Единственное желание

[Пелиас Кофийский]

Работаю вот щас над рассказаом в жанре фентези..... он не закончен, хотя примерно треть уже написана.... от критики не отказался бы....


Когда я проснулся, фээри спала. Солнце мягко падало из окна, заливая её прозрачным утренним сиянием. В этом мягком, почти призрачном свете она была поистине прекрасна. Никогда не скажешь, сколь страшные силы порой способны прятаться под столь чарующей оболочкой.
Я сидел у окна. Мягкие облачка ползли по наливающемуся утренней синевой, бледно-васильковому небосклону. Вдали, почти на самой границе видимости, тонкими иглами, тонущими в розовом сиянье рассвета, вставали башни. Башни Верховного Совета Чародеев. А передо мной простирался Фёльтгар. Шумные, людные, тесные улочки Столицы Мира. Самого большого города по эту сторону Моря. Улочки, прокопченные дымом, осевшим из тысячи труб; улочки, по которым прошлись тысячи ног. Шумный, древний, равнодушный Фёльтгар. Чуть дальше, в малиновом сиянии рассветного неба, таяли шпили и колокольни Фальтара, центра города, Площади Золотых Башен. Там обитала знать Древнего Города, там вершилось самое Опасное колдовство, там царили интриги - и жизнь свивалась в причудливую пряжу из тысячи запутанных уложений. Там жили самые богатые и влиятельные люди Города Богов. Там мог бы жить и я. Но зачем?
Окно было открыто, и лёгкий ветерок развевал тонкие муслиновые занавески. Он залетал в комнату, кружил по ней, приподнимая тонкие листы светло-жёлтого, контрабандного пергамента, чуть шевеля, словно лаская, заигрывая с кисточками ало-золотого, искусно вышитого узорами балдахина. И касаясь Её щёк.
Вапиору из клана фээри спала. Её щёки были белы и прекрасны, словно чистейшие сорта самого дорогого мрамора из Забытых Штольн Юга; волосы её были подобны золоту эльфов, из которого они куют в полнолуние свои волшебные тиары; грудь её, полная и нежная, вздымалась и опадала совершенными, алебастрово-белыми куполами. Тонкая ткань алого шёлкового покрывала стекала по её телу, словно вода. Обрисовывая нежные очертания, обтекала, облегала её тело, алыми лепестками пламени стекала с усыпанного розами ложа вниз, касаясь кедрового пола. Фээри была прекрасна. Она была так хороша, как может быть хороша только смерть.
Смерть, но только не для меня.
Я крутанул барабан. Шуршащий звук. Я побоялся бы разбудить Лййлу - но вапиору спят крепко. Она будет спать, пока мостовую целует солнце. А оно медленно, но уверенно карабкалось по васильковому небосводу, заливая камни своими лучами. Я снова мимолётно взглянул в окно. Заискрились витражные стёкла в старинной часовне. На улицах появились первые горожане. Пёстрые, как и всё в Фёльгаре.
Я дотронулся до ранок на шее. Её немного саднило. Небольшое напоминание о минувшей ночи. Снова с улыбкой окинул взглядом Лййлу. Красивая, как смерть в человеческом обличье. Впрочем, так оно и было....
Это всё, конечно, враньё, что "крылатые" испаряются с восходом солнца. И сгорать они не сгорают. Но вот спать они любят. Ибо всё происходит ночью. У них - ночью. Стремительные демоны ночного города.
Один за другим зарядил 4 "огненных демона". Щёлк-щёлк-щёлк. Когда сжимаешь тёплые патроны в зубах - ощущение совершенно неожиданное. И... приятное. Лёгкий, слегка кисловатый вкус латуни не даёт забыть, что у тебя в зубах - сила целых демяти демонов. Огненный шквал. Один патрон может разнести целый дом.
Бросил последний взгляд на кровать. Фээри во сне отбросила покрывало, демонстрируя изящные линии своего нагого тела. Я улыбнулся и вышел, притворив за собой дверь.
Увы, клыкастая красавица ничем не могла мне помочь. Но, как говорят в гномьей таверне, есть много способов поцеловать эльфийку. Некоторые из этих способов не стоило бы упоминать в приличной книге. Надеюсь, сегодня мне повезёт больше....

