Сокровище Джалам Хана

[Пелиас Кофийский]

Непрошенный гость схватился за клинок, и узкое лезвие сверкнуло серебром под тонкими лучиками звёзд. Его глаза цепко держали демона в поле зрения, мускулы напряглись – казалось, он уже вступил в битву с порождением пекла. И, в некотором роде, оно так и было. Дыхание стало глубоким и ровным, словно огонь пробежал по жилам – всё его тело мобилизовалось, он подобрался, как дикое животное, готовясь вступить в бой не на жизнь, а на смерть. Но демон бесстрастно прошествовал мимо него, словно не замечая, и шагнул в окно. Серебрящаяся в свете звёзд решётка не удержала его – она взорвалась и рассеялась в воздухе подобно сотням сверкающих метеоров.
Послышался бешеный рёв и отчаянный крик. Несколько мгновений слышались звуки отчаянного сражения, а затем – глухой звук, словно что-то тяжёлое упало на мягкий ковёр. И потом – отчаянный, истошный крик женщины.
И в этот миг грабитель повернулся и стремительно ворвался в комнату.

Несколько секунд его глаза привыкали к свету, а затем он увидел комнату, обставленную с угрюмой, какой-то мрачной роскошью. Доступную его зрению стену скрывал массивный гобелен. Мебель из дорогих сортов дерева, обтянутая шёлком, усыпанные драгоценными камнями ятаганы на стенах… и массивная фигура туранского градоначальника, лежащая на полу – массивные плечи, серебрящаяся на плечах кольчуга – повелитель Джапура всегда боялся нападения. Под ним медленно расплывалось кровавое пятно. Позади, отчаянно прижавшись к стене, судорожно дышала тоненькая, полубонажённая фигурка. Широко распахнутые глаза, казалось, были зеркалом для наступающего на неё ужаса. Густые светлые волосы словно развевал какой-то иной, нездешний ветерок. А прямо перед ней, между непрошенным гостем и оконном стояла невероятная фигура. У неё более не было крыльев, но даже теперь она производило впечатление чего-то потустороннего, словно реализованного кошмара. Она была чёрной, словно статуя из беспросветного мрака, и в груди грабителя внезапно заколотилось сердце – его словно схватили холодные пальцы из Преисподней. Казалось, все дремлющие древние инстинкты, что человек пронёс из первозданных времён, кричали о немыслимой, чудовищной опасности, призывали скрыться от реализованного кошмара. Но, не взирая на это, грабитель сделал тигриный прыжок вперёд и одним рывком всадил в спину порождения ночи свой длинный узкий клинок.
Демон медленно повернулся, и в его нечеловечески прекрасном лице не было ничего – ни боли, ни ненависти, ни беспокойства. Его движение вырвало из рук преступника клинок. Он тут же схватил за рукоять огромного бактрийского ножа – длинною почти не уступающего иному мечу. Однако демон не дал ему сделать ни единого движения. Чёрные руки обхватили его плечи, и вор почувствовал, что не взирая на силу его стальных мускулов, его связки напрягаются и почти рвутся под нечеловеческим напором порождения преисподней. Чёрное лицо посланника не выражало ничего. Вор невольно откинулся назад, судорожно пытаясь вытащить нож, и последним отчаянных усилием пытаясь освободится от чудовищной хватки посланца повелителя тьмы. Но это было подобно тому, как противостоять урагану – багряный туман поднялся перед его глазами, боль охватила всё его тело, и он почувствовал, как сознание ускользает от него….
И в этот момент объятия муки отступили. Раздался странный звук – словно звон одинокой, невыразимо печальной струны, и когда багряная плена с его глаз спала, он увидел лишь пятно неявной формы на полу – и девушку, сжимающую разбитый хрустальный шар.

