зингары вторглись силы, к отражению которых никто оказался не готов. Разорив и пограбив цветущие города и села, варвары потребовали огромный выкуп, чтобы они отказались от дальнейшего грабежа.

Получив требуемое, воины как будто отошли обратно за реку. Но на следующий год набег повторился в большем масштабе.

Через границу были посланы два пограничных легиона, но их заманили в глухие леса и там перерезали почти поголовно. Пленных принесли в жертву зловещим варварским божествам. Спаслось несколько десятков человек.

Одно из множества преданий о страшной той эпохе гласит, что вообще-то хладнокровный, император Вимарк в помутнении разума рвал на себе волосы, и вопрошал к Небесам «верни мои легионы». Но быть может, это сказал другой правитель, хотя и в похожих условиях.


Вожди Лигурийского Союза

Еще через год или два Лигурийский Союз (история сохранила имена трех вождей – киммерийца Форха, лигурийца Килледона и пикта Брана) начал активное переселение из Пустоши на земли Зингары. Фактически все земли западного берега Черноводной и север междуречья Черноводной и Громовой отошли Союзу. Местное же население вовсе не было перебито, как это случалось при иных вторжениях, а просто сменило подданство.
При этом, несмотря на все возражения со стороны зингарцев, центральные власти Империи это переселение одобрили и придали ему вид законного, задним числом подарив Союзу уже занятые им земли.
Причина тому была – поиск новых союзников в продолжавшейся войне с северянами и вновь поднимающимися гирканцами.

После смерти Арулада, который умер (или был убит) и погребен в Западном Шеме, гирканское единство опять прекратило существование. «Новые» гирканцы из-за Вилайета, туранцы, уже цивилизовавшиеся потомки гирканцев прежнего нашествия, погрузились в привычную войну. Мы опять не можем говорить о сколь-либо едином государстве, а лишь о некоем рыхлом Большом Туране, к тому же сократившемся в границах.

В это время историки могут отметить возвращение на арену истории таких древних государств, как Замора, Коринфия, Офир и даже Хорайя. Пользуясь враждой между гирканскими завоевателями, их элиты, обычно торгово-купеческие олигархии, сумели вернуть своим странам некую независимость. Во многом, основой для этого стали мечи пришельцев с северо-запада, массово нанимавшихся на службу и просто переселявшихся на богатые земли юго-востока. Но не стоит понимать этот процесс, как возникновение на карте держав, повторяющих своих предков. Речь скорее идет о возникновении сети независимых городов-государств, которые, опираясь на вновь обретенную военную силу, перестали быть зависимы от гиркано-туранских кочевых кланов. Где-то этот процесс сопровождался попытками реставрации прежних порядков, а иногда и династий, где-то процесс обретения независимости означал рождение новой династии и нового уклада.

Но надо всеми продолжала нависать угроза со стороны по-прежнему воинственных туранцев и гирканцев во всем их многообразии.
То, что мы назовем Большим Тураном, по-прежнему простиралось от Хорота до Вилайета и от южных границ Стигии до Кофа, Офира и Заморы, чью новообретенную свободу турано-гирканцы воспринимали не иначе как временное недоразумение.

Наибольшую, в том числе и потому, что наименее известную, угрозу представляли земли к северо-востоку, те самые холодные Степи северных пределов Вилайета. Там, после исчезновения эфемерной державы Тогака, шла жестокая война за власть между его потомками. На время победили уроженцы крайнего востока, возглавляемые Гуюк-ханом. Он, очевидно, пытался повторить успехи деда на ниве объединения Гиркании, но судьба была не на его стороне, и племена предпочитали откочевывать все дальше, забираясь в северные пределы Вилайета, где искони жили другие народы.

Наконец, как и все прошлые вторжения, очевидно, спровоцированные ударами с востока, степняки двинулись в большой поход. Скорее всего целью их были те же земли Кофа, Шема и южного Офира, где расположились владения потомков Арулада.

Все это время киммерийцы, иногда воюя, а иногда сотрудничая с асирами и ванирами продолжали свой путь через Аквилонию, эту странную смесь грабительского похода и переселения. Столь же странными казались и отношения с имперскими властями, которые не оставляя попыток выставить варваров за пределы Империи, остро нуждались в них как в воинах.

Уже старый, измученный десятилетиями войны, Вимарк наконец, сумел рассорив киммерийцев с их на тот момент союзниками - асирами, по одиночке разгромить их. Причем помогал императору в этом Лигурийский Союз и Гандерланд, формально вернувшийся под власть Тарантии, но управляемый киммерийским королем, который принял регалии имперского наместника.

Варварам было предложено или принимать законы Империи и в таком случае селиться на ее землях, или покинуть пределы страны. Многочисленные варварские «королевства» были ликвидированы.
Именно тогда в качестве новой, совершенно неожиданной беды, пришли гирканцы.

Казалось, вернулись времена вторжения Тогака, Мугэ и Арулада.
Усиленная всеми кочевыми народами и племенами Запада, вилайетская орда вторглась в Аквилонию, где только-только догорала война с северянами.

Но в этот раз все решилось быстро и в одном решающем сражении.
Вимарк собрал огромную армию, которую, кроме собственно аквилонских рыцарей и пехоты, уже привычно поставлявшейся Лигурийским Союзом, Боссонией и Гандерландом, были включены все недавно разгромленные варвары.

Битва разгорелась в самом сердце Аквилонии, и никто не пробовал затянуть кампанию, свести ее к серии небольших боев и взаимных набегов. После примерно месяца маневров, в долине Хорота собралась чудовищная военная сила, не меньше пятидесяти тысяч с каждой стороны.

Гирканцы, мастера маневренной войны, были этого маневра лишены, прижаты к крутому берегу Хорота, и постепенно перебиты, либо взяты в плен. Но пленных даже не обращали в рабов, а массово казнили.

Опираясь на новообретенную воинскую удачу, Вимарк решил расправиться с киммерийцами, которые, в отличие от большинства асиров, вовсе не стремились принять на себя роль имперских федератов.

На этом месте мы оставим Аквилонию, которой предстоят еще многие трудности, и рассмотрим последующую историю киммерийцев, которая является одной из самых удивительных даже в ту полную потрясений эпоху.

[Зогар Саг]

Киммерийцы. Долгая Долгая Дорога. Становление киммерийских государств.

Тысячелетия Киммерия была крайне замкнутой страной. Лишь отчасти это объяснимо ее природой. Во многом такое положение дел было определено киммерийским характером и структурой общества. Не стоит пытаться понять, что шло впереди, а что следом – уклад или нрав. Так или иначе, киммерийская замкнутость в составе своих родовых общин, которые часто лишь формально объединялись в большие племена, отлично сочетались с угрюмым характером северных варваров. Конечно, жесткое подчинение законам рода – обычай всех варваров. Но видимо киммерийцы отличались этим даже от ближайших соседей и вечных соперников. Асиры и ваниры еще во времена расцвета хайборийского мира нередко искали там воинской службы и в итоге целыми племенами находили новую родину в Немедии, Бритунии или Империи, а отряды отчаянных сорвиголов добирались до Турана, где нередко служили в личной страже туранских властителей. А Киммерийцы продолжали держаться угрюмой гористой Киммерии и дедовских обычаев.