***

[Пелиас Кофийский]

На улицах Фёльтгара как всегда, было всегда оживлённо и шумно. Столица. Фальтар, как-никак. Я церемонно приподнял шляпу за тулью - беспечно и элегантно. Улыбнулся двум хорошеньким эррийкам, которые весело щебетали под бронзовым навесом, бросая в мою сторону лукавые взгляды. Словив мой взгляд, они засмеялись. Очаровательный пунцовый румянец залил их золотистые щёчки. Они игриво потупились, та, что слева, задумчиво облизала губки. Сексуальным раздвоенным язычком. Я и без всякого Дара мог бы догадаться, на что она намекает. Эррийки славятся свободой нравов.
Изящные девушки в легкомысленных нарядах – юбочка была чуть-чуть короче, чем обычно, открывая хорошенькие туфельки-лодочки, смущённо захихикали, когда я проходил мимо них. Да уж, да’аглиры встречаются достаточно редко, чтобы стать привлекательным кусочком для любого. Обычно это внимание раздражает, но не сегодня. Кажется, моё настроение было не так уж подпорчено. Благородная вапиору не обманула моих ожиданий. С другой стороны, ничего не получилось – но в том не её вина. Поморщившись, я прикоснулся к шее. Её всё ещё саднило. Слегка.
По каменной мостовой грохотали дилижансы. Клыкастые кони так и торопились тяпнуть прохожих. Сидящий на козлах гном гневно охаживал их семихвостой плёткой. Солнце поднималось всё выше и выше, радужные сполохи горели над Башней Магов, искрился Зал Совета.
Эрринки продолжали чирикать что-то под навесом, явно обсуждая меня. На них была типичная одежда жительниц островов – коротенькие набедренные повязки из синего шёлка, почти не оставляющие простора воображению. Такими вещами, как мастодентоны, островитянки не утруждались. Впрочем, они им были и не нужны…. Их стоячие маленькие груди, сразу четыре, вкупе с зелёными губами и аквамариновыми глазами, производили незабываемое впечатление. Огненно-рыжий огонь волос стекал у них по спине, рыжие хвостики кокетливо подрагивали. Девушки-лисички явно подумывали, каков я в постели. Быть может, в другой раз….
Сейчас меня слишком занимало одно дело. Слишком. Настолько сильно, что даже от двух горячих девушек в своей постели мне пришлось отказаться.
Я приветственно подмигнул им и проследовал дальше. Меня сопровождал слаженный вздох этих очаровательных созданий. Настолько горестный, что я невольно улыбнулся. Да, кицунэ – относятся к той категории немногого, что не раздражает меня в благородном Фальтаре. От них так и веет свежим запахом островов. Когда-то я посещал Эрру. Давно, очень давно…..
Странное, весеннее настроение таки заползло в моё сердце. Неплохо для старого да’аглира. Старый, пыльный, прокопченный дымом Фёльтгар сегодня мне казался ярким и светлым. Но револьвер, тем не менее, всегда находился возле тонких, артистичных пальцев. Мне часто говорили, что у меня пальцы как у женщины, а не мужчины. Но стреляю я без промаха. Фёльтгар красив лишь снаружи. На самом деле это громадное, безжалостное чудовище, способное проглотить и разжевать любого. В лабораториях магических экспериментов, коридорах бесчисленных чиновников, чадящих заводах Западного Края. Проглотить и выплюнуть бесполезным, навеки сломленным или мёртвым осколком тебя настоящего. Вчера приплыли корабли с беженцами. О, Город охотно проглотит их. Рабочие на Заводах умирают слишком быстро… И проститутки в борделях тоже. И солнце, играя перламутровыми бликами на поблёскивающих разноцветных лужах, лишь на миг позволило мне забыть об этом.
Навстречу мне шли благородные господа и очаровательные демонессы. Вампиры из клана Фэрри, коренастые гномы в цилиндрах, солидные цверги. Чопорная, немного жеманная жизнь Фёльгара – смокинги, фраки, трости и шляпы перемешивалась с буйством колоний – набедренные повязки, лёгкомысленные платья, чалмы и лёгкие сари. Аккуратный надменный денди с тросточкой в руке вёл на поводке двух очаровательных обнажённых островитянок. Привычное зрелище для Фальтара…
Впрочем, в центральных районах столицы жизнь была отнюдь не так уж и плоха. Если забыть о взвинченных ценах на жильё и снобизме всех окружающих. Я выбрал себе для жизни Алый уголок – достаточно скромно, чтобы за ночлежку не драли как за посещение дорого ресторана – и достаточно прилично, чтобы грабители не расхаживали прямо по улицам посреди белого дня. К тому же здесь было много зелени – как наши, северные растения, так и экзотические, завезённые откуда-то из-за моря. А я люблю зелень…. А ещё – море. Совсем рядом здесь море.