Добавлено через 32 секунды
— Вместилище духа… Проклятый сосуд… Это то, что держало его в этом мире. — прошептала она. — Я случайно подслушала, как мой хозяин и колдун говорили об этом. Джалам Хан заключил договор с силами тьмы – и не сдержал его… Сегодня его убил собственный слуга.
Она уронила шар, и едва коснувшись пола, он обратился в пыль.
Некоторое время она тяжело дышала, и смертельная бледность медленно сходила с её лица, а затем молниеносно схватила со стола нож для чистки перьев и приставила его к своему горлу.
— Кто ты? — вопросила она, и в её голосе не было ничего, кроме решимости. — Слуга Джалам Хана? Я лучше умру, но больше никогда не буду рабой!
— Нет, — покачал головой незнакомец. — Я просто вор.
С трудом, ибо от небывалого напряжения мышцы свело судорогой, он подобрал меч с багряного пола и вложил его обратно в ножны.
— Я только вчера прибыл в Джапур, — проговорил он. — Люди везде говорят о сокровище Джалам Хана, вот я и решил попробовать удачи.
Она горько рассмеялась и отбросила нож.
— Я – сокровище Джалам Хана, — произнесла она, и большие серые глаза невольно наполнились слезами. — Я принадлежу к одному из знатнейших родов Бритунии. Что ж, ты по праву добыл своё сокровище, вор. Можешь увести меня с собой – или продать работорговцам в туранские серали – увы, девушки сейчас стоят немного, но за такую красавицу как я, тебе наверняка дадут неплохую цену.
И столько было горечи в обращённых на него глазах, и столь пронзителен был её взгляд, что незнакомец невольно вздрогнул.
— Нет, — покачал он головой. — Каждый человек волен сам распоряжаться своей судьбой. Такова воля Крома.
Он помолчал, а затем угрюмо повёл плечами.
— Я сам когда-то был рабом, — тяжело уронил он. — Но убил своих надсмотрщиков и сбежал. Я бы прикончил всех тех ублюдочных негодяев, что торгуют людьми и жируют на чужом горе – но их слишком много, словно червей в навозной куче.
Он мотнул головой, ивесёлая усмешка внезапно прорезала его лицо.
— Пожалуй, я не буду тебя продавать, но всё же заберу тебя с собой. На улицах Джапура сейчас небезопасно… На окраине меня ждёт добрый конь, он легко домчит нас обоих до Акифа, а там до Заморы рукой подать. В Аренжуне живёт один человек, который мне кое-что должен… А до Коринфии тебя подбросит один мой приятель, который возит контрабандные караваны. Твоя семья наверняка отвалит мне кучу золота за твоё возвращение… может, я и заберу её когда-нибудь, если окажусь в ваших местах…а может, и нет.
Он с наслаждением потянулся.
— Земля велика, а я бы хотел повидать слишком многое.
Он машинально поправил перевязь с клинком, и его лицо озарила ухмылка.
— Пожалуй, ты самое прекрасное сокровище из всех, которое мне доводилось воровать, — честно признался он. — Но мне всё же не стоит оставлять тебя себе.
Некоторое время она молча стояла. а затем её глаза наполнились слезами. Она судорожно оправила изодранную тунику – всё, что на ней было – и, поддавшись внезапному порыву, бросилась вперёд и оказалась в его объятиях. Грабитель на мгновенье огорошено застыл, а затем стиснул её так, что девушка едва не лишилась чувств. Крякнув, он с несвойственной ему грубоватой лаской провёл громадной рукой по её волосам.
— Да будет тебе… да ладно, хватит, а то будешь вся в крови – мой путь сюда был не вполне безопасен…
Она молча утёрла слёзы, но выпускать его из объятий не спешила.
— Скажи мне, как тебя зовут, — тихо шепнула она. — Чтобы я знала, кого мне вспоминать в благодарственных молитвах.
Он весело ухмыльнулся.
— По правде говоря, в моих краях верят в сурового бога Крома, которому безразличны людские молитвы. Он лишь при рождении даёт нам силы, чтобы противостоять нашим врагам – врагам из плоти и крови, или тварям из преисподней, подобной этой. Но так и быть, тебе я его скажу. Меня зовут Конан.