Вечные войны с соседями и между собой выковали характер киммерийцев так же, как кузнец кует клинок.

Многие века встретить киммерийца за пределами его родины было сродни чуду. Это тем более удивительно, что киммерийцем был Конан Великий – король Аквилонии, правление которого ознаменовало начало ее великодержавия. Но Конан был человеком уникальным, от сородичей его отличал неуемный авантюризм и полное презрение к условностям. В общем, смело можно сказать, что хотя Конан и гордился своим происхождением, десятилетия странствий превратили его в своеобразного «человека мира». Наверное, поэтому, все попытки уже короля Конана наладить какую-то дипломатическую связь с родиной успехом не увенчались. Особенно любопытно, что Конан, ставший одним из самых известных людей всего населенного мира, почти не оставил памяти в истории своего народа. Его имя лишь дважды упоминается в эпическом цикле киммерийских саг, тогда как его отцу и некоторым родичам посвящены целые песни. Оба раза он лишь поминается как сын Ниала. Его приключения на юге и дальнейшее возвышение никак не заинтересовало киммерийских песнопевцев.

Но все-таки ничто на свете не бывает вечным, и в полной мере сохраняя как жесткую родовую структуру, так и верность обычаям старины (сводившимся к аскетизму в быту и неумолимому следованию законам чести), ко времени похода Тогака киммерийцы уже активно участвовали в жизни сопредельных земель. Обычно они играли привычную для варваров роль наемников на службе у более богатых, но и более уточненных народов. Так же они и сами устраивали набеги, преимущественно на Гиперборею, с которой вражда уходила во тьму веков.

Добавлено через 1 минуту
Постепенно происходило и накопление богатств, и упорядочение, развитие военного дела, и выделение воинской знати, и возвышение отдельных родов. Но все эти процессы не меняли киммерийцев сущностно. Ничто не возвещало о том, что скоро Киммерия должна в скором времени будет из конгломерата варварских «королевств» превратиться в настоящее, «регулярное» государство. Киммерийцы при всей своей славе угрюмых варваров были не так уж примитивны. Их искусство работы с металлами было одно из самых высоких в мире, причем касалось не только оружия и доспехов, но и ювелирных изделий.

У жрецов была своя руническая азбука. При дворах «королей» сложилось целое сословие песнопевцев, веками хранивших и преумножавших наследие великого цикла саг, в которых хранилась история, законы и мораль Киммерии. Наконец, Киммерия была довольно густо населена, что вместе с плохим климатом и приводило к постоянной усобице из-за каждого куска земли, пригодного для устроения пастбища или пашни.

Участие соединенных сил всех крупных племенных союзов в пиктском походе, усилило эти процессы еще больше.

Незадолго до начала Долгой Дороги, этой великой череды завоевательных походов и переселений, Кумалл, жестокий, амбициозный, и очевидно, несколько более удачливый, чем его соперники военный вождь сильного племенного союза «Мебионлью» - «убийцы львов» с северо-запада Киммерии, добился провозглашения его королем всей Киммерии.

Быть может, не придись это событие на год вторжения Тогака, это и положило бы начало возникновению новой силы - Королевства Киммерия.

Но правление новоявленного короля не продлилось и года. Подготовка большого похода на юг началась при Кумалле. Он собрал, в самом деле, огромное воинство, в которое включил все четыре из пяти крупных племенных союзов, искони деливших землю Киммерии между собой. Очевидно, армии Тогака и Кумалла должны были соединиться где-то в южном Гандерланде и обрушиться оттуда на Аквилонию, которая и так истекала кровью. Кумалл был свергнут и убит, якобы потому, что его желание поддержать Тогака, было воспринято как предательство киммерийских интересов. Что тогда произошло у подножия священной горы Бен-Моргх не то, чтобы неизвестно. Смерть Кумалла попала не только в киммерийские саги, но и аквилонские и немедийские хроники.

Причем последние, якобы писались со слов непосредственных свидетелей – посланников при дворе варварского короля.

Добавлено через 1 минуту
Будто бы при виде эмиссаров Тогака, явившихся сущими демонами из глубин Преисподней, мужественный Блатмак восстал против Кумалла, предававшего интересы «всей белой расы», и быстро сверг Кумалла. На следующий же день, согласно сагам, незадачливый король был казнен посажением на кол, вместе с гирканскими посланниками. (По утверждению немедийского посла, их сожгли в деревянной клетке во имя Старых Богов киммерийского народа.)

В этой истории есть нечто сомнительное, даже если, не уточняя способ казни, поверить, что все случилось именно так, а не иначе.

Физическая чуждость северо-восточных гирканцев, (имевших лемурийское происхождение) могла способствовать тому, что их воспринимали как нелюдей. Якобы внешность степняков вызвала у киммерийцев отвращение и поэтому они не только отказались от союза, но и развязали с пришельцами страшную войну, в которой победили только огромным напряжением силы.

Однако здесь мы ступаем на скользкую почву. Начало этой версии положил император Вимарк, который с киммерийцами много и жестоко воевал, но парадоксальным образом уважал их. Будучи гандером по происхождению, Вимарк, немного знал киммерийский, и это отчасти определило судьбу Империи, да и киммерийцев.

Тем не менее, попытка представить киммерийско-гирканскую войну как проявление некоей солидарности между «народами Запада» против вторжения «варварского Востока», идея чисто аквилонская и более того, слишком уж теоретически-книжная.

Киммерийцы имели с гирканцами много больше общего в смысле уровня развития, общественной морали и даже образа жизни. И те и другие были «варварами» в том смысле слова, который вкладывают в это слово историки, а не современники.

Добавлено через 14 минут
Киммерийцы


Добавлено через 9 минут
У двух народов-воинов, равно ненавидевших Гиперборею и Империю, сходных по образу жизни, и абсолютно разделявших свирепую мораль, которую веком позже выразит в одной фразе киммерийский каган Каррас, было больше причин для союза, чем мнимая солидарность «уроженцев Запада против Востока».

Отправиться в сулящий огромную добычу и новые земли поход в союзе с великим воителем казалось много разумнее, чем начинать войну с превосходящими силами противника, испугавшись внешности гирканских послов. Последнее вообще маловероятно, ибо хотя бы некоторые киммерийцы воевали против степняков на рубежах Турана.

Вероятнее всего версия, что Вимарк через своего посланника просто заплатил (или пообещал плату) Блатмаку, за то, чтобы тот повернул киммерийские мечи против гирканцев.

Учитывая, с какой готовностью и решимостью варварские федераты Империи добивали потом отступающих гирканцев, и что при вторжении в Аквилонию, киммерийцы первое время действовали, как будто не встречая сопротивления со стороны имперских войск, версия эта представляется более чем вероятной.

Очень может быть, что или киммерийцы вышли за пределы первоначальной договоренности (если она вообще была, а потворство им не объяснялось просто параличом власти и слабостью провинциальных гарнизонов), или же наоборот Вимарк сам разорвал это предполагаемое соглашение.

Так или иначе в Империи не случилось того, что произошло с Немедией и Бритунией , которые постепенно превратились в «нордические» державы, где власть стала принадлежать потомкам переселенцев из Асгарда и Ванахейма.