Я покинул респектабельную часть Фёльгара, спустился по Адовым улицам, зашёл в Кромешные переулки. Опастность, поганки и грязь – вот три слова, которые отлично характеризуют это прибежище отбросов. Совсем рядом – Западный уголок, и в небо поднимаются чёрные струи дыма. Не такого ядовитого, как алые и зелёные струи Магического квартала, но достаточно мерзкие, чтобы пожалеть о столь близком сооседстве. Мне показалось, что явственно ощущаю, как вся эта сажа и копоть оседает у меня в лёгких. Улицы выглядели такими грязными, словно их не чистили вообще никогда. По жестяным трубам вместо сточных вод текла волна нечистот. Серые крысы, размером с добрый кулак, шмыгали прямо под ногами. Приземистые дома не отличались изысканной архитектурой. Похоже, их строили в спешке. Как бараки. Стыки между плитами заросли грязью, плесень и мхом. Каждый шаг отдавался чавканьем. Хорошо, что улицы сбегали вниз, к морю, инчае, готов поспорить, я шёл бы по колено в грязи. Между редко расположенными домами иногда поблёскивал залив – город здесь круто сбегал вниз с холма. Попадались нахохлившиеся каменные горгульи – ранее полагалось, что они защищают от злобных сил. Сейчас у статуй отбили крылья, руки и носы. Выглядели они не очень.
По лице шыныряли какие-то подозрительные личности, пристально вглядываясь во всех проходящих. Неведомым мне способом опознав во мне да’аглира – а может быть, попросту решив, что я слишком опасен для данной компании, похоже, решили оставить меня в покое. Они посторонились, пропуская. Двое из оборванцев шмыгнули рядом. Запах от них стоял такой, что в выгребной яме пахло бы лучше. Словно ходячее сборище нечистот. В руке походящего слева, до поры до времени спрятанный в омерзительных лохмотьях, сверкнул нож. Я мимоходом вывернул его руку и вонзил сверкающее лезвие прямо ему в глотку. Второй бросился на меня со спины, прежде чем я успел закончить начатое. Пришлось одной рукой ухватить его за тунику и размозжить гололву об угол дома. Прежде чем хрипы и бульканье за спиной заглохло, я свернул за угол. Послшалась какая-то возня – оборванцев добивали и обирали такие же как и он. Только более умные. Или более удачливые.
Вот он, припортовый район. Тут разве что слегка приличнее, чем в Переулках. От моря дохнуло солью, запахом гниющих отбросов и тошнотворным запахом рыбы. Здоровенные барки покачивались на волнах. Тянуло просмоленным деревом и специями, вперемешку с потом и сладковатым запахом запрещённых наркотиков. И ещё – дешёвым пивом…. Я прошёл у самой воды, по старым, почерневших доскам причала. Скоро сваи подгниют, и помост совсем обрушится в воду. Но кому до этого дело в Фёльтгаре? В зеленовато-мутно воде покачивались лохмотья чёрных, мёртвых водорослей. Маслянистые пятна плавали на поверхности воды.
Вот он, трактир «Пасть да’аглира». Очень символично. Я зашёл, пригибая голову – прямо над входом были развешены засохшие стебли полыни и пижмы, распространяя одуряющий аромат. Вместе с дешёвыми амулетами, чесноком и вехом они берегли припортовое заведение от заразы – мера предосторожности совсем не лишняя. Ранее утро. За столами сидело лишь несколько посетителей явно разбойной наружности, но меня это мало волновало. Я отцепил клинок, бросил его вместе с ножнами на стол. Столешница была тёмной, словно на неё не раз проливали вино, пиво, кровь, а ещё блевали. Обычное дело. Вытянул ноги под столом. Плохо подогнанные доски пола заскрипели. Ко мне подскочил шустрый толстячок, вытирая сальные руки о фартук.
- Чего угодно благородному господину?
- То же, что и всегда, - я катнул по столешнице серебряную монету.
Мне незачем экономить. Ловкие пальцы трактирщика словили обольд. Поклонившись, он испарился. Я лениво окинул взглядом помещение. То же, что и всегда. Разбойные рожи, испещрённым шрамами. Чавканье, рыгание, стук ножей, ругань, хохот в ответ на скабрезные шутки. Из всегда приоткрытой двери задувает прохладный морской ветер, слегка разбавляя запах немытых тел, блевотины и дешёвого вина. Меня это вполне устраивало.
Невысокая, сбитая подавальщица поставила на стол кружку пива. Тёмного, слегка недобродившего. Сильный запах хмеля ударил в ноздри. Наклонилась, демонстрируя глубокий вырез у платья, где колыхались крепкие юные груди. Зрелище, в общем-то, приятное. Я лишь хмыкнул. Хотя да’аглиры и не страдают брезгливостью, сегодня мне не хотелось ничего подобного. Быть может, как-нибудь, после удачной Охоты..... Чтобы совсем уж не огорчать трактирную девку, хлопнул её по заднице.
- Не сейчас.