Массовое переселение киммерийцев, да еще в качестве привилегированного народа, который становился как бы сословием воинов, могло бы породить со временем «киммеризацию» части Аквилонии, а когда-то и восхождение на трон «киммерийского» императора. История знает тому много примеров.

Но разгром новой гирканской Орды положил конец недолговечному союзу киммерийцев и Империи. Вимарк, хоть и был гандером, и отчасти бравировал своей провинциальностью, никогда не отличался прямодушием, которое считалось во все века одним из главных достоинств этого древнего народа. Это был опытный политик, циничный, все повидавший и переживший. Несмотря на преклонные годы, он не утратил хватки. Избавившись от гирканской угрозы, если и не навсегда, то надолго, он озаботился вопросом укрепления единства Империи, и своей личной власти.

В интересы старого императора не входило делить власть над Империей, а тем более ее земли с варварскими вождями. Даже если эти вожди и помогли ему разгромить гирканские орды.

После разгрома четвертой орды, Вимарк выступил поджигателем войны между своими федератами. На какое-то время и без того измученную Аквилонию охватила резня между киммерийцами, входившими в Лигурийский Союз, между «всадниками» Блатмака, асирами, киммерийцами, освоившимися в Гандерланде и собственно имперцами, армии которых частью тоже состояли из варваров. Причем все воюющие стороны, как будто, считали себя верными сынами Аквилонии и сторонниками императора, только требовали себе земли, переправы, довольствие и привилегии.

В какой-то момент казалось, что император выпустил поводья из рук, и страна свалится в анархию. Но Вимарк сумел организовать многосторонние переговоры, по итогам которых подавляющая часть киммерийцев (не считая «гандерландских» и «лигурийских» племен), равно как и множество асиров, согласились покинуть пределы Империи.

В дорогу Вимарк обещал им фураж, зерно, помощь в переправе через Хорот, а так же неизвестные суммы серебром и золотом. Так, парадоксальным образом, все стороны ощутили себя победителями. Аквилонцы и их союзники освободили страну от чужаков. Варварские короли получили огромное отступное и перспективы новых завоеваний и походов.

В этот раз Вимарк свои обязательства сдержал.

На этом месте история прощается с императором Вимарком, которого в будущем ждет судьба одного из символов Аквилонии, героя, чье лицо будет символизировать и саму Империю, и свет учения Митры. Память о Вимарке означала практическое обожествление его фигуры.

Земной же путь старого воина завершился бесславно.

Он был уже стар, и не мог принимать участие в войнах и походах, но сохранял ясный рассудок и достаточно жизненных сил, чтобы надеяться посвятить старость налаживанию мирной жизни в истерзанной державе.

Но всего через год после исхода киммерийцев, Вимарк был убит в результате заговора. Организовал этот заговор дальний родственник свергнутой им династии, человек, по общему мнению, пьяный и ничтожный, но как оказалось – коварный и безжалостный.

Однако, история Аквилонии – тема отдельного рассказа.

Тут же мы оставим тех киммерийцев, что остались в Империи. Судьба их в массе сложилась благополучно, но обыкновенно. Будут еще киммерийские имена и произошедшие от киммерийских имен фамилии среди имперской знати. Будет возвышение Гандерланда под властью киммерийской династии. Многие броды или горы сохранят киммерийские названия в память о былых сражениях. Но это уже часть истории Аквилонии, Гандерланда и сопредельных им земель. Даже Старая Киммерия не исчезает в пучине истории, хоть временно казалась совершенно обезлюдевшей после массового исхода населения.

В свое время мы поведаем и об истории Лигурийского Союза.

Но основную массу киммерийцев ждала другая судьба.

Разгром орды Тогака вызвал среди них всплеск воинственной энергии, которую больше не могли сдерживать законы старейшин. Да и сами эти старейшины, в массе вовсе, не будучи стариками, а только самыми опытными воинами, не могли не оценить той славы и добычи, что приносили далекие походы.

Еще в самой Киммерии народ делился на пять мощных племенных союзов. Самые дикие и верные старине были мебионлью – «племя льва», которых в наименьшей степени затронуло переселение. Они и сохранят за собой Киммерию, хотя она и преобразится до неузнаваемости, приняв огромное количество северян. Союз хелвирблайнд – «охотники на волков» в большей степени были теми, кто вторгся в Гандерланд, Пограничное Королевство и на север Аквилонии. В Пустошь были вынуждены уйти даонлох – «озерники». Племена союза тейрв - «племени быка» в массе своей составили население будущих Киммерийских Царств в Туране.

Мы же остановимся на ротай – «всадниках», самом большом и богатом племени, которое еще в Старой Киммерии пересело в седло, оставив обычаи предков.

Долгие годы переселения заставили их не просто воевать о-конь, но и перенять кочевой образ жизни и некоторые обычаи, и нравы, ранее считавшиеся уделом гирканцев.

Разумеется, не каждое племя последовало в дорогу целиком, различные кланы могли прибиваться в другим родам, но в целом довольно жесткая структура племенного деления выдержала. В то время у одиночки или даже у небольшой группы почти не было шансов выжить. Прибившиеся к ротай киммерийцы иных племен, так же как и немногочисленные асиры или ваниры влились в состав племени, сначала в роли данников, но постепенно стал формироваться совершенно новый народ. Варвары знали все о вражде и ненависти, но им чужда была сама концепция восприятия иноплеменников, особенно достойных соперников, как некоей «низшей расы», потому брать в жены женщин разбитых и покоренных народов было само собой разумеющимся обычаем.

И перед киммерийцами, что перешли Хорот, лежали плодородные равнины, равно пригодные и для скотоводства и для землепашества. Около десятилетия киммерийцы провели, отвоевывая эти земли у местных гирканцев.

К тому времени держава потомков Арулада клонилась к закату, и была добита пришельцами с запада. Войны эти прославились уже той беспощадностью, что всегда отличала кочевников. Но если мужчин и мальчиков убивали почти поголовно, или продавали в рабство перекупщикам, отправлявшим живой товар на юг, в Стигию, то женщин по праву победителя обычно забирали себе. Очень скоро это изменило и физический облик ротай и их обычаи, способствуя все большей гирканизации племенного союза.

То, что возникло к Востоку от Хорота, на многое повидавших землях Шема, Кофа и Офира мы, следом за современниками, назовем Киммерийской Ордой.

Это ее история.

[Зогар Саг]

Киммерийская Орда

Растоптав державу Арулада, Орда пошла дальше на восток, как будто повторяя в обратном порядке прежний путь гирканских завоевателей.
В то же время королевского достоинства (восточный по происхождению титул «каган» появится позже на землях к востоку от Вилайета) добился «Железный Род», потомки жестокого Блатмака, что некогда сжег живьем киммерийского короля Кумалла.

Бламаки не упустят власть следующие три сотни лет…

Говорили, что Блатмак приходился потомком Конайре Потрясающему Копьем, герою Эпохи Саг, деду Конана Аквилонского, но с самим королем Аквилонии в родстве не состоял. Так же ходило много слухов, что поход Орды на восток имел под собой кроме обычных земных причин, еще и туманную религиозно-мистическую цель, о которой ведали только посвященные воинских братств, поклонявшихся Богу Могильных Курганов.

Здесь трудно будет отобразить каждый эпизод похода на восток. По дороге киммерийцы (очень скоро применительно к ним мы станем употреблять новое имя – «киммирай», или «кимри»), успешно воевали более-менее со всеми встреченными народами. Сознательно, или нет, они продолжали громить турано-гирканцев, где уничтожая их почти поголовно, где выбивая дальше на восток. Наконец выйдя к берегам Вилайета, они осадили, а после и разграбили Султанапур и несколько других прибрежных городов, которые за последний век, сплошь состоявший из варварских нашествий, изрядно обеднели и обезлюдели.

Тут в Орде произошел раскол. Часть киммирай решили осесть на Западном берегу Вилайета, чтобы занять освободившееся место «кочевой династии», живущей данью с торговых путей и городов Турана.

Часть под предводительством, одержимого одному ему известной целью, сыном Блатмака пошли дальше. Звали его так же легендарного героя прошлого – Конан.

В землях севернее киммирай столкнулись с ордой оюзов, недавних пришельцев с Востока, еще не успевших «туранизироваться» кочевых варваров, которыми правили потомки Тогака.

Вспыхнула война, в которой восточные гирканцы были просто вбиты в степную пыль. А путь киммирай продолжался.

Обогнув с севера Вилайет, Орда вышла на необозримые просторы степи, в которой трава поднималась до брюха коня. Тогда киммирай решили, что обрели новую родину. Правда, на ее завоевание ушло несколько десятков лет.

Сначала Конан просто истребил кумалов, не слишком сильное племя, а потом столкнулся с врагом, почти равным по силе. Те оюзы, которых киммирай перебили на западе, были лишь небольшим осколком все еще мощной Орды, предводительствуемой другим потомком Тогака – грозным ханом Гуюком.

Закончилось все полнейшим разгромом оюзов, которые были повергнуты в совершенное ничтожество. С плененного Гуюка Конан заживо содрал кожу, из которой велел пошить знамя Орды.

Впереди было смирение девяти племен, объединенных именем Белых Шатров. Разрушение укрывшегося в оазисе города-государства, чьи цари поклонялись неведомым подземным богам и ели человеческую плоть – Массаги. Походы в глубокую степь, вражда с эмирами Афгулистана, покорение гордых джиков, а так же постоянная борьба за власть внутри правящей семьи, что размножилась до того, что стала составлять чуть ли целое племя, каждый член которого считал себя принцем крови.

Конан, уже носивший гирканский титул великого кагана, отрекся от власти, потому что увечье лишило его возможности быть воином.

Власть перешла к Каррасу, его сыну от гирканки Арзу, дочери Гуюка.

Каррас войдет в историю под множеством имен. Сам Каррас любил, когда его называли Царем-Драконом, потому что именно алого дракона он сделал символом Каганата. Но история сохранила его прозвища.

Летописные имена Карраса звучат, по-своему величественно - Жестокий, Губитель Городов, Ветер Гнева. А простолюдины ограничивались простым – Кровопийца.

Правлению этого человека мы посвятим одну из следующих глав своего повествования.



Каррас

[Михаэль фон Барток]

вот, Великий Красный Дракон )))
ИИ постепенно умнеет.

[Зогар Саг]

Киммерийский Кагант и Большая Гиркания во времена правления Карраса Жестокого

"...киммерийцы, мигрируя к юго-востоку, уничтожили древнее гирканское королевство Туран и поселились на юго-западных берегах внутреннего моря...некоторые киммерийские кланы ушли на восток, на ту сторону внутреннего моря, и спустя несколько веков, приняв в себя гирканскую кровь, вернулись на запад" (Роберт Говард - Хайборийская эра)

Для начала стоит определиться, что же такое собственно «Гиркания».
Для жителей Запада такого вопроса никогда не стояло, так назывались просто все земли к Востоку от Вилайета. Такое определение, будучи верным, в общем, не раскрывает того, насколько сложным и разнородным была эта часть Света.

Мы согласимся с традицией, и назовем Гирканией все, что начинается за Вилайетом. Но где же заканчивается Гиркания? На какие регионы она разделена внутри себя? Какие народы ее населяли и населяют?
По традиции восточной границей Гиркании является Кхитай, на юге Химелийские горы. На западе границей, отсекавшей Гирканию от «цивилизованного» Большого Турана была река Запорожка. На севере такой же формальной границей была текущая с Патенийских Гор река Снеговая.

Но это описание, будучи так же верным, в общем, опускает многие важные подробности.

На юго-востоке Химелийские Горы перерастали в могучее Плато Меру, где существовало государство, известное в разные века под разными именами, а рассматриваемую эпоху провозгласившее себя Империей Зермиг. Это была теократическая деспотия, серьезно угрожавшая не только ослабленному междоусобицами Кхитаю, но и северной Вендии и даже некоторым народам собственно Гиркании.

На север от Меру тянулись труднопроходимые, а местами и вовсе непроходимые Горы Ночи, которые внезапно разрывала плоская долина, исстари носившая название Гирканских Ворот.

Через несколько десятков миль горный хребет снова вздымался ввысь, и тянулся дальше на Север, где перерастал уже в Патенийское Плато, где сформировалось государство, во-многом повторявшее Империю Зермиг, но отличавшееся еще большей жестокостью нравов.

Таким образом, Горы Ночи делили Гирканию на Западную и Восточную, ту, которой был ближе Вилайет и ту, которой был ближе Восточный Океан.

Северо-восточная окраина континента, родина (а быть может и место упокоения) легендарного Тогака. Эти земли, которые не только в странах Запада, но и в пределах Западной Гиркании и даже в Кхитае остаются неизученными, не раз рождали на своих просторах грозные кочевые орды.

По всей видимости, происходящие от лемурийцев, гирканцы ассимилировали какие-то примитивные племена, проживавшие на просторах от Восточного Океана до Патении и от Ледового Океана до северных границ Кхитая .

На крайнем севере живут племена охотников на морского зверя и оленеводов. Крайне жестокие и воинственные, они, однако, слишком малочисленны и разобщены, чтобы играть хоть какую-то роль в расстановке сил.

Южнее тянутся густые хвойные леса, которые населяют родственные им «племена леса». Эти народы чуть более развиты, от каменного века перешли к примитивной обработке металлов.

Образ жизни они предпочитают вести скрытный, держась своих охотничьих угодий, капищ и кладбищ. Кроме охоты и рыболовства некоторые освоили скотоводство в горах и на лесных прогалинах.

Наконец там, где лес сменяется степью, начинаются владения многочисленных «лемурийско-гирканских» племен. Они кочевники-скотоводы, но знакомы и с земледелием. Впрочем, земледелие не заставляет их перейти к оседлости.

В настоящее время все эти народы раздроблены, хотя и хранят некое смутное культурно-религиозное единство. Среди них распространен культ обожествленного правителя – Собирателя Народов. В основе, вероятно, лежит личность Тогака, но по существу это скорее собирательный образ героя, который некогда придет, объединит всех гирканцев Востока, и, как и прежде, поведет их в поход к владычеству над миром.

Пока такой герой из пророчества не явился, и все народы мира должны молить своих богов, чтобы он не явился и впредь. Военные традиции гирканцев столь сильны, что, в самом деле, только раздробленность мешает им перейти снова к завоевательным походам. Хотя северные пределы Кхитая регулярно страдают от их набегов, но это именно грабительские рейды, а не настоящие завоевания.