[Пелиас Кофийский]

Она сверкнула на удивление хорошими, белыми зубами (уроженка колоний?) и отправилась обслуживать другие столы. Во всех смыслах. Двери скрипнули, и в них появился Рон. Он плюхнулся на стул напротив меня, подозрительно глядя по сторонам. Всё верно, он же не да’аглир, ему есть чего опасаться. Любой из этих молодчиков легко перережет ему глотку. Буквально из-за пары-другой обольдов. А то и вовсе шутки ради. Я невозмутимо отхлебнул из кружки пива. Неимоверная кислятина.
Рон считал меня сумасшедшим. В то время как я мог купить роскошный особняк в Поднебесье и заказывать самые дорогие, раритетные сорта вина у контрабандистов, я предпочитал жить в ночлежке и хлестать самую дешёвую бурду. От которой кого другого, может быть, и стошнило бы. Мой благородный друг не стал заказывать ничего в этом, с позволения сказать, заведении. Чтобы не отравится. Он был взвинчен, встрёпан и опасался за свою жизнь. Я его понимаю. Я же пребывал в самом благодушном настроении, какое только было возможно. Мы могли обсудить наши дела в самом дорогом из рестораном фильсяа. Но мне хотелось здесь. Я был да’аглиром, и это одна из моих причуд. А когда живёшь долго, так долго, то причуды – это то немного, что придаёт жизни хоть какой-то вкус.
Он хмуро кидает на стол карту. Удивительно чистую для этого мерзкого места. Вощёная бумага. Или папирус?
- Вот, - хмуро говорит он. – Я нашёл, что ты просил.
- Логово рантара?
- Да.
Превосходно. Подавшись вперёд, я с интересом изучаю тонкие линии на бумаге. Всё-таки бумага. Но очень хорошего качества. За свою бесконечно долгую жизнь я научился разбираться во многом.
- Рассчитываешь получить за него награду?
Я пожимаю плечами.
- Надо же бедному да’аглиру на что-то жить.
Рон неврно фыркает, косится по сторонам.
- Бедному!? На свои деньги ты мог бы жить, как король! Одни только фамильные сокровища рода Оласса…
Я пожимаю плечами. Золото и побрякушки волнуют только первые 500 лет жизни. Но не потом. А встреча с рантаром – как раз, то, что надо. Она будоражит кровь.
- Ты хоть понимаешь, что он может тебя прикончить?
Я только хмыкаю.
- А что по второму заказу?

Добавлено через 37 секунд
Отставил в сторону кружку с тёмным пивом, взглянул на Рона.
- Всё прошлое не помогло? - уточнил он.
- Точно. - я взболтнул остатки пива в кружке.
Он задумчиво затарабанил пальцами по столешнице.
- Знать бы ещё, кого ты так стремишься прикончить, - признался он. - Ты платишь мне уже в пятый раз, за чрезвычайно сложные и дорогие сведения и заклинания. Я рассказал тебе о том, где найти логово Таура; как пробраться в Академию цвергов и где заполучить отравленные наконечники симаргов. Чёрт возьми! Любая из этих вещиц могла бы отправить на тот свет архимага! И тем не менее я не слышал о новых смертях....
Я подмигнул ему.
- Не задумывайся об этом.
Он вздохнул.
- Платишь ты исправно..... Что ж, ладно. Подыщу что-нибудь ещё смертноносное. Это твой личный враг?
Я не донёс кружку до рта. Взвесил все за и против. Ухмыльнулся.
- Да, пожалуй что, можно сказать и так.
- Кто может угрожать да'алиру? - пожал плечами осведомитель.
Я лишь таинственно улыбнулся. Пиво всё-таки сравнительно приличное в этом сезоне. Для этой дыры, конечно.

Добавлено через 36 секунд
***

Рантар – зверюга здоровенная, в два-три человеческих роста. Ни один здравомыслящий человек с ней связываться не станет. Обитают рантары в довольно живописных местах. Обычно это небольшая пещера под поваленным здоровенным стволом. Потихоньку дерево зарастает бледными грибами на тонких ножках, противной слизкой плесенью, мягкими подушечками мха и яркими, оранжево-жёлтыми пятнами лишайника. Сверху на него падает листва, шишки, иглы. Дерево становится трухлявым, в него пускает корни, спешит зацепится первая трава. Меленькая такая, нежно-салатовая. Дерево потихоньку врастает в землю.
А потом приходит рантар.
Он подрывает дерево снизу, обустраивает там себе небольшую «пещеру». Наваливает со всех сторон земли, валежника и, если находит – камней. Оставляя лишь небольшой вход спереди. И поселяется в ней. Странно, но после этого обычно на дереве распускаются огромные канареечные цветы золотосвечника.
Я улыбнулся. Отодвинул рукой сине-зелёные, малахитовые ветви. Так и есть.
Вот она, небольшая поляна, даже прогалина в слегка сыроватом, искристом от повисших после дождя капель, лесу. Ноги вязнут в подгнившей, чёрной прошлогодней хвое. И земляника. Куча земляники.
Наклоняюсь. Срываю пару ягод. Вкусная, спелая, слегка с кислинкой. Растираю ягоду между пальцами. Вдыхаю запах с наслаждением. На ладони остаётся приятный, столь памятный аромат. Когда-то я любил её. Землянику…
Небольшой холм, весь заросший золотосвечником, бугрится посреди поляны. Лимонно-жёлтые, шафрановые, гиацинтовые головки искрятся среди травы. Крохотные драгоценности. Почему рядом с рантаром всегда так красиво?
Все подступы к нему с боков заросло малиной. Захочешь – не подойти. Сдерёшь всю шкуру. Подхожу поближе…. Земляника неожиданно сменяется черникой. Тут почва уже посуше, черничником заросло всё вплоть до входа в логово чудовища – крупные, тёмно-фиолетовые ягоды проглядывают между глянцевых, круглых листочков. Да изредка между ними кокетливо краснеет земляника. И лисички. Рыженькие, прячутся в опавших листьях и хвое. Отличное местечко. Пособирать бы. Что-то я давненько не выбирался из Фёльгара…
Зверюга, конечно, заметила моё присутствие. Следит, затаилась в темноте лаза. Чувствует мою ауру, вылезать не торопится. Но и я к нему лезть не собираюсь. Незачем давать твари лишнее преимущество.
Похрупывая иглицой, возвращаюсь назад. Присаживаюсь на сухой глинистый пригорок у края поляны. Наверно, кто-то искал здесь клад, а может, окопы остались со времён Последней войны. Воздушные демоны тогда наделали нам хлопот. Уже никто давно не ведёт волшебных войн – себе выходит дороже… Баланс сил. Вот, чем заняты политики в обитых бархатом и выложенных коврами кабинетах Последнего Управления. Но окопы остались… окопы, в которых сидели солдаты – глинистые, расползающиеся под дождём…. А сверху проносятся заряжённые демонами снаряды. Земля взрывается, целые комья породы взлетают в воздух. Со скрипом падают деревья…. Я помню.
Рантар не шевелился. Что ж, придётся подождать. Я с блаженством вытянул ноги вперёд. Солнце висит низко, только-только проснулось. Но уже отбросило стыдливый румянец утра и торжественно засияло, как начищенная золотая монета. Висит, цепляясь краем за верхушки деревьев. Небо налилось чистой, беспечной голубизной. Золотистая кора сосен и мягкие лапки ёлок кажутся драгоценностями в этом чистом прозрачном свете.
В глубине норы начинает что-то происходить. Словно что-то шевелится. Зарычало, заворочалось. Низкий, утробный звук. А мне – такая лень, денёк – просто чудо, совсем разморило. Да и прошагал я пешком парасангов шесть, не меньше. От пыльного Фёльтгара до логова рантара.
В темноте лаза оформилось какое-то движение. Я «высокомерно» проигнорировал его. Чего я там не видел, кроме рантара? Моё внимание привлекли муравьи, уверенной чередой ползущие по смолистому стволу старой ели. Упорные, маленькие, чёрные. Трудяги. С потревоженной ветки мне на рукав кафтана упал большой паук. Наверно, я сбил его с паутины - растерялся, бедолага. Я бережно поднёс рукав к лицу и сдул паука в лес. Пусть живёт. Незачем ему ввязываться в «битву гигантов».