Это жестокие и угрюмые люди, вся жизнь которых проходит в войнах и тяжелом труде.

Очевидно, что несколько человеческих волн, которые вытолкнул из себя этот суровый край, несколько обезлюдили восточную Гирканию. Воины Тогака и его сыновей в массе своей не вернулись. Они либо погибли, либо основали новые государства на Западе. Так что сейчас эта земля как будто не представляет большой угрозы для соседей. Но гирканцы жизнестойки, а женщины их плодовиты. Быть может, когда-то их холодные, покрытые холмами и глубокими оврагами, степи, вновь породят новую великую орду. А пока выходцы с восточных земель (употребим здесь кхитайское имя этого народа и местности – дунгу), нередко служат в армиях кхитайских городов-государств. Иногда они все же пробовали вторгаться в Западную Гирканию, но были разбиты в Гирканских Вратах.

Память о той резне, что учинили киммирай, когда отбивали западную часть Гиркании, свежа. Горячих голов эта память заставляет строить планы мести. Хладнокровных та же память о киммерийской свирепости заставляет вести себя тихо, в ожидании удобного момента, а возможно и прихода Собирателя.

Союзников у них нет, малочисленные и слабые народы леса они рассматривают как данников и как источник рабов.

Самый страшный их враг это Киммерийский Каганат. В ходе завоевания киммирай вырезали под корень несколько сильных племен, некоторыми из которых правили потомки Тогака. Мужчин истребляли поголовно, женщин и детей продавали в рабство в страны Юга.

Западная Гиркания – край обширный и разнообразный.

Восточная Гиркания в сущности населена одним народом, только разделенным на многочисленные «колена» и «пяди», считающие родословие по «крови» и по «кости» (все это термины для обозначения сложных родовых взаимоотношений). Да она и природно единообразна, представляя всхолмленную равнину, с редкими и пологими горами.
В пределах Западной Гиркании уживаются многочисленные племена и народы, часто не имеющие ничего общего между собой. Пейзаж тут тоже разнообразнее, и если на юге царят непригодные для жизни песчаники и солончаки, то во внутренних районах есть воистину благословенные земли. Речь не только о богатейшем Озерном Крае, который составляет такую же опору мощи Каганата, как его конные орды.

Вдоль впадающих в Вилайет рек тянутся плодородные долины.
В горах хранятся залежи и железа и серебра, и даже золота.
Степь в прилегающих к Вилайету землях отличается высокими, сочными травами.

Среди песчаных пустынь и гор нередки оазисы. В самых больших из них испокон веку существуют небольшие, но богатые города-государства.

На севере есть густые леса.
Восточный край Западной Гиркании – холодное плоскогорье. Это
суровый край, лишь немного более пригодный для жизни, чем песчаные дюны. Но полосу пустынь можно пройти за три дневных перехода. А плоскогорье это недели пути.

Давным-давно нагорье заселили выходцы из Восточной Гиркании, обладатели «лемурийской» внешности и культуры, сформированной под влиянием деспотий Патении и Зермиг. Обители этой местности слывут жестокими, непреклонными и практически недоговороспособными.
Возможно, они составляли бы большую силу, но обычное отсутствие единства в их рядах сделало этих гирканцев в свое время уязвимыми перед киммерийской военной мощью.

Сами себя они предпочитают именовать Сыновьями Восточного Ветра, но прочие гирканцы Западной Гиркании немудряще называют их плосколицыми или плосконосыми. И физически и культурно это своего рода анклав Восточной Гиркании на землях Запада.

Исторически всех жителей Гиркании именуют гирканцами. Но, опять же, будучи в общем правильным, такое название ничего не дает представления об их разнообразии.

Здесь мы расскажем об основных племенах и народах.

Владычествуют над Западной Гирканией – киммирай, потомки киммерийцев дальнего Запада, преимущественно племенного союза Ротай – Всадников. Некогда они поглотили несколько небольших гиркано-туранских племен, киммерийцев из других кланов, часть степных асов. Но сейчас это совершенно отдельный народ.
Нынешний правитель – Каррас Жестокий – полукровка, его мать была из племени восточных гирканцев-оюзов. Поскольку ее отец был потомком Тогака и великим ханом, Конан Завоеватель взял ее в жены. Видимо, этот брак должен был символизировать обретение власти над всей Степью. Но на момент рождения Карраса его мать была, чуть ли не последней живой представительницей своего народа.

Киммирай много крупнее подавляющего большинства степняков, а в их внешности перемешаны признаки столь разных пород человечества, как киммерийцы, халаны, асиры.

Полукровкам с примесью крови восточных гирканцев приходится в жизни тяжело, хотя по иронии судьбы великий каган – один из них.

Киммирай держатся кочевых традиций, понимая, что это залог сохранения военной мощи. Но у них есть свои крепости и небольшие города. Часть киммирай, наименее «гирканизированные» поселились в Озерном Краю.

В ранние годы существования Каганата раскол между кочевой Ордой и оседлыми племенами чуть не уничтожил зарождающуюся великую державу. Но в итоге степняки победили и установили достаточно разумный и справедливый порядок управления.

Изначально раскол был не столько между «степняками» и «озерниками», сколько в правящей семье, но в итоге страна чуть не развалилась на две части.

До вторжения киммирай, а до того – Арулада, самым богатым и могущественным на землях около берегов Вилайета был союз девяти племен, известных как Белые Шатры.

Первое время они только формально приняли власть кагана, сохранив в неприкосновенности внутренний уклад, но после серии восстаний, Каррас обошелся с Белыми Шатрами с привычной для него жестокостью, за которую и получил прозвище Кровопийца и сравнения с Аруладом.
Каррас приказал перебить всю знать Белых Шатров, а после этого смешал племена между собой и раздарил своим военачальникам.
Белые Шатры принадлежат к отдельной ветви народов. Живущим к западу от Вилайета их облик кажется знакомым. Культурно они несколько туранизированы. Будучи многочисленными, достаточно зажиточными и культурно развитыми, народы союза Белых Шатров стали для Каганата своего рода опорной базой.

Самым большим было племя халанов. Так же сохранились имена кунгар, муганов, котрагов, и еще несколько меньших племен, всего союз Белых Шатров насчитывал девять имен. Внешний облик их своеобразен, но не имеет ничего общего с тем «лемурийским» гирканским, который обычно упоминают, говоря о народах Востока. Острые черты лица, довольно светлая, лишь обожженная степным солнцем кожа, обычно светлые глаза, и волосы, которые равно часто бывают и черными и светлыми. Прежде они кочевали на побережье Вилайета, но уже давно перешли и к строительству крепостей. Кочевье стало занятием лишь части народа, хотя по-прежнему каждый гирканец любой ветви любого племени – прежде всего воин-всадник.

Так же во власти кагана находится некогда грозный союз племен ганык. Очевидно, происходят они от смешения «лемурийцев» с исконными жителями Западной Гиркании. Во всяком случае, во внешности их высокий рост и стройное сложение соединены с типично лемурийскими чертами – раскосыми глазами, широкими скулами и черными волосами. Но при этом в их чертах нет ничего, что позволило бы назвать их «плосколицыми» или «плосконосыми». Они в большей степени чистые кочевники, верные традициям жизни в шатрах. Но все же с бедными и примитивными племенами Гиблой Степи их не сравнить.