[Пелиас Кофийский]

Утробное рычание перешло в рёв, и рантар наконец прянул на поляну. Разогнулся во всю свою величину. Ну наконец-то. Огромные клыки клацнули – пока что попусту. На них угрожающе сверкнуло солнце. Массивная малахитовая спина бугрилась мышцами и наростами. Громадные лапы доставали почти до земли. Похожий на карикатурную помесь человека, жабы и гориллы, он занял собой почти всю поляну. Просто удивительно, как он мог умещаться в таком крохотном лазе. Его янтарные глазки не отрывались от меня. Серповидные когти взрыхлили землю. Перемололи чернику и землянику.
Неожиданно я почувствовал некоторое воодушевление. Так вот ты какой, гроза Ильвира. Высокий, крепкий, заматеревший. Больше, чем обычно. Ещё один пережиток ТОЙ войны. Когда ряды обычных, человеческих, эльфийских и гномьих воинов подкрепляли специально выведенными созданиями, магоинженерными монстрами-тварями. Впрочем, мы так и не смогли победить. У противника в рукаве тоже кое-что оказалось. Очередная смертоносная гадость.
После Последнего Договора, всех их выловить и истребить не удалось. Прирождённые бойцы. Высокотехнологичные хищники, они ушли в леса, болота, на самую окраину, затаились. Рантар огромен, но ловок и почти неуловим. Хитёр и изворотлив. Превосходное оружие, которое обернулось против тех, кто его создал.
Защищённое подкожными костяными пластинами, с целым ворохом зубов, когтей и шипов, с тремя сердцами и полной невосприимчивостью к магии. Машина убийства, быстрая и смертоносная.
А мне вставать так не хотелось….
Взревев, рантар бросился на меня. Все 150 килограмм живого веса, громадная малахитово-зелёная махина – легко, словно обезьяна. При необходимости рантары могут двигаться очень быстро. Впрочем, меня там уже не оказалось. От его удара вздрогнула земля. Жалобно всхлипнула, разваливаясь, сосна. Завалилась, с оглушительным треском, цепляя соседние кроны. Я стоял на противоположном краю поляны. Меня осыпало ворохом иголок. Теперь они прилипли к кафтану. Всё-таки я был недостаточно расторопен.
Монстр молниеносно обернулся. Клацнул зубами. Зарычал. Понял, что я не так прост, как ему бы хотелось. Медленно направился ко мне, переваливаясь, как северный медведь гризли. Пропахивая когтями здоровенные борозды в глинистой почве. «Испортим всю поляну» - успел пожалеть я. Обычно рантар ходил здесь осторожно, почти не оставляя следов – ведь нетронутая прогалина с черникой и золотосвечником и сама по себе представляла неплохую ловушку – зачем охотится на дичь, когда её можно подманить? Но сейчас кошмар Фалиорра скрывать свою силу не хотел. Когти были как косы – длиннющие, блестящие. Запах сырой хвои усилился.
Оказавшись на расстоянии пяти шагов, чудовище ринулось в атаку. Наверно, я показался ему маленьким и хрупким – маленькая фигурка, беспомощная, как и любая добыча. Упираясь ногами в комель, я изо всех сил толкнул рантара в грудь. Если бы под ногами оказался камень, было бы лучше. Дерево треснуло, расползаясь. Чудовище взревело, ощутив неожиданный отпор. Грудные пластины рантара затрещали тоже. Мои пальцы впились в кожу на его груди, словно стальные. Его громадные лапы махнули впустую. Он не ожидал, что я осмелюсь на отпор. Опять сверху посыпалась хвоя. Рыжая, сухая.
Рантар отпрянул, с низким, клокочущим рыком дыша. Выражение его лицо сделалось задумчивым и в то же время злобным - если, конечно, так можно сказать про свиную харю, покрытую шипами, наростами, с пастью, полной острых, треугольных зубов. Но я встречался с ними достаточно часто, чтобы различить. Тварь думала, как бы расправиться со мной.
Эта здоровенная махина из плоти и злобы стала осторожнее. Недовольно ворча, он несколько раз покосился в сторону проёма. Подумывает о бегстве. Это плохо. Достать его в логове будет куда сложнее. А если там ещё и запасной лаз… Я подался вперёд. Нужно не дать ему уйти.
Чудовище заметило мой порыв. Оскалилось довольно. Низко зарычало. Столетия безнаказанных убийств, уверенность в своих силах – всё это взяло верх. Оно медленно пошло на меня. Мы оба – рантар и я - хотели разделаться с этим поскорее.
Магоинжерному монстру на этот раз удалось захватить меня в свои когтистые объятия. Острые, как лезвия, клыки щёлкнули у моего горла. Ещё немного – и он бы откусил мне всю голову. Мы покатились по влажным листьям и чернике. Его лапы сломали мне грудную клетку, выворотили рёбра. Кровь хлестала струёй, заливала поляну. Я не сопротивлялся. Вместо этого я потянулся к его горлу.
Мои зубы удлинились, трансформировались, превращаясь в клыки. Длиннющими режущими иглами впились они в горло твари. Сомкнулись, легко сминая защитные платины и пробивая трахею. Я мотнул головой, вырывая его глотку наружу. Влажные ошмётки упали на мох. Хлынула чёрная, кровавая жижа. Громадное тело чудовища покачнулось. Когти скребанули по земле. По нему прошла предсмертная дрожь. и осело на мох. А затем оно внезапно успокоилось и улеглось на поляну. Только что – ревущее, безумное – и вот, тихое, словно Фёльтгар зимой.
Я, покачиваясь, встал. Сначала на четвереньки. Дополз до вывороченного комля. Нащупал его рукой. Присел. Алые пятна плавали перед глазами, пальцы дрожали, ноги не слушались. Вытащил из измятого, залитого кровью камзола чудом уцелевшую трубку. И крошки табака из разломанной коробки. Холодными пальцами набил. С десятой попытки высек кресалом искры. Закурил. Кровь текла и капала на комель.
А небо было всё таким же безмятежным. Вдали, в болоте, ухал удод, щебетали птички. Где-то совсем рядом стучал дятел. Солнце выпуталось из крепких сучьев и поднялось повыше. Как яркое пятно, ползло по небосводу.
Я дышал хрипло, превращённые в кашу рёбра причиняли непредставимую боль. Но красные пятна перед глазами уже начали отступать. Я не только слышал, но и различал лес, сияющие капельки ещё не успевшей высохнуть росы, порхающих бабочек-однодневок. Кровь толчками возвращалась вниз, я начал чувствовать ноги. Развороченные, вывернутые наружу рёбра стали постепенно смыкаться, закрывать грудную клетку. Я уже не мог полюбоваться на свои лёгкие. Осколки сливались в единое целое, проползали под кожей. Я стиснул зубы. Чтобы не заорать.
Орущий да’аглир – зрелище не для слабонернвых. Хотя, кто меня тут услышит?
И вот, наконец, кожа, пока ещё слегка синеватая, покрыла сросшиеся рёбра. Кровь ещё клокотала в горле, но слабость медленно отступала. Я выкурил третюю трубку.
И вот, наконец, спустя пол-часа, я поднялся. Слегка покачнувшись. Пнул труп рантара ногой. Я не чувствовал по отношению к нему никакой злости. Он был лишь животным, идеальным солдатом, созданным для ещё одной забытой и никому не нужной войны. Он был предназначен убивать. И вот, сегодня, на землянично-клубничной поляне он нашёл свою смерть. А я – нет.
Я окончательно выпрямился, обрёл слегка горделивую осанку дворянина Фальтара. Я не нашёл сегодня здесь того, что искал. Но девушки, идущие в лес по ягоды и грибы, перестанут пропадать. Чудовище в особенно голодные зимы не станет прорываться через частокол, нападть на заимки охотников и дровосеков. Никого больше не найдут растерзанным на пороге своего дома. Я посмотрел на синеющую вдали полоску реки – логовище рантара находилось совсем близко к опушке – на приземистые хибары Косарей - и невольно улыбнулся. Соседние деревни наконец-то могут спать спокойно.