Объединяет их, помимо общности происхождения и облика исповедуемый ими культ волка, которого они считают своим зверем-покровителем.
Самые крупные племена этой ветви – кюрты, доганы, берки, отчасти торханны и бешгуры.

От гирканцев Востока совершенно точно происходят коренастые, ширококостные, баруласы, кустю, шалыги. Более мелкие племена – богю, айхиры, бешгуры. Мужоны и татаги – племена леса, которых не назвать кочевниками в истинном смысле слова.

Все они, кроме лесовиков, подчиняются власти великого кагана.

Большую самостоятельность сохраняют племена юго-востока. За ними закрепилось название «бородатых гирканцев». И физически и культурно они входят в орбиту Иранистана. Понятно, что прозвание бородатых они получили из-за традиции (кажется, овеянной неким религиозным смыслом) своих мужчин отращивать бороды. Стоит упомянуть, что бороды эти (как и волосы их) вовсе не всегда угольно-черные, а часто каштановые или отдают рыжиной. Черты их лиц безошибочно указывают на иранистанские корни, и на родство с кочевниками, некогда покорившими север Вендии. Это тоже достаточно развитые народы, которых в сущности уже нельзя называть в настоящем смысле слова кочевниками, хотя они и превосходные всадники. Три самых богатых и сильных племени этого региона – пахи, дарны и хониты, находящиеся в непосредственной близости и родстве с племенами Афгулистана.
Зависимость их от Каганата во-многом формальна, но будучи несколько раз разбиты на поле боя они несут повинности – дань и участие их воинов в походах кагана.

Так же в Гиркании обитает много племен неизвестного и смешанного происхождения. Например овражники – дикари, которые нередко пользуются каменным и костяным оружием, разводят малорослых коней, но предпочитают не кочевать, а держаться низменностей, оврагов, русла высохших рек и озер. В склонах они и роют свои жилища, за которые получили прозвание. Овражники говорят на языке, совершенно чуждом всем прочим народам к Востоку от Вилайета, образ жизни их довольно жалкий. Отличаясь большой жестокостью, они в военном плане, в сущности, слабы.

Но овражники малочисленны, никакой заметной роли не играют.
Более значимы племена так называемой Голодной (Гиблой) Степи, края получившего свое прозвание за суровые даже по гирканским меркам условия. Обитатели ее произошли то ли от смешения «лемурийских» пришельцев с востока с какими-то сгинувшими в безвестности народами, то ли некогда были вытолкнуты в столь негостеприимную местность более сильными соседями. Во всяком случае, это совершенные голодранцы, не имеющие не то, что постоянных зимовок и поселений, но часто даже телег. Все их добро умещается в седельных сумах. Вечно голодные, озлобленные на весь мир, они всегда готовы отравиться в набег с целью угнать лошадей или другой скот. Или же искать военной службы у зажиточных властителей.

Стоит выделить зингари. По названию ясно, что старой родиной они считают расположенную на крайнем Западе Зингару. Происхождение народа таково. Во времена походов Тогака и его сыновей, было захвачено множество рабов. Причем искусных ремесленников отбирали отдельно. Великое множество этих несчастных было угнано за Вилайет.
Едва ли все они происходили из Зингары. Зингара, конечно, тоже подвергалась гирканским набегам, но пострадала неизмеримо меньше Заморы или Офира. Быть может имя «зингари» дали им поработители, которым недосуг было разбирать рабов. А быть может, зингарцы сумели как-то захватить первенство в рядах пленников, помогая хозяевам. В сущности, это не важно. Рабов не поселили в городах, как обычно случалось. События разворачивались слишком быстро, чтобы хозяева успели прочно посадить их на землю. Гирканцы сами были разбиты и рассеялись на множество племен и кланов.

Но рабы-ремесленники стали своего рода племенем. На них были возложены обязанности, производить всякую утварь, ковать коней и тп.
Причем все это они, будучи людьми подневольными, продолжали делать бесплатно. При этом перемещаться зингари могли свободно, обычно их лагеря следовали за ставками сильнейших вождей, где всегда было полно работы. Так же «зингари» основали небольшие поселки, в которых выполняли самую тяжелую и трудоемкую часть работы. И хотя выполнять заказы вождей осталось неоплачиваемой повинностью, все равно очень скоро они стали прибирать к рукам все больше ценностей, богатеть и порой даже ссужать деньги своим повелителям. Трудно сказать, можно ли было назвать это рабством в истинном смысле слова, но совершенно точно, «зингари» не стали «гирканцами». Весь их быт, был чуждым. К тому же они не были конными воинами, а значит, не были гирканцами в самом общем смысле слова.

Однажды, уже во времена Каганата «зингари» пробовали поднять бунт, и были жестоко наказаны. Одним из наказаний им было запрещено иметь оружие опаснее ножа и ездить верхом на лошади – они должны были перемещаться только в повозках.

Жен себе «зингари» покупали на невольничьих рынках. Поскольку большинство этих несчастных женщин были из Вендии, очень скоро зингари обрели новую внешность. Да обычаи их стали весьма причудливыми.

Народ кузнецов, шорников, медников, а так же жонглеров, музыкантов, а порой и колдунов – такова их нынешняя репутации. Но зингари по-прежнему не воины. Зато слывут мошенниками, способными на любой обман. Продать радугу, оставить в заклад след на воде, выдать собаку за лошадь – обычное для них дело.

Это, конечно, не все населяющие Западную Гирканию племена.
В северных лесах обитают родственные народам крайнего севера охотники-звероловы.

На кромке Леса и Степи расположилось богатое и некогда сильное ханство Болгарзар, ставшее вассалом Каганата.

На восточном побережье Вилайета с древних времен стояло несколько богатых городов. Население их весьма смешанное. Кроме туранизировавшихся, принявших цивилизацию гирканцев, там всегда жили уроженцы Иранистана, Афгулистана, северной Вендии, Турана, а порой и более удаленных краев света. В городах сформировалась своеобразная культура. Основным занятием горожан являются ремесла и торговля.

Некогда города росли и богатели вдоль торгового пути, тянущегося из Кхитая до берегов Вилайета. Сейчас эта торговля стала возрождаться. Но города и сами производят много чего, от оружия до ковров, и от уздечек до хитроумных приспособлений по добыче воды и песка и воздуха. В некоторых городах сохранилась в полном цвете изящная культура Турана времен его расцвета, даже школы. Так же города один из главных источников денег для степных владык – киммирай.

Кроме торговли идущими с Кхитая товарами, города Гиркании славятся невольничьими рынками. Часть рабов нужна самим городам в качестве рабочей силы. Но большую часть перепродают дальше на юг и на запад. Участь этих людей незавидна, но не всегда рабство будет означать только вечные унижения и тяжелый неблагодарный труд. Из рабов с давних пор принято формировать отряды личной стражи властителей Большого Турана.

Можно с большой долей справедливости сказать, что города Гиркании это столпы цивилизации в мире победившего варварства. За последнюю сотню лет они многократно разграблялись, а то и были сожжены, но каждый раз восставали из руин.

Острова моря Вилайет захватили другие киммерийцы. Киммерийские царства, созданные в Туране, оказались хрупкими и вскоре пали под ударами новых завоевателей. В результате часть киммерийцев повернули обратно на Запад, часть пошли на службу Каганату целыми племенами. А другие, наиболее отчаянные и энергичные, захватили острова великого внутреннего моря и создали там множество мелких независимых как друг от друга, так и от Каганата владений. Основным занятием их является морская торговля и нераздельное с ней пиратство.

Что же до западных племен киммерийцев, перешедших на службу великому кагану, то дальнейшая их судьба – часть истории этого великого государства. С одной стороны они стали одной из опор абсолютной власти правителя. С другой - однажды чуть не разрушили Каганат изнутри.

История киммерийского запада – тема отдельного рассказа.

К северу от Вилайета расположены обширные земли, по мере продвижения север степной ландшафт сменяется лесостепным, а потом и настоящим дремучим лесом.

Многие века на эти земли не распространялась власть ни одной из великих держав старого хайборийского мира.

Но они не были безлюдной пустошью.

Непосредственно на побережье обитали какие-то малочисленные и довольно отсталые племена, которые отличались странной, почти извращенной жестокостью нравов и низким уровнем развития. Даже имя их забыто, остались они в преданиях как «горные карлики». Вероятно, это были пережившие свое время реликты прошлых эпох. В сущности, о них мало что известно, но время от времени эти дикари описываются в хрониках, и в крайне неприглядном виде. Они промышляли примитивным береговым пиратством, но в силу малочисленности и плохого оружия были опасны в основном для потерпевших кораблекрушение. Несчастных, сумевших выжить в борьбе с волнами, дикари ловили, убивали и съедали. Впоследствии они были не то перебиты киммерийцами, не то сгинули от болезней и вырождения.
Приходились ли они родичами гирканским овражникам, и если да, то откуда пришел этот народ с порченой кровью, остается загадкой.
Но горные карлики не играли в истории никакой роли, оставшись скорее героями страшных сказок для многих поколений.

Из народов, доросших в своем развитии до уровня «варварских королевств» нужно упомянуть племя камбров, которое приходилось какой-то немыслимо дальней родней киммерийцам. С ним соседствовали (и вечно враждовали) торманны и тунги, народы, по всей видимости, родственные асирам и ванирам.

Три племени создали свои примитивные государства, которые довольно долго продержались в этом краю. Все они строили небольшие крепости-городища и вели оседлый образ жизни, не принадлежа, таким образом, к своеобразной гирканской «семье» кочевников.

Все гирканские вторжения, да и отступления, проходили по их землям, неминуемо нанося ущерб, затягивая самих кабров, торманнов и тунгов в ряды гирканских воинств.

Но стойкие северяне пережили все, даже поход Тогака.

Пришествие Киммерийской Орды не сильно изменило жизнь этих племен, потому что киммирай пошли дальше.

А вот в одной из следующих волн завоевателей были асиры, покинувшие занесенную снегом родину. За десятилетия походов они, как и киммирай, отчасти перестали быть теми уроженцами сееверо-запада, что раньше. Приняв кочевой образ жизни и мораль, степные асы довольно быстро сумели создать в северных пределах Вилайета свою собственную, недолго просуществовавшую державу.

Конечно, не следует понимать варварские королевства как «регулярные» бюрократические государства в развитых районах. Не стоит думать, будто к Северу от Вилайета теперь существовало некое государство, управляемое едиными законами. Но, тем не менее, все племена региона платили теперь дань королю степных асов, и обязаны были воевать на его стороне. В прочем же, их жизнь не слишком изменилась.

Государство асов оказалось недолговечным. Оно было сначала разгромлено киммирай, укреплявшими и расширявшими свою кочевую империю. А позже и вовсе исчезло, поглощенное новой силой – государством вентов. Это тема другого рассказа, но, конечно же, подчинившись большей силе, по-настоящему со страниц истории ни степные асы, ни их данники не исчезают. О них еще пойдет речь в главах, посвященных временам расцвета и краха Каганата. Пока просто стоит помнить, что не каждый всадник из степей Востока – гирканец в узком смысле слова.

Очерк населяющих Гирканию племен стоит завершить упоминанием джиков – непокорных, заносчивых горцев, чье царство расположено в горах на юго-восточном берегу Вилайета. Несмотря на малочисленность самого племени и скудость их земель, джики с ранних лет существования Каганата играли большую роль в его судьбе. Не только старший сын Карраса, Рисмаг был джиком по матери. Но и личную стражу, ночных телохранителей Каррас начал вербовать среди горцев, славившихся верностью слову.

Что до казаков, древнего и довольно загадочного племени, то оно, как и все прочие, вынуждено было склониться перед военной мощью Каганата.

Но воспользовавшись одной из нередких киммерийских междоусобиц, они сумели вырваться из киммерийского аркана, почти в полном составе откочевав на Запад, в поисках нового места службы и новой родины.

Та страна казаков, что упоминается в позднейших хрониках, расположена на другом берегу Вилайета.

[Михаэль фон Барток]

где карта, Билли (с).
и да, я поддался Северо-Западной традиции с Запорожкой на восточной стороне, как можно понять из заключительного абзаца.

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток вот, Великий Красный Дракон ))) ИИ постепенно умнеет.

Особенно хорошо получилась лошадь
Еще такой вариант есть


Добавлено через 1 минуту

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток где карта, Билли (с). и да, я поддался Северо-Западной традиции с Запорожкой на восточной стороне, как можно понять из заключительного абзаца.

Карта будет. Но после того как мир в целом обрисуем.

[Михаэль фон Барток]

не, Каррас не гламурный )))

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток не, Каррас не гламурный )))

Ну...будем считать, что это кто-то из его потомков

Добавлено через 11 минут
Киммерийские царства

История киммерийцев, не входивших в союз Ротай, не менее интересна. Хотя такого величия, как Каганат клана Блатмаков, не добилась ни одна ветвь киммерийского племени, в истории западных киммерийцев можно найти много героических страниц.

Начнем с описания недолговечной империи, что располагалась на северо-востоке Турана.

Киммерийцам, которые вполне переняли кочевой образ жизни, удалось частично выбить, частично подчинить себе туранизированных гирканцев, что прежде правили в этих землях и собирали дань, прежде всего с богатых привилайетских городов. На некоторое время они просто заняли это место, контролируя дороги, взимая дань с караванов, облагая податями оседлое прибрежное население.

В стане киммерийцев не было никакого единства. Не только не произошло возвышения какого-то одного клана, как на Востоке, напротив, утрачено было даже то подобие единоначалия, которое они принесли со своей старой родины. Иноплеменники, конечно, выделяли киммерийцев из всех остальных кочевников, но не обнаруживали никакого государства, или хотя бы его подобия.

В истории сохранилось обозначение Киммерийские Царства. По всей видимости, таких «царств» было около дюжины, каждое могло выставить хотя бы несколько тысяч воинов. Но рассказы о немыслимой численности кочевых воинств всегда преувеличивают суровую правду. Правду надо высчитывать по скупым проговоркам о количестве выплаченных денег, предоставленного фуража и тому подобного. Покопавшись в скучном для читателя, но упоительном для настоящего историка, источнике, в писцовых книгах, можно сделать вывод, что каждый из «царей» мог положиться на две-три тысячи копий в руках своих подданных. Так что речь идет скорее о клановых вождях, чем о царях в том смысле слова, который вкладывают жители богатых оседлых народов. Сильнейшие располагали четырьмя-пятью тысячами всадников, слабейшие – пятью, семью сотнями. Время от времени наиболее энергичный и властолюбивый из таких правителей пробовал объединить все кланы, и провозгласить себя верховным повелителем, «царем царей», но никто не добился ничего, что сравнимо было бы с величием семьи Блатмак.

Киммерийцы Турана вели постоянные войны друг с другом и с соседями. Но, несмотря на это, все же перенимали некоторые обычаи и от турано-гирканских племен, и от жителей городов. Да и без некоторого смешения крови, видимо, не обходилось.

Но им не удалось ни создать прочную империю, сравнимую с Каганатом, ни даже надолго удержаться в захваченных землях.

Сначала случилась откочевка царя Мабелода. Этот сильный правитель испытал какое-то мистическое откровение, увидел во снах родину предков, и решил вернуться в Старую Киммерию. Ему это даже удалось, но то история для отдельного рассказа.

То ли потому, что Мабелод был одним из самых могущественных киммерийских царей, то ли потому, что просто так совпало по времени, это было начало конца туранской главы в истории киммерийцев.

Очень скоро с севера, под давлением вентов хлынули гирканские племена, достаточно многочисленные, чтобы развязать тотальную войну с Киммерийскими Царствами.

Киммерийцы дрались храбро, но вечное отсутствие единства мешало им.
После череды военных неудач, часть туранских киммерийцев подались в Каганат. Еще до большого гирканского нашествия, правитель Каганата, легендарный Каррас Жестокий сманивал к себе на службу, как отдельных воинов, так и целые кланы. Теперь этот поток только усилился.

Ввиду общности происхождения, киммерийцам довольно легко было принять мысль о том, что отныне они будут служить великому кагану. Но со временем, когда число переселенцев стало значительным, они составили мощную партию при дворе правителя, и однажды это чуть не привело к гражданской войне. Впрочем, Каррас сумел направить накипавшую яростную энергию во внешнюю войну.

Часть же киммерийцев, будто вспомнив, что их далекие, почти мифические, предки были мореплавателями, заселили острова Вилайета, став настоящими владыками этого великого внутреннего моря. Об их борьбе за власть над Вилайетом с прежними морскими царями туранского происхождения, и только-только вышедшими к морю вентами, можно рассказывать долго. Достаточно лишь сказать, что в итоге победили именно островитяне, и ни один корабль не смел, идти водами внутреннего моря не заплатив им положенную дань. Между собой островитяне по привычке не знали мира, и если часть склонялись к более цивилизованной торговле, а прямому пиратству предпочитали придавать вид законной пошлины, то другие оставались сущими разбойниками.

И те и другие одинаково нуждались в лесе для постройки кораблей, отсюда их тесные, порой почти дружеские связи с народами северного приморья. Во всяком случае, островитяне имели свои собственные гостевые дома, целые кварталы в городах севера. Отношения же с вентами начались с жестокой войны, но вечных врагов объединяла нажива. Венты торговали рабами. Основными покупателями всегда были города юга, и поток живого товара не должен был прекратиться. Поэтому, окрасив воды внутреннего моря в алый цвет своей и вражеской кровью, киммерийцы вынуждены были смириться с наличием вентских портов и кораблей. Но каждый такой корабль должен был платить крупным островным правителям. Если конечно, раньше на свою долю добычи не претендовал какой-нибудь нищий владыка затерянной в море скалы, располагающий двумя-тремя кораблями, и лично просмоливший каждый из них.

С Каганатом у островитян первое время не было никаких отношений. Одни слишком были поглощены борьбой за власть над Степью, другие – за власть над Морем. Степняки откровенно боялись большой воды, сами не умели строить даже простейшие суда.

Но такое положение было не вечным. Когда великому кагану, всю жизнь рыскавшему в поисках золота, чтобы одаривать свои неисчислимые армии, пришло в голову подчинить себе работорговлю на берегах Вилайета, он стал искать союза с островитянами.

Поскольку, речи в то время не шло, чтобы степняки сами могли спустить на воду даже шлюпку, то отношения стали нехарактерными для Каганата – равноправно-партнерскими. Острова обеспечивали степнякам товарооборот через море, а степняки в свою очередь не только сдавали им свои товары, но и помогали против сухопутных врагов. Так с целью помочь островитянам, Каррас окончательно завоевал и жестоко разорил горную Джикию. Пиратство много веков было одним из традиционных занятий джиков, на море с ними было не совладать, и Каррас сжег и разрушил прибрежные селения.

Так же часть островитян служили наемниками, составляя (вместе, что самое удивительное, с джиками) личную стражу кагана.

Между тем, города Турана вошли в соглашение с гирканскими кочевниками и совместными усилиями окончательно выбили киммерийцев с западного побережья. Киммерийцы не были перебиты, а просто вынуждены отступить. Так, прозябая в засушливой, малопригодной для жизни, местности, они невольно объединились в огромном, но убогом становище.

Потеряв все, киммерийцы Турана сначала хотели последовать за сновидцем Мабелодом, но потом пришло другое предложение.
Государство Замора, как мы уже писали ранее, пребывало в тяжелом положении.

С одной стороны, заморийские города все еще существовали, и даже хранили в себе богатство и культуру времен расцвета Хайборийского мира.

С другой же стороны, территория была настоящим диким полем, по которому туда-сюда носились кочевые кланы, охотники за рабами и совершено одичавшее, превратившееся в «разбойников хуже гирканцев» сельское население, вернувшееся к первобытной жестокости и примитивности нравов.

История, увы, не сохранила имени того члена городского совета Шадизара, который первым предложил обратиться к бездомным киммерийцам и предложить им союз. Впрочем, не сохранила она и имени киммерийского царя, который это предложение принял. Решение стало считаться коллективным, родившимся из духа отчаяния, и оказавшимся спасительным для всех.

Условия были просты – киммерийцы занимают восточные границы Заморы и становятся там пограничной стражей, для защиты от других степняков и вентов.

Города снабжают киммерийцев провизией и любыми другими благами, но те обязуются удерживать границы, а по-возможности и подавлять бунты внутри страны.

Едва ли в тот момент разгромленные киммерийцы располагали такой уж большой военной силой. Но несколько тысяч мечей у них было.

Через несколько недель в Шадизаре было заключено соглашение, пока сроком на десять лет.

Оно будет продлеваться каждые десять лет тридцать раз, пока не превратится в простой обычай, повод для карнавалов.

А уже тем же летом киммерийцы уничтожили гирканский отряд, который хотел прорваться внутрь страны. Легенды, как обычно доводят число того воинства чуть ли до ста тысяч. Скорее всего, действительности было в двадцать раз меньше. Но на тот момент это было не важно – впервые за десятилетия, если не века, кочевники были отбиты.

Из отрубленных голов киммерийцы сложили на границе целый курган, чтобы предупредить будущих налетчиков об ожидающей их судьбе.

Так родилась новая Замора.

[Михаэль фон Барток]

мде, вот так вот, глядя на свой текст "со стороны" ощущаешь необходимость в суровом редакторе, который вычистит все повторы, все "что" три раза в одном предложении, все рассогласования падежов и прочие "проезжая станцию с меня слетела шляпа".